Мэри, сидевшей во главе стола на правах хозяйки дома, оставалось только смотреть, как он уходит, тяжело опираясь на трость, а Чарлз, пользуясь случаем, перебирается на его место. Разочарованию девушки не было предела, однако она взяла себя в руки и распорядилась, чтобы слуги подавали суп.
Обед был великолепен. Помня о нелюбви Кэтрин к рыбе, Мэри постаралась, чтобы на столе рыбных блюд было как можно меньше. На первое гости отведали морковный суп и устриц в соусе, затем принесли вареную индейку и котлеты из баранины, после второй перемены на столе очутились фруктовый салат, сыр и сладкий пудинг. Мужчины ухаживали за дамами и вели неторопливые беседы, дамы больше слушали, хотя Кейт не упускала возможности высказать свое мнение по тому или иному поводу. Мэри переживала, что отца это будет раздражать, но губернатор, напротив, с удовольствием слушал рассуждения девушки и порой находил ее доводы весьма разумными. Вот кого Кэтрин явно раздражала, так это мисс Бэнкс, которая безуспешно пыталась привлечь внимание Роберта. Увы, молодой капитан с большим удовольствием смотрел на индейку и устриц, чем на собственную невесту.
– Мисс Маккейн, – проговорил Эдвард Айвор уже под конец, когда гости воздали хвалу пудингу и фруктам, – я знаю, что вы и ваш дядя должны следовать дальше, на Багамы, но, быть может, вы согласитесь немного погостить у нас в Сент-Джордже? Не скрою, мне приятно ваше общество, да и Мэри-Энн будет счастлива, поскольку еще не успела завести здесь подруг.
– Сожалею, – покачал головой мистер Спенсер, опережая племянницу, – но на острове Абако, куда мы плывем, нас ждут неотложные дела и…
– В самом деле, дядя Грэм, – вдруг перебила его Кейт, – почему бы не задержаться на неделю или две? Я ужасно устала от морских путешествий, к тому же мне и правда не хочется разлучаться с Мэри, а все эти неотложные дела, думаю, могут и подождать.
Мистер Спенсер уже собирался возразить, но в это время подал голос ничего не подозревающий Чарлз:
– Как, мисс Маккейн! – удивленно воскликнул он. – Разве вы не спешите увидеть своего жениха и предстать с ним перед алтарем?
В столовой повисла тишина, в которой стало слышно, как Кейт поперхнулась кусочком пудинга. Откашлявшись, девушка изумленно взглянула на Чарлза, потом на Мэри, на остальных гостей и, наконец, осторожно уточнила:
– Простите… что?!!
Глава четырнадцатая
Госпиталь Сент-Джорджа находился в ведении господина Пелисье, которого здесь называли доктором, хотя, по правде сказать, все его медицинское образование состояло из десятимесячных курсов фармацевтики в Лондоне, трех лет практики в качестве аптекаря и двух – в должности личного врача одной знатной замужней дамы, которую он усердно лечил от болей в спине и невнимания мужа. Правда, высокопоставленный супруг этой дамы его усердия не оценил, и доктор Пелисье был вынужден срочно вернуться на родину, во Францию, которая тоже встретила его не слишком радостно. К медицине там относились серьезно, и образованные хирурги смотрели на аптекарей-недоучек с нескрываемым презрением, как на деревенских шарлатанов. Практики он не нашел никакой и тогда решил, что лучше всего будет устроиться в какой-нибудь из колоний, французской или британской – все равно. На островах, где до сих пор все болезни лечили кровопусканиями, серой и ртутью, такие, как Арман Пелисье, выглядели настоящими светилами науки.
В Сент-Джордж он прибыл лет семь назад и уже через год заведовал маленьким госпиталем, а через два – построил себе великолепный дом и женился на дочери Гарольда Таккера, человека влиятельного и всеми уважаемого. Что, впрочем, не мешало доктору Пелисье время от времени наносить визиты другим дамам – разумеется, исключительно с врачебными целями. Местные женщины его просто обожали, считали непревзойденным целителем и делали щедрые взносы на улучшение вверенного ему учреждения. Куда именно шли эти пожертвования, Пелисье никогда не уточнял, но внешне госпиталь Сент-Джорджа выглядел вполне пристойно: светлые помещения, ежедневная уборка, сменное белье и трехразовое питание давали его пациентам некоторую надежду на выздоровление. Некоторую – потому что справляться со сложными случаями, оперировать и тем более что-то удалять господин Пелисье не умел и не мог.
На его счастье, три года назад восточный ветер принес на остров опытного корабельного хирурга Мин Чена, который легко вправлял кости, зашивал раны, вынимал пули, а также успешно применял настойку опия при ампутациях, так что всю грязную и опасную работу доктор Пелисье с чувством невероятного облегчения переложил на него. Люди стали умирать гораздо реже, а чья в том заслуга, бывший аптекарь не уточнял: какая разница, любил повторять он на званых обедах, если мы, доктора, делаем одно дело ради единой цели – во благо общества…
Впрочем, иногда жители города умирали не от старости или болезней. Убийства здесь редко, но все же случались, и тогда перед местными эскулапами вставала другая, очень важная задача: определить обстоятельства насильственной смерти и помочь уличить виновных. Чаще всего особого расследования не требовалось: у поножовщины в пабе всегда находились свидетели, да и причина смерти была очевидна. Поэтому когда в госпиталь привезли мертвую женщину без видимых повреждений и колотых ран, господин Пелисье растерялся.
– Говорят, это миссис Паркер, вдова моряка, погибшего полгода назад, – сообщил ему ассистент. – Свидетелей нет, и губернатор требует выяснить все подробности происшедшего, чтобы найти убийцу.
– Убийцу… – пробормотал доктор, стараясь не смотреть на стол, куда положили покойную. – А если она сама по себе умерла? Сердце или еще что-нибудь?
– Это и нужно выяснить. Велено произвести вскрытие, сэр.
– Только грязи тут не хватало. – Господин Пелисье поморщился. – Пошли кого-нибудь за доктором Мином.
– Уже посылал, но он ответил, что привык исцелять живых, а не резать мертвых… что-то в этом роде. Как обычно, стихами, сэр.
– Проклятье!
Некоторое время ассистент наблюдал, как его наставник ходит туда-сюда по маленькой комнате. Потом вспомнил:
– Ах, да, я слышал от раненых с «Призрака», что в город прибыл новый хирург, учившийся во Франции. Быть может, он…
Хмурое лицо господина Пелисье моментально посветлело.
– Что же ты сразу не сказал?! – не дослушав, воскликнул он. – Из Франции, врач… чудесно, просто подарок судьбы! Немедленно, слышишь, сию же минуту отправляйся за ним!
Стейн Норвуд вызвал у господина Пелисье смешанные чувства. С одной стороны, поговорив с ним и понаблюдав за тем, как он делает вскрытие, заведующий госпиталем с облегчением понял, что теперь будет избавлен от множества обязанностей и проблем, а число излечившихся в его заведении вновь увеличится, что положительно скажется на репутации самого Пелисье. Даже если Мин Чен, как обычно, уйдет в плавание со своим капитаном, мистер Норвуд останется здесь и возьмет на себя всю работу, что позволит больше времени уделять частной практике, за которую платили намного больше и не только деньгами… С другой стороны, господин Пелисье сразу почувствовал, насколько умен, талантлив и благороден этот человек; в довершение всего, новый хирург не имел жены, был намного моложе и привлекательнее, и потому, даже несмотря на увечье, мог составить ему конкуренцию среди постоянных клиенток. Эти глупые, скучающие, похотливые наседки будут приглашать его в свои дома, ссылаясь на мигрени, расстройства нервов, выдуманные боли внизу живота, и станут, томно улыбаясь, поднимать перед ним юбки… а потом опускать фунты и шиллинги в его кошелек. Этого ни в коем случае нельзя было допустить. Так что, пока доктор Норвуд занимался несчастной вдовой, Арман Пелисье сидел в своем кабинете выше этажом и напряженно раздумывал, как поступить. Однако ничего не придумал и часа через два спустился в прозекторскую.
