Фигура приближается, поднимает нож и замахивается на женщину. Перерезает стяжку, хватает женщину и несет брыкающуюся жертву вверх по лестнице. Проходя мимо камеры, фигура попадает в кадр, освещенная слабым светом, который падает сверху через дверь подвала. Становится видно лицо. Но только это не лицо.
Это черная маска грабителя, и она возникает в кадре, может быть, всего на полсекунды. Потом слышно, как захлопывается дверь, и изображение превращается в непонятное мелькание. Затем все замирает, и в поле видимости камеры остается только нечто, напоминающее угол очень слабо освещенного пластикового пакета.
Металлический женский голос заглушает шум отопительного котла:
– Это всё?
– Камера упала, – отвечает более естественно звучащий женский голос.
– А Йессика Юнссон? Что с ней?
– Следы крови в доме и на снегу, следы колес и открытая дверь гаража. Слишком много крови, чтобы допустить, что она жива. Просто-таки кровавая баня. Все говорит о том, что этот сумасшедший убил ее и уехал с трупом.
Только когда металлический женский голос в трубке спутникового телефона перешел в протяжный стон, Бергер окончательно признал Ди. Телефон стоял на обеденном столе, за которым они сидели несколько часов назад, пытаясь допросить Йессику Юнссон. Бергер отнял салфетку от головы и посмотрел на пятна крови, одни из которых подсохли больше, другие меньше. У него возникло ощущение дежавю.
Блум сидела по другую сторону стола и прижимала к голове такую же салфетку, а к уху трубку.
– Вы должны были, черт возьми, только съездить туда и допросить ее, – крикнула Ди. – А вместо этого вы впутываете меня в какую-то дьявольщину.
– Он напал на нас, Дезире, – сказала Блум. – Мы были совершенно к этому не готовы.
Какое-то время стояла тишина. Бергеру казалось, что даже на расстоянии он слышит, как Ди проглатывает целый десяток слов сразу. Наконец, она произнесла:
– Итак, вы пошли в темный подвал уединенного дома, хозяйка которого утверждала, что ее преследуют, и были совершенно не готовы?
Молчание казалось в этот момент третьим человеком в комнате, крайне назойливым персонажем.
– В записи больше ничего нет? – спросила Ди после паузы.
– Она длится еще десять минут, – ответила Блум. – Пока у мобильного не разрядилась батарейка. Там виден только пластиковый пакет, лежащий возле лестницы. Я пришла в себя раньше Сэма, пролежав без сознания почти три часа. Потом я еще двадцать минут перегрызала стяжки. В конце концов, мне удалось освободиться, добраться до Сэма и привести его в чувство.
Бергер осмотрелся в полумраке. Дом стал совсем другим. Мир стал другим. Ди сказала:
– А вы уверены, что в доме никого не осталось?
– Мы еле стояли на ногах, когда очнулись, – сказала Блум. – И как я уже сказала, к тому моменту прошло три часа. Мы не были уверены в своем физическом состоянии, не исключено, что мы оба получили серьезные травмы черепа. В конце концов, мы выбрались наверх и попытались осмотреть дом, насколько смогли. Поставили мобильный на подзарядку, сходили к машине и взяли спутниковый телефон. Это как раз тогда я заметила кровавые следы на снегу. Не обычные пятна крови, а как будто что-то тащили и время от времени ставили на снег. Вероятно, что-то напоминающее гроб.
– Но на второй этаж вы не поднимались?
– Мы попытались…
– Да скажите же, черт вас побери, что у вас есть что-то еще, – взревела Ди.
Блум поморгала, наморщила нос и сказала:
– Как я сказала, мы не были на втором этаже. Но мы обошли первый.
– С камерой?
– Да.
Ди громко вздохнула. Бергер поморщился, почувствовав вкус крови в углу рта. Он снова вытер лицо. Салфетка замусолилась. Ему нужно было взять новую.
Блум нажала кнопку на мобильном и подключила его к базовой станции спутникового телефона.
– Вот, – сказала она.
Гостиная ярко освещена, как будто кто-то хотел изгнать царившие здесь долгое время кошмары. Камера поворачивается в сторону обеденного стола. На нем пока никакого спутникового телефона, но зато набросана куча окровавленных салфеток. Потом появляется открытая часть гостиной, камера поворачивает влево в сторону комнаты с телевизором и диваном. На полу около дивана вдруг что-то блеснуло, свет торшера отражается в большой луже. Когда камера приближается к ней, становится видно, что это кровь. В центре она очень яркая, слегка запекшаяся. От лужи идут размазанные следы, среди них три отпечатка ноги как минимум сорок пятого размера. Рядом две отчетливые полосы, как будто что-то тащили. Они ведут к холлу, но вдруг поворачивают в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Камера следует за ними до первой ступени, потом подрагивающее изображение начинает дрожать еще сильнее, все начинает вертеться, виден только потолок. Мелькает лицо Бергера с обеспокоенным взглядом. С его лица стекает капля, которая летит навстречу камере, становится все больше и больше, наконец, падает, и все изображение краснеет.
– Ты упала в обморок? – спрашивает Ди в трубке.
– Давай ограничимся тем, что мы не дошли до второго этажа, – сказала Блум.
– Мы вырубались по очереди, – громко добавил Бергер.
Ди явно расслышала его слова, потому что ответила:
– Вы оставили после себя столько следов ДНК, что вряд ли удастся это все убрать. Но я не могу привлечь вас к этому расследованию, ни в каком качестве. И прежде всего, в качестве подозреваемых.
– Нам понадобится несколько часов на то, чтобы убрать все следы, – сказала Блум.
– Вы свет погасили? – спросила Ди. – На видеозаписи все освещено так, что видно на всю округу, наверное. Никакие любопытные соседи не заходили?
– Мы погасили весь свет, да, – ответила Блум. – Никто не заходил. По-моему, этот дом ниоткуда не виден, если только не ехать сюда специально.
– Что, по-вашему, там произошло?
– Преступник пробрался сюда, неясно когда, вероятно, когда Йессики Юнссон не было дома. Он залез в котельную и ждал. В подвале он нашел полено, с которым он намеревался напасть на нее, когда она появится.
– Вы нашли полено?
– Нет.
– Не похоже на предумышленное убийство, – сказала Ди. – Полено?
– Мы вернемся к этому вопросу.
– Вы не должны возвращаться ни к одному вопросу. Вы должны уехать оттуда и залечь на дно, и это всё. Этим делом займемся мы.
– НОО? – спросил Бергер, забирая трубку у Блум.
– Едва ли мы сможем забрать дело у йокмоккской полиции, – ответила Ди. – Но мы будет с ними сотрудничать. Идите уже, черт бы вас побрал, на второй этаж, чтобы мы знали, с чем нам предстоит работать. А потом я убью остаток ночи на то, чтобы придумать способ сообщить о преступлении и какой-нибудь неуклюжий повод вернуться в Лапландию. Не надо было вас в это впутывать. Дилетанты. Подумайте хотя бы о том, что есть небольшой риск, что преступник все еще прячется где-то наверху. Он может оказаться совершенно чокнутым. Сидит и ждет вас там, натянув на себя кожу Йессики Юнссон.
