Кто такие «они», Кейт оставалось только догадываться. Скорее всего, родственники мистера Чэпмена, которым показалась странной его внезапная смерть.
«Зачем она вообще мне все это рассказывает?!»
– Целый год мы скитались, но нас продолжали разыскивать, и тогда я решила покинуть Англию и отправиться на острова. Думала, здесь нам с дочерью будет проще вести спокойную, праведную жизнь. Так бы и было, если бы не проклятый Джон Паркер, чтоб ему гореть в геенне огненной вместе с мистером Чэпменом! Едва мы сошли с корабля, он стал увиваться вокруг моей Келли, и та побежала за ним, словно течная кошка. Я ничего не могла сделать. Я увещевала, грозила, умоляла – напрасно: дочь отвернулась от меня, осталась с ним, родила зачатого в грехе ребенка…
– Они с Джоном любили друг друга и были счастливы, – возразила Кейт, но женщина усмехнулась:
– Вы называете любовью похоть, животную страсть! Истинная любовь может быть только к Богу, все прочее – скотство, разврат и прелюбодеяние! Настоящее счастье – смиренно служить Господу, блюсти Его заповеди…
– Одна из которых гласит «Не убий», – напомнила девушка. – А вы, ослепленная ненавистью, хладнокровно убили единственную дочь! Совершили непростительное зло, не дав ей возможность искупить свой грех.
– Нет! – потеряв самообладание, выкрикнула миссис Чэпмен. Лицо ее сморщилось, глаза наполнились слезами. – Я спасла свою дочь! Спасла ее бессмертную душу! Келли перестала молиться, ходить в церковь, опустилась на самое дно и после смерти непременно попала бы в ад! Но теперь, претерпевшая муки и убиенная, она пребывает в раю среди ангелов и улыбается, глядя с небес! Она вновь чиста, как в час своего рождения, и все это благодаря мне, по воле Господа исполнившей материнский долг!
– Отправить в могилу молодую женщину, оставить ее ребенка сиротой – разве это спасение?! Переложить груз вины на чужие плечи – разве это добродетель?! – потрясенно воскликнула Кэтрин.
Улыбка Пруденс Чэпмен стала холодной и страшной:
– Порой ради высшего блага приходится совершать плохие поступки. Но Бог простит то, что сделано из любви.
– Кажется, я ошиблась, – после долгого молчания проговорила Кейт. – Дьявол существует, и это – вы!
– Нет! – почти прорычала женщина, и прежде кроткие глаза ее сделались злыми. – Я – ангел, разящий во имя Господне! И имя мне – Господство и Власть!
85
Она выпростала из-под передника свои руки – по-мужски крепкие, с широкими запястьями, длинными, сильными пальцами, и Кейт вдруг осознала, что причиной откровений миссис Чэпмен было вовсе не раскаяние в содеянном. Девушка попятилась в сторону алтаря, понимая, что спастись сможет только бегством. Страха не было. Запоздало мелькнула мысль: успела ли Мэри услышать признание? Догадается ли она выбраться наружу и позвать на помощь?
– Не смейте… – Кейт отступила еще на шаг, глядя в искаженное безумием лицо приближающейся женщины, губы которой что-то беззвучно шептали. Кажется, это была молитва.
Девушка обернулась, пытаясь понять, куда ей бежать или где можно спрятаться. В тот же миг грубые, жесткие пальцы сомкнулись на ее шее.
– Эй, Красавчик! – Дежурный солдат постучал по решетке. – Поднимай свой тощий зад, у тебя гости!
В голосе его чувствовалась усмешка. Хупер без особого желания встал с подстилки, отряхнулся, подошел к двери. Окинул внимательным взглядом нежданного визитера и тихо присвистнул:
– Дьявол и преисподняя!
Капитан Роберт Айвор выглядел не лучшим образом. Судя по несвежей рубашке, мятому кителю и взлохмаченным волосам, он несколько дней не ночевал дома. Темные круги под глазами и отчетливый запах спиртного говорили о том, что все это время капитан беспробудно пил.
– Утром на площади перед Ратушей выгрузили доски, – с тоской проговорил он, глядя куда-то в пол. – Работа кипит… к вечеру помост будет готов. Потом приладят столбы, привяжут петлю, и…
– Умеете вы порадовать новостями, сэр, – невесело ухмыльнулся бывший пират. – Надеюсь, хоть погода будет хорошая: не хотелось бы подыхать под дождем.
Роберт вытащил из-за пояса флягу, отхлебнул, поморщился. Протянул ее сквозь решетку Хуперу – тот тоже сделал глоток, хоть и без особого желания.
– Ничего у меня не вышло, Бен. – Капитан прислонился к стене, расстегнул ворот. – Видит Бог, я пытался, но… слишком поздно. Прости. Это ведь из-за меня ты оказался здесь.
– Да ладно вам, сэр. – Хупер поскреб изрядно отросшую бороду. – Я тут много думал, пока сидел в одиночестве… Наверное, так и должно было случиться. Я плохой человек, натворил в своей жизни немало дерьма: убивал, обманывал, грабил… Не стоит жалеть меня, сэр. Бывших пиратов не бывает, и я умру, как полагается пирату – на виселице. Плохо, что не в бою, это было бы веселее, но что уж, такова судьба.
– Нет никакой судьбы! – угрюмо буркнул Роберт. – Есть плохие капитаны, не способные защитить невиновного члена команды. И как потом с этим жить? Как смотреть в глаза людям, которые мне доверяют?
– Хотите спасти невиновного? – Бен придвинулся ближе, взгляд его стал серьезным и озабоченным. – Слушайте, сэр… есть одна женщина, Маргарет Броуди. Жена того самого Броуди, которого подозревали в убийстве. Прошу, позаботьтесь о ней: этот мерзавец бьет ее, он угрожал, что замучает Мэгги до смерти. А она очень добрая, сэр… нельзя, в самом деле, губить подобную доброту! Обещайте, что защитите ее, и я умру со спокойным сердцем.
– Даю слово, – без раздумий ответил Роберт и, когда Хупер протянул ему сквозь решетку ладонь, крепко пожал ее. Но все же не удержался от горького вздоха:
– Мне так жаль, Бен…
– Ну, ну, не казните себя, капитан, – вновь усмехнулся Красавчик. – Вы сделали все, что смогли… вы и та белокурая мисс, которая приходила ко мне от вашего имени.
– Белокурая мисс? – удивленно переспросил Роберт. Хмельная поволока в его глазах тут же исчезла. – Это случайно была не мисс Кэтрин Маккейн?
– Ну да. – Хупер почесал в затылке. – Кажется, так Мэгги ее называла.
Пальцы Пруденс Чэпмен железными тисками сжимали горло. Кейт пыталась высвободиться, билась, царапала душившие ее руки – все без толку. В глазах потемнело, замелькали искры, тело обмякло и опустилось на пол. Женщина навалилась сверху, уперлась коленом ей в живот, продолжая сдавливать шею; вот тогда и пришел липкий, холодный ужас – страх перед неминуемой гибелью. Кейт из последних сил попыталась вдохнуть, но лишь издала слабый всхлип.
«Господь милосердный, я умираю!»
«Расслабься, – раздался где-то внутри спокойный, уверенный голос. – Тебе вовсе не нужен воздух. Ты можешь не дышать столько времени, сколько захочешь».
Рядом послышалась какая-то возня, потом глухой удар, стон – и хватка внезапно ослабла. Тяжесть, прижимавшая ее к полу, исчезла. Кейт повернулась на бок и, хрипя, сделала первый вдох, потом еще один. Горло отозвалось такой болью, что у нее брызнули слезы. Что-то горячее хлынуло через нос, легкие разрывал кашель. Она села и почувствовала на губах солоноватый привкус.
