– Тебя, – быстро отвечает он.
– Что – меня?
– Это то, чего я хочу. Я хочу тебя.
Я не верю своим ушам.
– Ты же сам бросил меня!
– Знаю, и, черт, прошу за это прощения. Я повел себя, как мудак. Эгоистичный подонок. И… – Он проглатывает ком в горле. – И еще я струсил. Без вариантов. Я всегда думал о себе, но трусом не был никогда, и поэтому расстался с тобой. Потому что испугался. У меня никогда не было серьезных отношений, и мне вдруг стало казаться, что все это давит на меня со всех сторон.
– Давит со всех сторон? – На мгновение я теряюсь, но потом вдруг осознаю горькую правду. – О, поняла. Я рассказала тебе о выкидыше, обо всем, что случилось и… стала для тебя чем-то вроде эмоционального груза… Это так?
– Что? Нет! Конечно, нет! – восклицает Джейк. – Клянусь, это не так. Я был счастлив, что ты открылась мне. Я так долго ждал этого, и когда ты наконец все мне рассказала, это было… – Его взгляд снова становится нежным. – Приятно чувствовать, что тебе доверяют, особенно такая девушка, как ты. Я ведь знаю, что у тебя очень ограниченный круг доверенных лиц.
– Вот именно, – многозначительно отвечаю я.
– То давление, что я испытывал… оно относилось к отношениям в целом. Я переживал, как у нас получится сохранить их, когда я буду в Эдмонтоне, как я смогу ставить тебя на первое место, как мы сможем справляться с тем, что придется редко видеться. Я могу перечислить тебе целый список! В итоге все свелось к тому, что… у меня случилась паническая атака. – Он вздыхает. – Все мужчины глупые, помнишь?
Я не могу удержаться от самодовольной усмешки.
– Я был глупым. И теперь прошу у тебя прощения. – Джейк нерешительно умолкает. – И прошу тебя дать мне второй шанс.
– Зачем мне это делать?
– Потому что я люблю тебя.
Мое сердце начинает стучать с такой силой, что я боюсь, как бы оно не выпрыгнуло из груди. Услышав, как эти три слова слетают с волшебных губ Джейка Коннелли, я начинаю тонуть в эмоциях, которые так отчаянно пыталась подавить.
– Ты причинил мне боль, – тихо говорю я.
Но в этот раз моя уязвимость не играет против меня.
– Я знаю. И ты представить себе не можешь, как ужасно я чувствую себя из-за этого. Но я не могу ничего изменить. Я могу лишь попросить у тебя прощения и сказать, что сделаю все, что в моих силах, чтобы больше никогда не причинить тебе боль.
Я не в силах ответить ему, настолько меня захлестнули чувства.
– Если хочешь, чтобы я тебя умолял, я буду умолять. Если хочешь, чтобы я прыгал через обручи, неси их сюда. Каждый час, что остался у меня до призыва в тренировочный лагерь, я буду доказывать тебе, как много ты значишь для меня. – Его зубы вонзаются в нижнюю губу. – Доказывать, что я достоин тебя.
Я чувствую, как мои собственные губы начинают дрожать, и молю бога, чтобы он не дал мне расплакаться.
– Офигеть, Джейк!
– Что? – Его голос звучит хрипло.
– Еще никто и никогда не говорил мне ничего подобного. – Даже Эрик, которые несколько месяцев и даже лет пытался вернуть меня. Он бросался фразами типа «ты должна быть со мной» или «ты не можешь так поступить со мной». Но он ни разу не говорил, что потратит хотя бы долю секунды на то, чтобы доказать, что достоин меня.
– Каждое мое слово – правда. Я налажал. Но я люблю тебя. И хочу, чтобы ты снова была моей.
Я проглатываю вставший в горле ком.
– Несмотря на то, что мне еще год учиться в колледже?
Джейк криво улыбается.
– Мой сезон в качестве новичка будет очень тяжелым, детка. Он будет отнимать у меня все время. Так что, наверное, это даже к лучшему, что мы оба будем заняты.
Он прав.
– Мы справимся. Если мы по-настоящему хотим, чтобы у нас все получилось, то сделаем все ради этого. Вопрос лишь в том, хочешь ли этого ты? – Он снова замолкает, а потом спрашивает: – Хочешь ли ты меня?
Этот вопрос словно удар по оголенным нервам, и мне становится трудно дышать. Сколько обнаженной души в этих словах – ты хочешь меня? Конечно, мои откровения длились целый час, но это не делает его менее уязвимым. В его глазах отражаются вся его неуверенность, надежда, сожаление, страх, что я могу отвергнуть его. И, как ни парадоксально, я вижу и знакомую уверенность Коннелли. Этот человек даже уверен в своей неуверенности, и будь я проклята, если это не заставляет меня влюбиться в него еще больше.
– Я хочу тебя. – Мне приходится откашляться, потому что мой голос звучит так, как будто я целую неделю курила сигарету за сигаретой. – Конечно, я хочу тебя.
И на одном дыхании добавляю:
– Я люблю тебя, Джейк.
Последний мальчишка, которому я говорила эти слова, раз за разом, не задумываясь, ставил себя превыше меня.
Но мужчина, которому я говорю это слова сейчас? Я верю, что для него на первом месте всегда буду я, всегда будем мы.
– Я тоже тебя люблю, – шепчет Джейк, и я не успеваю даже глазом моргнуть, как он уже целует меня.
Боже, как же я скучала по его поцелуям!
Прошло всего несколько дней с тех пор, как теплые губы Джейка прижимались к моим, но они кажутся мне целой вечностью. Я обвиваю руками его шею и жадно целую в ответ. От стен раздевалки эхом отскакивает его хриплый стон.
– Господи, – задыхаясь, говорит Джейк, – нам нужно остановиться. Сейчас же. – Он опускает глаза на свою промежность. – Черт. Слишком поздно.
Я следую за его взглядом и смеюсь, когда замечаю выпуклость на его штанах.
– Возьми себя в руки, Джейки. Тебе скоро играть в хоккей.
– А ты разве не знала? Хоккеисты очень страстные и агрессивные, – вкрадчиво произносит Джейк.
– Ха, точно. Я уже и забыла.
На моем лице сияет широченная дурацкая улыбка, которая никак не хочет уходить. Меня переполняет счастье – и это состояние мне было раньше совсем не знакомо. Не уверена, что оно мне нравится.
Нет.
На самом деле, оно мне очень нравится.
– Тебе пора, – нехотя говорит Джейк. – Команда завалится сюда в любую секунду. Ты останешься на матч?
Я киваю.
– Мой папа тоже здесь.
– Серьезно? Ну на фига ты мне это сказала? Теперь я буду испытывать на льду еще больше давления.
– Не волнуйся, Джейки. Опираясь на личный опыт, уверена, что ты будешь играть отлично.
Он подмигивает мне.
– Спасибо, детка.
– Ой, совсем забыла, но ты только не пугайся еще больше. Отец хочет пригласить нас на ужин после матча.
– «Только не пугайся еще больше»?! – Джейк проводит рукой по лицу. – Господи боже. Детка, уходи уже, а? Уходи прямо сейчас, пока мне совсем не стало плохо.
