Внутренности выворачивает сплошным потоком боли. И дело уже не только в том, что мне физически становится всё хуже и хуже с каждой истёкшей минутой.
— Да… Подумала. Я всё объясню ему. Он поймёт, — отвечаю односложно.
Самой себе не сильно верю, но стараюсь сохранять твёрдость и решимость в голосе.
Просто страх, что Рома просто-напросто отберёт у меня сына… Уже давно живёт в моём сердце. Опасение не безосновательно. Мужчина вполне способен так поступить и в силу характера, и в меру возможностей.
— Ты же не… — дополняю, но тут же умолкаю.
Прикусываю губу, мысленно проклиная себя за то, что вообще подняла в довершение ко всему ещё и эту тему. Упустила шанс хоть ненадолго отложить очередное тяжёлое последствие моего спонтанного эгоистичного решения. Остаётся надеяться, что муж не понимает о чём я собиралась сказать…
Надежда не оправдывается.
— Оставлю ли я Матвея себе, запретив тебе видеться с ним в случае развода? — вкрадчиво уточняет Рома.
Его тон слишком бесцветный, чтобы я могла понять, что кроется за ним, поэтому лишь нехотя киваю, чувствуя, как новый приступ тошноты подкатывает к горлу.
— А сама как считаешь? — не спешит облегчать мне жизнь Агеев.
Внешне никак не реагирую. А внутренняя истерика, зарождающаяся во мне, с виду и не заметна вовсе. По крайней мере, я очень надеюсь на это. Так и стою, не шевелясь, ожидая, что мужчина может сказать что-то ещё. Но он молчит. И мне ничего не остаётся, как вытерпеть минуту немого противостояния, после чего возобновить шествие в дом.
— В одном ты права, Жень — он поймёт. Я уверен в этом. Матвей — уже большой мальчик, — флегматично бросает напоследок Рома, дополняя через длинную паузу едким тоном. — Чего я не могу сказать о четвёртом участнике той каши, которую ты сейчас завариваешь.
Вновь останавливаюсь. Но не оборачиваюсь. В какой-то мере я согласна с услышанным. Но и признавать правоту Агеева тоже нельзя. Наверное, именно поэтому, оставляю при себе абсолютно всё, что так рвёт изнутри, погружая в пучину беспросветного хаоса. Мысли путаются, а сознание потихоньку плывёт в непроглядную даль, приказав долго жить отдельно и самостоятельно. И мне страшно. До жути. Настолько сильно и неотвратимо, что и не уверена больше в правильности содеянного только что… Но и вернуть всё обратно я не могу. Не теперь, когда уже ступила на эту скользкую дорожку. Главное, теперь не расшибиться насмерть, когда придётся снова падать.
Глава 13
Как только входная дверь захлопывается за моей спиной, разворачиваюсь и прислоняюсь к холодному металлу лбом, прикрывая глаза. Тошнота до сих пор не отступает, а голова раскалывается как в самое жуткое похмелье, даже несмотря на то, что пила я сегодня не так уж и много. Наверное, сказывается нервное напряжение.
— Тяжёлый день? — нарушает недолгую тишину Костя.
Нехотя оборачиваюсь на голос. Мужчина расположился на диване в гостиной, а в его руках какой-то глянцевый журнал. Он лениво окидывает меня с ног до головы небрежным взглядом, а я невольно морщусь, думая о том, как было бы замечательно стереть с лиц обоих Агеев эти лицемерно-отстранённые маски.
— Если только у твоего брата, — отзываюсь с усмешкой.
Приходится приложить огромные усилия, чтобы внешне изображать такой же «пофигизм», который только что озвучила.
— Хм… — неопределённо реагирует брат мужа.
Выводящее из себя ощущение дежавю накрывает с лихвой, поэтому, не считая нужным и дальше испытывать ничью выдержку, просто иду наверх.
Будучи в своей спальне, первым делом скидываю с себя пиджак Артёма, оставив его в изножье кровати, и умываюсь ледяной водой, благо нанесённый ещё с утра макияж — водостойкий. Какое-то время так и стою, склонившись над раковиной в ванной комнате. Плохое самочувствие так и не отпускает, поэтому приходится спуститься вниз, чтобы принять пару таблеток, которые бы помогли. К тому времени в доме уже никого нет, а из окна видно, что и автомобиль Агеева-младшего отсутствует. Но оставаться в одиночестве долго мне не приходится. Телефон вибрирует, а после кухню оглашает сигнал входящего звонка. Номер неизвестен, поэтому беру трубку с не особой охотой. Тем больше моё удивление, когда понимаю кто именно мне звонит.
— Жень, минут через двадцать буду у тебя. За подарком осталось заехать… — без лишних предисловий проговаривает Рупасов.
Я до сих пор в замешательстве, а в сознании моментально вспыхивает негодование, смешанное со злостью. Оказывается, Артёму давно известно, как со мной связаться!
Но секундный порыв приходится подавить. Выяснила уже ведь причину, по которой всё происходит именно так, а не иначе… Чего уж теперь на пустом месте создавать новую проблему? И без того их накопилось достаточно.
— Хорошо, Тём, — выдавливаю из себя как можно доброжелательнее.
Мужчина явно не в курсе того, что мой муж соизволил явиться, а свою часть сегодняшней сделки с Рупасовым я выполнила. Да и ставить его в известность мне пока не хочется. Обязательно скажу ему, но только не сейчас. Не хочется портить ему настроение раньше необходимого.
— Как подъеду, наберу ещё, — отзывается он вместо прощания.
— Хорошо, Тём, — повторяюсь я.
На том конце связи наступает тишина. Артём отключил вызов. И, раз уж теперь я точно знаю сколько свободного времени у меня остаётся, не теряю его даром.
Возвращаюсь в спальню, придирчиво оглядывая свой внешний вид в огромном настенном зеркале. Тошнит уже не столь сильно, видимо принятые мною таблетки начинают действовать, но лицо слишком бледное, а на фоне вызывающего макияжа в чёрных тонах, так и вообще слишком заметно. Приходится потратить пару минут на румяна и тональный крем, смягчив контраст. После решаю и одежду сменить.
Изучив содержимое привезённых Костей вещей, делаю вывод, что мой нынешний гардероб далеко не то, в чём можно было бы пойти на празднество. Приходится вернуться к вещам, которые носила в школьные времена. Первым взгляду попадается цветное платье-корсаж из шелкового атласа с пестрым набивным рисунком, длиной чуть выше колена. Его и надеваю, дополнив тонкими чулками телесного цвета и лаковыми босоножками на высокой платформе. Волосы закалываю наверху, изобразив подобие нескольких жгутов в греческом стиле.
Оставляю пару длинных прядей у висков. И как раз поспеваю к тому времени, как американский спорткар останавливается у ворот дома, а Артём снова звонит мне, чтобы сообщить о своём приезде. И, как только я выхожу к нему…
— Ты… — Рупасов явно собирается что-то сказать, но не договаривает.
Невольная улыбка расползается на моих губах сама собой. Точно знаю, он вспомнил то, что надето на мне. Это платье я носила всего лишь дважды. На школьный осенний бал и наше с ним первое свидание.
— Не нравится? — уточняю нарочно.
Мужчина и сам успел переодеться. Правда этот его костюм мало чем отличается от предыдущего: точно такого же фасона пиджак и брюки чёрного цвета поверх белоснежной рубашки, не обременённой галстуком.
