– Но во время допроса она не произвела такого впечатления, правда?
– Правда. Она снова кого-то встретила. Вероятно, это произошло в период, когда она жила под чужим именем, и это сложнее отыскать.
– Но не невозможно?
– Если только мы рискнем положиться вот на это, – ответила Блум, показав на спутниковый телефон.
– Ты намекаешь на то, что Ди могла нас подставить? – мрачно поинтересовался Бергер. – Но как бы я ни крутил и ни вертел эту мысль, я не вижу для Ди никаких причин так поступить. Это настолько сложно, что выходит за пределы разумного. СЭПО, охотясь на нас, умудряется перевербовать Ди, подкупает ее, возможно, повышением и новой должностью в НОО, а потом заставляет ее дать нам это странное задание и следит за тем, чтобы мы были не готовы и пали жертвой убийцы в чертовом Порьюсе. Нет, надо все же знать меру.
Блум пожала плечами и сказала:
– Просто интуиция подсказывает мне, что все кажется не тем, чем является на самом деле.
Бергер прикусил язык, покачал головой. Блум продолжила:
– Если мы можем довериться телефону, у меня сохранились пути в архивы. Еще с тех времен, когда я как агент выполняла задания СЭПО. Эти пути абсолютно надежны. Мы поставим твой компьютер на другой стороне этого стола и подключим и его тоже. И докопаемся до самой сути. Договорились?
Бергер собрался с силами, насколько сумел. Потом кивнул.
12
Четверг, 19 ноября, 13:47
Изображение подрагивает, на экране мелькает гостиная, в которой не сказать что царит порядок. Камера фокусируется на ребенке, на маленьком мальчике в нескольких метрах от снимающего. На нем маленькие джинсы и желтая футболка с бананом. Когда он встает, опираясь на стопку книг, его движения очень осторожны. Но он остается стоять, покачиваясь. В руке малыш держит книжку с картинками. Его требовательный взгляд падает на нее, он улыбается, как будто хранит какую-то тайну. Женский голос произносит: «Ты хочешь почитать про зверей, Расмус?» Мальчуган делает шаг, потом еще один, книга по-прежнему у него в руке. Он пошатывается, но удерживается на ногах. Сделав пять шагов, он бросается вперед, к дивану, который только сейчас попал в кадр. Его ловят женские руки, ликующий женский голос восклицает: «Это твои самые первые шаги, Расмус. Какой ты умница!» Малыш устраивается на коленях у женщины, открывает книгу и говорит: «Читать звери». Тут только на экране появляется лицо матери, она улыбается и утирает слезу в уголке глаза. У нее средней длины, довольно темные волосы и румяные щеки. Она открывает книжку. Мальчик смотрит на нее в предвкушении, повторяет: «Читать звери». Но глаза женщины не могут оторваться от его глаз. Она наклоняется, нежно обнимает ребенка, его ручка отпускает книгу и ложится на волосы мамы. Она радостно смеется, от всего сердца, и это заставляет малыша тоже рассмеяться. Их смех сливается. Женщина с любовью целует сына в щеку, и все останавливается.
– Ты готова к продолжению? – спросил Бергер.
– Вообще-то, нет, – ответила Блум.
Изображение матери, целующей круглую щечку сына, внезапно сменяется на совсем другую картину. Поросший зеленью овраг, темный и влажный, женское тело и перевернутая коляска, за ручку которой продолжает держаться рука женщины. Маленькая футболка, на которой едва заметен банан, уже не желтого цвета.
– О господи, – простонала Блум и перевела взгляд на Бергера.
Он приблизил изображение и не стал вытирать медленно скатившуюся по левой щеке слезу.
– Это было наше первое с Ди общее дело, – глухо пояснил он. – И мы участвовали в нем только как помощники. Аллан Гудмундссон был в числе троих ответственных за расследование, подчинялся государственному обвинителю Рагнару Лингу. Но именно этот контраст мне и запомнился больше всего, переход от первых шагов четырнадцатимесячного Расмуса Градена и безграничного восторга мамы Хелены, от их нескрываемой любви – к их истерзанным телам в овраге. Думаю, я так и не оправился от этого шока.
– Орудие убийства установили? – спросила Блум и сама принялась менять масштаб.
– Его так и не нашли, – сказал Бергер и показал на экран. – Но в этом месиве нашли щепки. Береза.
– Береза? То есть… полено?
– Возможно, да. Еще щепки были в хижине.
– Расскажи о ней.
– Недавно построенная, не слишком умело, хорошо скрытая в самой дремучей части леса. Ровно посередине между местом, где нашли тела, и пансионатом, где проживали Карл Хедблум и остальные пациенты. В хижине нашли следы крови и Хелены, и Расмуса. Также были обнаружены ДНК и фрагменты кожи Хедблума. Начиная с этого момента все сомнения пропали. Мы нашли преступника.
– Я прочту все материалы расследования, – сказала Блум. – Но расскажи вкратце, как оно проходило? Почему подозревали отца?
– Эммануэля Градена, – кивнул Бергер. – Были сомнения насчет того, что на самом деле происходило, когда мать и сын отправились на прогулку до магазина. Самому ему было безразлично, подозревают его или нет; его жизнь была разбита.
– Это действительно так и было?
– Да. Он покончил с собой через полгода, когда Карла Хедблума уже осудили. Просверлил прорубь во льду озера и утопился, обмотавшись пятидесятикилограммовым куском свинца.
– Обмотавшись свинцом?
– За пару недель до этого он навещал брата в Шеллефтео. Там он купил в одной мастерской свинец, который он сумел согнуть и обернуть вокруг себя, да. Все было тщательно спланировано.
– Тело было найдено? Это точно был он?
– Я понимаю, почему ты спрашиваешь. Но да, это совершенно точно был он. ДНК.
– Иначе можно было бы предположить, что он начал с собственной семьи, вошел во вкус, продолжил – и восемь лет спустя оказался убийцей Йессики Юнссон. Человек из котельной. Впрочем, ладно. Что за сомнения насчет прогулки?
– Они поругались, – ответил Бергер. – До того как Хелена Граден с Расмусом в коляске отправилась в тот осенний день в магазин, супруги сильно поскандалили. Она позвонила подруге и рассказала, что Эммануэль кричал на нее и утверждал, что Расмус не его сын.
– Даже так? – сказала Блум. – Должно быть, он с первого дня был главным подозреваемым?
– Подруга объявилась только через несколько дней, у нее были какие-то проблемы с мобильным телефоном. Но после этого да. Где-то с неделю.
– Известно, было ли это правдой? Был ли Эммануэль Граден отцом Расмуса?
– Поскольку возникло подозрение, мы провели тест на отцовство. Разумеется, он оказался его отцом. И то, что его последними адресованными жене словами были такие грубые и несправедливые обвинения в ее адрес, забило последний гвоздь в крышку его гроба.
Блум покивала, потом продолжила:
– Что известно о последовательности событий?
Бергер вздохнул.
– Итак, восемь лет назад. Хелена Граден вышла из дома в четверть второго восемнадцатого октября и была найдена в начале десятого утра двадцатого числа. Их нашли несколько участников группы, прочесывавшей лес. Поиски как раз прекратились. Шестью часами ранее, глубокой ночью, группа прошла цепочкой мимо этого места, тогда в овраге никого не было. И умерли они не там. Вскрытие показало, что после исчезновения они прожили около сорока часов, вероятно, в хижине. На обеих жертвах были следы, которые указывали на продолжительные побои.
