Я действительно не могу понять, то ли эта девица совсем ненормальная, то ли…
Вообще-то, нет, никаких «то ли». Я думаю, что она совсем ненормальная, и точка.
– Прошло уже сто лет. Мы теперь как давно женатая пара. – Первокурсница широко улыбается мне. – Поэтому мне все равно, что вы с ним целовались. К тому же ты никогда не воспринимала его всерьез.
Мне хочется поддеть ее, просто так.
– А может, я…
– Нет. – Ее уверенность в себе просто поразительна. – Он не в твоем вкусе.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что он как щенок.
– Кто щенок? – спрашивает мужской голос, и в комнату входит этот самый «щенок». Заметив наши лица, он испуганно вскрикивает. – Какого черта вы намазали лица клеем?
– Почему из всех вещей ты выбрал именно клей? – спрашивает его Саммер. – Почему, черт возьми, клей?
– Не знаю. – Холлис осматривается, словно решает, куда бы ему сесть. Как будто у него есть выбор.
Рупи хлопает рукой по соседней подушке.
Я еле сдерживаю смех.
Холлис опускает свое здоровенное тело на пол. Послушный щенок, ей-богу. На нем баскетбольные шорты и синяя футболка, оттеняющая его голубые глаза. А еще эта футболка обтягивает его впечатляющую мускулатуру – и это, кстати, никак не укладывается у меня в голове. Майк Холлис – это противный ребенок в теле горячего парня.
Он закидывает руку на худенькие плечи Рупи.
– Йоу!
Я прячу улыбку. Клянусь, парень запал на нее!
– Видишь ли, тот щенок – это ты, – сообщает она ему. – Такой глупенький и влюбленный.
– Я не глупенький и не влюбленный, – спорит Майк.
– А вот и нет.
– А вот и да. Ты не можешь сравнивать меня с щенком. Выбери кого-нибудь крутого. Например, жеребца.
– Ты не можешь быть жеребцом, если у тебя нет внушительного хозяйства, – подкалываю я его.
Одри фыркает от смеха.
Рупи смотрит на меня в ужасе.
– Бренна! Нельзя отпускать такие уничижительные комментарии о пенисах парней! Это ранит их эго. И то, что Майк не обладает пенисом жеребца, еще не значит, что…
– Почему мы обсуждаем мой член? – вмешивается Холлис. – Который ты, кстати, не видела.
– Зато я его трогала, – самодовольно заявляет Рупи и хлопает его по колену. – Я всем рассказала, что у нас с тобой скоро праздник.
Лицо Майк выражает полнейшее недоумение.
– У нас праздник?
– Да! Мы вместе уже целый месяц!
– Не может быть, чтобы прошел уже целый месяц.
– Ну, на самом деле около месяца…
– Две недели!
– Двадцать дней! Это почти три недели. – Руби внимательно разглядывает его лицо. – Дата, когда мы встретились, Майк?
– Что?
Я откидываюсь на спинку кресла и наслаждаюсь представлением.
– Когда у нас было наше первое свидание? – не отступает она.
– Откуда я знаю?
– Но ты же был на нем! – Рупи вскакивает на ноги и упирает руки в бока. – Ты не записал эту дату? Да ты вообще в своем уме?
– В своем ли я уме? Это ты в своем уме? Кто записывает даты свиданий?
– Это было наше первое свидание! Хочешь сказать, оно не стоит того, чтобы помнить о нем?
Холлис тоже встает. Со своими метр восемьдесят шесть он словно башня возвышается над полутораметровой Рупи. И все же даже любой случайный свидетель с легкостью скажет, в чьих руках вся власть.
– Ты заявилась сюда и потащила меня на ужин, – напоминает Майк Рупи. – Тогда я даже не знал, кто ты нахрен такая!
– Мне бы очень хотелось, чтобы ты не ругался, когда разговариваешь со мной.
– Если бы наши желания были лошадьми, все мы были бы наездниками.
– Ха! – тоненьким голосом хихикает Саммер.
Дафна смотрит на происходящее, как завороженная.
– Что, черт возьми, это значит?
– На самом деле нет такого выражения, – информирую я Холлиса.
– Нет, оно есть, – рычит он. – Мой отец все время так говорит.
Саммер широко ухмыляется.
– О боже, Майк, твой отец такой же уму непостижимый, как и ты сам.
Я смотрю на нее.
– А от кого, ты думала, он всему научился?
Рупи не нравится, что мы отошли от темы. Она гневно шагает к Холлису, и теперь они стоят лицом к лицу. Только ее физиономия покрыта этой гадостью, которой она заставила нас намазаться, а его покраснела от злости.
– Поверить не могу, что тебе плевать на нашу годовщину! – Рупи разворачивается на пятках и бросает через плечо: – Мне нужно подумать об этом.
И спустя мгновение мы уже слушаем топот ее ног по лестнице.
Холлис поворачивается к нам с Саммер.
– Зачем вы так со мной поступили? – несчастным голосом спрашивает он.
– Нам она нравится, – заявляет Саммер.
– Ну еще бы она вам не нравилась. Ну еще бы, мать вашу! – И он тоже уходит из комнаты.
Повисает тишина.
– Как думаете, нам уже можно смыть с лица эту штуку? – улыбаясь, спрашивает Дафна.
– Наверное, – неуверенно отвечает Одри.
Мы дружно отправляемся в ванную и по очереди избавляемся от маски. Высушив лицо полотенцем, я вдруг обнаруживаю, что кожа действительно стала невероятно гладкой.
– Рупи сказала, что сразу после того, как смоем маску, нужно нанести на лицо какое-нибудь увлажняющее средство, – говорит Дафна.
– Пойду поищу что-нибудь. – Саммер исчезает за дверью, а мы втроем любуемся собой в зеркале.
– Боже мой, у меня и правда появился красивый румянец! – восторженно говорит Дафна.
– Моя кожа стала просто потрясающей! – радуется Одри. – Нам нужно раскладывать эту штуку по баночками и продавать.
– Назовем ее «Клей для лица», – предлагаю я.
Дафна фыркает от смеха.
Саммер возвращается с увлажняющим лосьоном, и мы снова принимаемся за нашу кожу. Но даже отсюда мы слышим, как Рупи и Холлис орут друг на друга, хоть они и на втором этаже. Хотя я не против, если они спустятся вниз и продолжат перед нами. Отличное развлечение, знаете ли.
Но судьба подкидывает нам другое развлечение – домой возвращается Хантер. И выглядит он куда сексуальнее чем обычно. Может, все дело в его взъерошенных темных волосах и чувственном блеске глаз.
От него исходит столько самодовольства, что я не могу удержаться от вопроса:
