–Утром Келли Паркер нашли мертвой недалеко от «Дубовой бочки». – Капитан подошел почти вплотную к решетке и поморщился, учуяв резкий запах перегара: – Проклятье, Хупер, ну что ты за человек?! С твоими талантами ты мог бы стать выдающимся мореходом, получить должность младшего офицера, честно служить своему королю, а потом, при желании, завести семью и жить спокойной, размеренной жизнью! Вместо этого ты грабил, убивал, спускал награбленное на выпивку и шлюх, снова разбойничал и, в конце концов, оказался в тюрьме, чтобы вскоре болтаться на виселице! Неужели это все, на что ты способен? Неужели ты никогда не мечтал о большем?
– Мечтать хорошо, когда ты родился и вырос в богатой семье, а не в грязном углу, где таких же, как я, у матери было четверо, – мрачно усмехнулся Красавчик. – Жизнь устроена так, что сыновьям оборванцев никогда не стать капитанами, а я захотел – и стал. И я был выдающимся капитаном, каким, может быть, через много лет станете вы. Что ж, если мне суждено умереть, значит, пришло время расплачиваться за свой выбор. Но я ни о чем не жалею, сэр. Ну… может, о том, что тогда отпустил от себя эту женщину. Нужно было оставить ее, и она была бы жива. Но Келли торопилась к дочери, чтобы ее покормить, а я слишком устал и хотел спать… Эй, погодите, сэр! – вдруг нахмурился он. – Если ее убили, то кто сейчас заботится о девчонке?
– Хупер, ты брал Келли Паркер в одну из комнат, которые находятся там же, в «Дубовой бочке»? – не слушая его, уточнил Роберт.
– Ну, да, на втором этаже. И потом проспал там почти до обеда.
– Значит, ты до полудня не выходил на улицу. – Капитан задумался. – Интересно, кто-нибудь может это подтвердить?
Красавчик пожал плечами, и теперь уже Роберт почувствовал, как у него начинает стучать в висках. Ко всему прочему, еще не хватало распутывать совершенно не касающееся его дело! Нет, правда, какого дьявола два года назад он не позволил повесить этого негодяя?! Знал же, куда ведет вымощенная благими намерениями стезя!
– Придется поговорить с хозяином заведения, – сказал он вслух. И, прежде чем уйти, предупредил: – Я не стану ничего обещать тебе, Хупер. Просто сделаю, что смогу.
– И на том спасибо, сэр, – отозвался бывший пират. – Да, и передайте тому, с бумагами, чтобы не приходил. Если он хочет знать, как и за что я убил женщину, то мне нечего ему рассказать.
Мэри долго размышляла о разговоре с Робертом и о том, что ей сказала Кейт. И пришла к выводу, что поддержка сводного брата, который мог повлиять на мнение не только отца, но и доктора Норвуда, весьма пригодилась бы для осуществления ее замысла. Оставалось завоевать дружеское расположение капитана, а для этого им нужно было начать чаще и теснее общаться. Разумеется, девушка не намеревалась влезать в его дела и навязывать ему свою компанию, но знала хороший способ заставить всех в доме проводить больше времени вместе. Ведь ничто так не сближает абсолютно чужих друг другу людей, как увлекательное совместное занятие.
«Уверена, Китти это тоже понравится, – с улыбкой подумала Мэри. – Чем быстрее они сблизятся, тем скорее Роберт расторгнет помолвку и женится на той, которую полюбил с первого взгляда. Это было бы замечательно!»
Теперь она мысленно просила Всевышнего только об одном: чтобы капитан явился домой трезвым и вечером спустился в столовую.
Ее молитвы были услышаны: Роберт вышел к ужину без опоздания и, хотя порой и впадал в задумчивость, охотно поддерживал разговор с отцом, который выглядел и чувствовал себя намного лучше. Они обсуждали исключительно дела: капитан сообщил, что сегодня «Морриган» отбыл в очередной дозор, а два торговых корабля отправились в сторону Багамских островов, увозя с собой пассажиров затонувшего «Валианта». Услышав об этом, Кэтрин немного напряглась, но губернатор поспешил ее успокоить: днем ему принесли письмо от мистера Спенсера, в котором они передавал Эдварду Айвору право временной опеки над своей племянницей. У Кейт отлегло от сердца: дядя убрался с острова, а значит, теперь она полностью и окончательно свободна! Девушка с надеждой подняла взгляд на Роберта… но капитан не смотрел в ее сторону, даже не повернул головы, и это слегка омрачило ее радость. Господь милосердный, что с ним опять не так? Ведь еще утром все было по-другому!
Когда ужин закончился и все, как обычно, собрались разойтись по своим комнатам, Мэри поднялась и неуверенно проговорила:
– Прошу прощения… У меня есть предложение, если позволите.
– Конечно, дитя мое, – улыбнулся губернатор. – Ну же, смелее, мы тебя внимательно слушаем.
– Я хочу, чтобы вы все прошли в гостиную, – с трепетом глядя не столько на отца, сколько на Роберта, попросила она. – Буду благодарна, если вы согласитесь уделить мне немного времени.
– Как скажешь, милая, – ответил заинтригованный мистер Айвор. – Только распорядись, чтобы туда принесли охлажденного вина – более крепкие напитки доктор Норвуд мне запретил.
– Сию минуту, сэр.
По английской традиции в гостиной каждого дома имелся камин, но даже по вечерам его не разжигали: климат на острове был настолько теплый, а летом – даже жаркий, что в этом не было необходимости. Однако солнце уже давно село, снаружи сгустились сумерки, поэтому Мэри, напевая что-то себе под нос, принялась зажигать свечи, чтобы вокруг стало светло, как днем. Стейн опустился в кресло, наблюдая за тем, как она танцующим шагом порхает по комнате, словно изящная, легкокрылая бабочка. Когда она склонилась над очередной свечой, причудливая игра света и тени изменила черты ее лица, и Стейну почудилось, будто сквозь маску проступило что-то родное, настоящее, до боли знакомое и желанное. Что-то внутри него дрогнуло, и в голове из ниоткуда возникла мысль, отозвавшаяся в сердце щемящей нежностью.
Я всегда любил смотреть, как ты зажигаешь свечи. Однажды я даже написал об этом стихи. Плохие стихи, но тебе они очень понравились. Не знаю, почему. Наверное, потому что тебе нравилось все, что я сочинял, даже если выходило бездарно и неуклюже. Как та песня про падающую звезду. Как это стихотворение…
Когда ты зажигаешь в доме свечи,
Твое лицо сияет дивным светом.
Тобой готов я любоваться вечно –
И всех богов благодарю за это…
Хвала Бесконечности, окончание я не помню. Да и это с удовольствием бы забыл…
Рядом с ним скрипнул диван, на который уселся губернатор, и Стейн вздрогнул, избавляясь от непрошенных и непонятных воспоминаний. Разве он когда-нибудь писал Анаис стихи? Разве любил смотреть, как она зажигает свечи? В той, навсегда потерянной жизни, он чаще всего зажигал их сам и допоздна засиживался над книгами. Его жена быстро уставала и ложилась рано, особенно когда…
– Ну, Мэри-Энн, и что же ты хотела нам сообщить? – полюбопытствовал мистер Айвор, и Мэри смущенно опустила ресницы:
– У нас дома была традиция: по вечерам мы всей семьей, а иногда и с друзьями, собирались в гостиной у камина, разговаривали, читали, обменивались новостями. Утром и днем всегда много дел, а вечером так хорошо побыть рядом с близкими и дорогими людьми. – Девушка робко обвела взглядом собравшихся. – Было бы замечательно, если бы и мы после ужина не расходились каждый в свою комнату, а проводили какое-то время вместе.
