– Передай ему, что я буду рад поделиться с ним пирогом. И принеси еще одну чашку.
– Слушаюсь, сэр.
Ежедневные прогулки по городу благоприятно сказались на внешности и настроении Стейна. Его глаза утратили блеклость и зеленели майской листвой на загорелом лице.
– Как вам новая работа и жизнь на острове в целом? – спросил Роберт. – Выглядите вы намного лучше, чем при нашей первой встрече, и я, признаться, этому рад.
– Здесь очень спокойно. – Стейн улыбнулся. – Хотя я скучаю по голосу океана и по ночам открываю окна, чтобы слышать его отдаленный шум. Иначе мне не заснуть.
– На берегу волны звучат иначе, – заметил капитан. – Убаюкивают, а не бодрят.
– Я бы сказал, умиротворяют, – поправил доктор. – Что касается работы в госпитале, то мне все нравится. Чистота, просторные палаты, хорошо обученный персонал. Доктор Пелисье обещал мне еженедельные выплаты, так что скоро я смогу снять жилье, чтобы не стеснять вас.
– Глупости! – Роберт поставил чашку на блюдце. – Я только рад вашему обществу, и отец, полагаю, тоже. Его всегда огорчало то, что в доме столько пустых комнат. Боюсь, если вы переедете, он потребует, чтобы я немедленно женился и начал заполнять их детьми.
– Разве это плохо? – удивился Стейн. – Ваш отец, как большинство состоявшихся мужчин, мечтает о спокойной старости в окружении внуков и правнуков. И считает, что вы уже в том возрасте и положении, когда пора обзаводиться семьей. Неужели вас это не привлекает? – Роберт слегка поморщился, и доктор вздохнул: – Что ж, теперь вы обрели сестру, которая может исполнить отцовскую мечту вместо вас.
– Да, – немного рассеянно произнес капитан. – Думаю, после того, как Мэри-Энн представят обществу, все холостяки Сент-Джорджа выстроятся возле нашего дома в очередь. Девушка хороша собой, неглупа, очаровательна, прекрасно воспитана – для провинциальных мужчин она настоящий приз, за который стоит бороться.
– Как и ее подруга, – добавил Стейн, внимательно наблюдая за ним. – Мисс Маккейн вообще удивительное создание. Невероятное для девушки сочетание красоты и ума… – Он на мгновение задумался. – А еще – силы и беззащитности. Это трогает до глубины души.
Роберт посмотрел на него долгим взглядом, и в какой-то момент доктору показалось, что в нем промелькнула едва уловимая тень ревности.
– Мы обсуждаем женщин за чашкой чая, как два озабоченных старика, – хмыкнул капитан, – хотя, мне кажется, есть более подходящие темы для разговора. Вот, к примеру, скажите, Стейн, до каких пор вы собираетесь хранить свое происхождение в тайне? Признаться, я испытываю неловкость всякий раз, когда называю вас по имени или осознаю, что человек, который намного выше меня по положению, живет в весьма скромных условиях, ходит по городу пешком, не пользуется должным уважением и вынужден зарабатывать на жизнь в госпитале…
– Перестаньте, – неожиданно оборвал его Стейн. – То, что вы говорите, и есть настоящая глупость. Вы же молодой, здравомыслящий человек, откуда у вас такие косные, старомодные суждения? Полагаю, это издержки традиционного воспитания, которое учит оценивать людей по степени знатности их происхождения, а не по совершенным поступкам, моральному облику или душевным качествам. Послушайте, Роберт, я открылся вам не потому, что вы командовали фрегатом, а потому, что разглядел в вас того, кто способен стать верным и искренним другом. Друзьям же позволительно называть друг друга по имени, разве нет?
Роберт промолчал.
– И я буду рад, если удостоюсь от вас ответного доверия и открытости. В любом случае, вы всегда можете рассчитывать на мое участие и посильную помощь. Что же касается прочего… поверьте, должное уважение можно заслужить не только громким именем, титулом и деньгами. Мне нравится моя работа, я нашел в ней призвание, и если буду выполнять свои обязанности так, как того требует врачебная этика, вскоре у меня будут и достойные условия жизни, и уважение окружающих. Большего мне не нужно.
– Все же на вашем месте я бы поговорил хотя бы с мистером Айвором, – не согласился Роберт. – Отец на первых порах может оказать вам небольшую протекцию, ввести в определенное общество, способное оценить ваши достоинства и создать вам известность, – как когда-то Гарольд Таккер продвинул в нужных кругах своего зятя, доктора Пелисье. Без этого вы останетесь хорошим, но мало кому известным personnel de l'hôpital
41, потому что… да, вы правы, многие в нашем городе следуют старомодной привычке и судят людей по происхождению. К примеру, моего давнего друга штурмана О’Нила приличное общество Сент-Джорджа до сих пор отвергает, и все потому, что Эйдан родом из семьи полунищих ирландцев, перебравшихся в поисках лучшей доли сперва в Америку, а потом – сюда, на Бермуды. Никому нет дела до того, что он честный человек, опытный моряк, блестящий офицер и славный малый: случись ему влюбиться в девушку из уважаемой семьи, ее родители тут же припомнят, что отец Эйдана был простым плотником и много пил, а мать всю жизнь стирала чужое белье, получая пять центов за корзину, и, разумеется, захлопнут двери своего дома у него перед носом. Однажды и вы вновь захотите вкусить прелестей семейной жизни, – капитан усмехнулся, – поэтому будет лучше, если о вас составят высокое мнение в соответствующих кругах.
Стейн задумчиво посмотрел в опустевшую чашку. Жениться вновь, когда еще не угасла память об Анаис? А угаснет ли? Когда-то ему говорили, что новая любовь убивает старую, но он не знал, правда ли это, и не был уверен, что сможет с такой же страстью влюбиться в другую женщину. Да и кому нужен он – калека, зарабатывающий три фунта в неделю и отдающий все свое время и силы врачебной практике?
Разве что такой юной, наивной глупышке, как Мэри-Энн Айвор. Да и то, едва девушка станет старше, вся эта романтическая глупость выветрится у нее из головы. Она поймет, чего желает на самом деле, и выберет мужчину помоложе, побогаче, попроще… того, кто сможет носить ее на руках, танцевать с ней на светских приемах и бегать наперегонки в саду с сыновьями.
Мысль эта оказалась настолько неприятной, что даже во рту появилась горечь. Стейн налил себе еще чаю, добавил сахара и молока, но это не помогло. Должно быть, горчило намного глубже – там, где в холодном и темном трюме его подсознания сидел одинокий, израненный пленник, закованный в кандалы.
– Не беспокойтесь, друг мой, – ответил он. – Это вряд ли.
После шести часов вечера, когда солнце начало двигаться к закату, жара спала, поднялся легкий, прохладный ветерок. К этому времени, отдохнув под навесом в маленькой уютной кофейне и перепробовав все сорта местного лимонада, Мэри и Кейт снова выбрались на улицу и немного прошлись – под усталое бормотание Джейсона, утомленного слишком долгой прогулкой. Они побывали в великолепном саду Сомерс-гарден, где находилась могила знаменитого капитана Сомерса, пересекли сердце города – Королевскую площадь, осмотрели снаружи церковь Святого Петра, в которой завтра утром губернатор объявит о том, что теперь у него есть дочь. Вспомнив о предстоящем событии, Мэри заволновалась – платье еще не было готово, и предложила Кэтрин вернуться домой. Подруга была не против, но на обратном пути она вдруг спросила у Джейсона:
