– Мы уже знакомы с мисс. Правда, я знал ее в роли компаньонки и под другим именем.
– Я была вынуждена скрываться, – честно ответила Мэри.
– Ну, разумеется, – усмехнулся капитан. – Полагаю, у вас были на то веские причины.
– Роберт! – Лоб Эдварда Айвора прорезала глубокая складка, но девушка со свойственным ей изяществом успела предотвратить назревающую ссору:
– Клянусь, я не совершила ничего, что могло бы повредить репутации отца или вашей, сэр, – искренне проговорила она. – Если позволите, я постараюсь все объяснить.
Роберт промолчал. Взгляд его по-прежнему оставался испытующим. Он не был готов к такому повороту событий, и для него происходящее никак не укладывалось в привычную реальность. Но факт есть факт: отец сразу узнал эту девушку, хоть и назвал ее чужим именем. Он прочитал письмо ее матери, убедился в его подлинности и теперь готов публично подтвердить свое отцовство. Таким образом, у капитана Айвора появится сестра. Похожая на женщину, которую отец, судя по всему, беззаветно любил все эти годы… Роберт чуть приметно сжал губы. Не потому ли он знал так мало отцовской любви, что Эдвард Айвор никогда не любил его мать?
– Я с удовольствием выслушаю вас, но не сегодня, – глубоко выдохнув, произнес он и направился к двери. – Прошу меня простить, но по возвращении командующего флотом ждет множество неотложных дел, и я намерен ими заняться. Можете ужинать без меня.
Это было похоже на сказочный сон, неожиданно ставший явью: Мэри сидела рядом с отцом, он держал ее руки в больших, теплых ладонях и слушал, как она рассказывает о своих приключениях. Воспоминания о последних месяцах жизни Эйлин Уоллес вызвали у него горестный вздох, а описание того, как повел себя Джейкоб Дуглас после смерти жены, привело его в ярость: возмущенный до глубины души Эдвард Айвор заявил, что не желает больше слышать имя этого человека в своем доме, и запретил Мэри упоминать о нем. Отец оказался человеком крайне чувствительным, и, видя это, девушка ни слова не сказала ему о своем несостоявшемся браке и о том, кто считался ее женихом. Во-первых, это была не ее тайна, а во-вторых, что-то подсказывало ей, что с мистера Айвора станется сию же минуту послать за доктором, поставить его в известность, вручить Стейну руку дочери и благословить.
Мэри не стала подробно рассказывать о работе в театре и злоключениях по дороге в Саутгемптон, зато охотно поведала отцу о знакомстве с мисс Кэтрин, об их дружбе и о той поддержке, которую ей оказывал Чарлз Пламмер. Выслушав дочь, Эдвард Айвор посетовал, что, в таком случае, он недостаточно любезно принял молодого человека, и предложил Мэри уже на правах хозяйки дома пригласить его на ужин.
– Но я не могу остаться, – робко возразила девушка. – Мисс Кэтрин ждет меня в гостинице и очень волнуется. Я должна вернуться к ней, чтобы сообщить…
– Нет-нет, Мэри-Энн, я никуда тебя не отпущу! – заявил отец. – Ты можешь послать мисс Маккейн записку, чтобы она не беспокоилась, и заодно пригласить ее завтра к нам на обед. Я должен познакомиться с девушкой, которая помогла моей дочери вновь обрести семью, и поблагодарить ее за все, что она для тебя сделала.
Мэри вздохнула, подумав о том, что вместе с Кэтрин сюда непременно явится и ее дядя, но возражать не стала. Ей и самой не хотелось никуда уезжать.
– Хорошо, мистер Айвор, – улыбнулась она. И тут же смущенно исправилась: – Отец.
Растроганный губернатор привлек ее к себе и поцеловал в лоб.
С некоторых пор он ненавидел лестницы. На корабле с ними приходилось мириться, хотя он старался как можно реже пользоваться ими, но здесь… Как назло, лестница, ведущая на второй этаж, оказалась длинной, с довольно высокими и узкими ступенями, и пока он поднимался наверх, правая нога превратилась в средоточие боли. Темнокожий слуга попытался было помочь, но Стейн, стиснув зубы, вежливо отказался. Еще не хватало, чтобы ему подставляли плечо, словно убогому старику.
Последние две ступени дались особенно трудно. Похоже, ослепленный внезапной радостью мистер Айвор не понимал, куда отправляет своего неуклюжего гостя. Он бы мог обойтись маленькой комнатой на нижнем этаже и удобно устроиться на диване – без одеял и подушек, от которых давно отвык. Впрочем, Стейн все равно был благодарен хозяевам дома за приглашение и приют. После грязного трюма и тесных клетушек на нижней палубе просторная светлая спальня показалась ему островком блаженства и покоя, где он мог отдохнуть и расслабиться, ощутив слабый отголосок прежней жизни.
Горячая вода, мыло, белые полотенца. Чистая одежда и свежие простыни. Закат за окном, тишина – и одиночество, пожалуй, впервые за столько дней переставшее быть невыносимым. Поэтому, когда пришел слуга и сообщил, что в столовой подали ужин, Стейн, сославшись на усталость с дороги, попросил передать мистеру Айвору и юной мисс свои извинения.
Таким образом, за столом Мэри оказалась в обществе отца и мистера Пламмера, который не отказался от приглашения и вел себя очень мило. Честно говоря, она предпочла бы видеть на его месте другого человека, но что поделаешь, пришлось удовлетвориться дружеской беседой с Чарлзом. Отсутствие Роберта, напротив, даже обрадовало девушку: рядом с ним Мэри вновь начинала чувствовать себя загнанной в угол, перепуганной нарушительницей установленного капитаном порядка. Хотя вслух, чтобы не расстраивать отца, она выразила надежду на то, что Роберт не задержится надолго и что они еще увидятся за завтраком.
Этой ночью многим из них не спалось. В темноте гостиничной комнаты не смыкала глаз Кэтрин, получившая короткую записку от Мэри с сообщением, что девушка обрела отца, и приглашением на обед к губернатору. В голове у нее роилось множество вопросов, ответы на которые можно было получить, увы, только завтра… Ворочался с боку на бок Чарлз, до сих пор не привыкший к мысли, что понравившаяся ему бедная компаньонка оказалась дочерью губернатора Бермудских островов, человека благородного и состоятельного… Сидел в своей каюте над раскрытым журналом, хмурил брови и грыз взлохмаченное перо капитан Айвор, размышляя, за какие грехи судьба послала ему очередное испытание и сколько их еще будет в его жизни… В полумраке своей спальни, при свете догорающей свечи, его отец вновь и вновь перечитывал строки, написанные умирающей возлюбленной, и уже не сдерживал слез… А Мэри в новой, чистой ночной рубашке стояла у окна, расчесывала волосы, слушала, как вдалеке тихо шелестит океан, и думала о том, что все-таки сделала правильный выбор и что потраченные ею усилия стоили того, чтобы, в конце концов, оказаться на этом острове, в этом доме и в этой семье. И что, быть может, однажды она сумеет обрести здесь свое счастье.
И только Стейн Норвуд уснул мгновенно, едва положив голову на подушку, и проспал до самого рассвета, пока короткий утренний сон не разбудил его. На протяжении многих месяцев он вообще не видел снов, каждую ночь ненадолго проваливаясь в абсолютную черноту, без звуков, образов и ощущений, но теперь словно пелена упала с глаз, чувства ожили, и перед ним возникла его жена, такая, какой он ее помнил: хрупкая, нежная, в светлом платье, с улыбкой поглаживающая растущий живот.
