– Или наоборот, – угрюмо отозвался Раэн, по-прежнему глядя в ночной сад. – Я бы неплохо одурачил богов с их пророчествами, доставшись на обед какой-нибудь твари. Что бы там ни говорил Мерлейн, а моя судьба – это моя судьба. И если я оплошаю, не отбив удар или положившись на гнилую веревку, даже богам может надоесть спасать мою шкуру.
– Тоже верно, – невозмутимо согласился наемник. – Тогда давай выпьем за крепкие веревки, на которых нас не повесят.
– Славное пожелание, – успокаиваясь, хмыкнул Раэн. – Очень предусмотрительное. Что ж, в одном ты точно прав: то, что смогу, я сделаю. И будь что будет. Удачи тебе в Салмине, Зеринге!
– Удачи тебе в Нистале, Раэн!
Чеканное серебро зазвенело, всколыхнув древнее вино. Заскулил во сне пес, вспоминая то ли ставшую далеким кошмаром помойку, то ли вовсе стершуюся из короткой собачьей памяти прежнюю жизнь…
* * *
– Госпожа Наргис! Госпожа Наргис! К вам гость! Ой, госпожа-а-а-а…
Лицо вбежавшей в комнату Мирны лучилось смехом. Остановившись у дивана, где Наргис читала, она поднесла к раскрасневшимся от бега щекам ладони и попыталась принять серьезный вид, но куда там: веселье распирало Мирну изнутри, как молодое вино – тонкий кожаный сосуд.
– Гость?
Наргис отложила книгу, глянула на шальную девицу с удивлением. Мирне, конечно, только палец покажи – просмеется до вечера, но чтобы вот так?
– Да, госпожа! Гость! – закивала, улыбаясь во весь рот, Мирна. – И с подарком! Ой, госпожа, простите, он не велел говорить!
Так… Еще того интереснее. Наргис нахмурилась, собираясь одернуть нахальную девчонку, забывшую, кто ее хозяйка. И что это за гость, который распоряжается чужой служанкой?
Но Мирна глядела так лукаво и весело, так хихикала в рукав, которым, слегка опомнившись, прикрыла рот, что у Наргис язык не повернулся ее отчитать.
– Что же ты стоишь, зови гостя в дом, – сказала она, лишь слегка нахмурившись. – И скажи, пусть подадут угощение в Соловьиную комнату.
Кто пришел? И почему не назвался? Сердце тронула смутная еще тревога: хороших вестей Наргис не ждала, неоткуда ей их получать. Но Мирна явно что-то знает. Ничего, сейчас все выяснится…
– Нет, госпожа, – замотала головой нахальная девица и посмотрела умоляюще, словно кошка, выпрашивающая сливок. – Лучше бы вам этого гостя в дом не вести. Ну то есть не самого гостя, а… Госпожа, ради всех богов, окажите милость, выйдите в сад! А то мы здесь ковры чистить до Последнего дня года будем!
– Мирна! – рассердилась Наргис. – А ну хватит глупости плести! Что за гость? И почему я должна к нему выходить, да еще и в сад? Не много ли чести? Или ты совсем про приличия забыла?
– Простите, госпожа, – покаянно похлопала ресницами Мирна, ни на вот столечко не чувствуя себя виноватой – по бесстыжим глазам видно. – Это целитель давешний. Ну тот, который чужестранец! От дядюшки вашего, храни его боги…
– Целитель Раэн?
Наргис поднялась, сцепив руки перед собой, чтобы успокоиться. Сердце вдруг стукнуло громче, в щеки бросился жар. Да что же это такое! Словно она глупая девица вроде Мирны… Это всего лишь лекарь, пусть он и хорош собой. И сладкоречив, если вспомнить их прошлую встречу. Хоть и не так, как высокородные юноши Харузы, но что-то в дерзких его словах беспокоило Наргис, трогало душу…
– Хорошо, я выйду в сад, – сказала она, пряча растерянность за маской спокойной властности. – Если почтенный целитель того желает, грех не уважить просьбу дорогого гостя.
Она последовала за служанкой, торопливо кинувшейся выполнять распоряжение, но на пороге остановилась. Поднесла руку к заплетенным волосам: показалось, или из прически выбилось несколько прядей? Да и платье… Ох, какие глупости! Конечно же, с косой, уложенной вокруг головы, все хорошо, а платья из чинского шелка нежно-золотистого цвета не постыдилась бы шахская дочь. И с чего ей вообще вздумалось беспокоиться? Ради простого лекаря!
Она прошла длинными коридорами дома, невольно хмурясь на свое странное настроение. Вышла на террасу, спустилась по мраморным ступеням в сад. Почти сразу примчались две тетушки, как Наргис ласково звала своих бывших нянек, заквохтали что-то о приличиях, бдительно поглядывая по сторонам. И они туда же! Да что неприличного может с ней случиться в собственном саду, где за каждым кустом то ли охранник, то ли служанка?
Дорожка словно сама стелилась под ноги, и старушки уже едва поспевали за Наргис. Ничего, чем быстрее она примет гостя, и тот уйдет, тем раньше в укрытом от мира доме ир-Даудов снова воцарится спокойствие… Что это?!
Высокую фигуру в светлой одежде она заметила издалека, благо перед прудом извилистая дорожка ненадолго выпрямлялась. Целитель стоял у куста красных роз, именно там, где они встретились впервые. А у его ног лежало что-то, с первого взгляда показавшееся кучей шерсти для прядения. Или огромным меховым покрывалом, почему-то скомканным. Или…
– Простите, моя госпожа, – развел руками Раэн, улыбаясь так же лукаво, как Мирна. – Видят боги, еще недавно этот зверь был чист, вычесан и имел вид, подобающий подарку. А теперь, клянусь, мне стыдно за него. И простите за ваши розы…
Наргис поднесла к губам руку, ошеломленно глядя на кучу когда-то белого, а теперь грязно-серого меха, длинного и спутанного. Куча поднялась, оказавшись ей почти по пояс, и с наслаждением встряхнулась. Во все стороны полетели песок и листья, а огромная собака склонила голову набок, зевнула и вывалила розовый влажный язык, умиленно глядя на Наргис.
– Не бойтесь, это он так улыбается, – поспешно сказал целитель.
– Я… не боюсь… – медленно проговорила Наргис, не отводя взгляда. – У нас были большие собаки… когда еще был жив отец. Это ведь мне? Вы привели его для меня?!
– Я всегда выполняю обещания, госпожа моя.
Раэн поклонился, а потом сделал шаг вперед, уронив руку на лобастую голову пса.
– Но теперь боюсь я, – покаянно вздохнул он. – Боюсь, что вы разгневаетесь. Не успел я отойти на несколько шагов, как этот дурень решил, что под вашими розами зарыт клад, не иначе. И вот – сами видите.
О да, Наргис видела. И перемазанную в земле счастливую морду, и яму под кустом, где и вправду можно было спрятать немалых размеров сундук, и лукавство, прячущееся где-то на самом дне нахального взгляда чужестранца. И надо было возмутиться, конечно, даже разгневаться… Что это за неприличный подарок? Разве такое преподносят в дар высокородной девушке? Это не цветы, не сладости, не редкая книга или вышитая на шелке картина… Это… Боги, это же настоящее чудо!
– Как его зовут? – спросила она тихо, пока добежавшие до них няньки причитали теперь уже над судьбой розового куста.
– Увы, не знаю, – так же виновато отозвался Раэн. – Как-то не смог подобрать. Может, Коврик? Или Землеройка?
– Нельзя оскорблять благородное животное такими именами! – возмутилась Наргис, протягивая руку и завороженно глядя, как пес важно подходит и кладет ей в ладонь большой мокрый нос. – Может быть, он Джандар? Шахзаде? Лев?
