– А ты долго спал, – ответила она и начала развязывать лыжные ботинки.
– Я пытаюсь разобраться, что нового ты нашла. – Он подошел поближе к стене и попытался сдержать сердцебиение; тайный агент из него бы вряд ли получился.
– Самое важное ты найдешь не здесь, – сказал Блум, стоя в одних носках.
– А где?
– Самое важное – это то, чего я не нашла.
– А именно?
– Андерса Хедблума.
Блум раскрыла свой компьютер.
– Брата Карла Хедблума?
– Я нашла отца, он умер два года назад в ночлежке в Бурленге, конечно же, спился. Но Андерса Хедблума, занимающегося в Мальмё торговлей, кажется, не существует. Зато в Швеции есть около двадцати других Андерсов Хедблумов, кто-то из них, разумеется, может оказаться им. Я, к сожалению, не нашла даты его рождения.
– Стало быть, немного классической полицейской работы, сидя за столом?
– Если ты не запланировал еще одной автомобильной поездки, – сказала Блум, взяла со стола небольшую пачку бумаг и встала у стены рядом с Бергером.
Он взглянул на нее сверху вниз. Щеки порозовели, как будто она долго пробыла на солнце.
– Солнце взошло что-то около двадцати минут назад, – сказал Бергер. – То есть это не оно так эффектно тебя разрумянило. Ты, должно быть, долго каталась на лыжах. Ты вышла еще затемно?
– До рассвета нет спутников. И не беспокойся, у меня в чулане есть налобный фонарик. Снегопада давно не было, так что лыжню не засыпало. Еще вопросы?
– Когда ты пойдешь в душ?
– Когда перестану потеть, – равнодушно ответила Блум и начала прикалывать на стену листочки с цифрами. – Первое: найти информацию о засекреченных годах жизни Йессики Юнссон. Второе: раздобыть результаты анализов материала, собранного в доме в Порьюсе экспертами-криминалистами из НОО. Третье: вернуться к делу Хелены Граден, перечитать допросы восьмилетней давности. Четвертое: связаться с доктором Андреасом Хамлином из Сетера, чтобы он проконтролировал письма, приходящие Карлу Хедблуму. Пятое: продолжить работу над Гётеборгом и Лизой Видстранд. Шестое: прошерстить все полицейские архивы страны на предмет четырехлистных клеверов, нарисованных на теле, в любом виде. Седьмое: найти Андерса Хедблума. Что выберешь ты?
Бергер вздохнул и сказал:
– Как лучше поступить с делом Граден? Ты посмотришь свежим взглядом или я заново старым?
– Все-таки лучше, если ты. Тебе всегда тяжело давалось разбираться с прошлым. Если тебе придется вернуться к старому делу, могут проявиться какие-нибудь вытесненные детали.
– Это одна из больших задач. Вторая – поиски засекреченной части жизни Йессики Юнссон. Эта задача больше в духе СЭПО. У тебя ведь там остались контакты?
Бергер надеялся, что его голос звучит непринужденно.
– Возможно, найдутся, – коротко ответила Блум. – Тогда ты берешь пункты два, три, четыре и шесть. Я займусь Видстранд, а ты ищи клевер. Договорились?
– Договорились.
* * *
Легкий пар поднимался над дрожащей, покрытой рябью поверхностью воды. Бергер осторожно протянул ведро за угол дома. Оттуда протянулась рука, взяла ведро. Из-за угла донесся голос:
– Горячая вода? Ты серьезно?
– Я немного подогрел.
Вместо благодарности раздался всплеск, потом фырканье. Ведро появилось из-за угла, уже пустое. Бергер забрал его, начал смешивать воду из кастрюли со снегом.
– Первое?
Легко узнаваемый чавкающий звук быстро наносимого шампуня частично заглушил голос, ответивший:
– Пока безуспешно. Засекреченные годы в жизни Йессики Юнссон остаются тайной. Я не нашла доступа к СЭПО. Там первая степень секретности. Второе?
– Никакой другой ДНК в Порьюсе, – сказал Бергер и протянул ведро. – Зато главный эксперт-криминалист Робин нашел признаки того, что кто-то действительно жил в котельной. Робин прочесал это шумное помещение с помощью суперсовременной точнейшей техники, одолженной у ФБР. Результат анализа автомобильной краски, по словам Ди, вероятно, будет готов в течение дня.
– А третье? – спросил голос, пока рука возвращала пустое ведро.
– Я внимательно вчитался в дело Хелены Граден, – ответил Бергер, смешивая воду. Ты была совершенно права: это пробудило множество старых воспоминаний. Мы с Ди вроде как никогда не были в центре расследования, мы допрашивали второстепенных персонажей, которые ненадолго появлялись в зоне интересов следствия и исчезали снова. Мы находились на периферии расследования. Что меня, пожалуй, поразило, так это насколько хорош был в то время Аллан. Он задает все нужные вопросы и делает это правильно. Зато его коллега Робертссон делает немало серьезных промахов.
– Ты с ним связался? – спросила Блум из-за угла.
– Во всяком случае, я его нашел. Не то чтобы неожиданно оказалось, что Рикард Робертссон сильно понизился в чинах, сейчас он работает мелким служащим в полицейском архиве. Я позвоню ему. Тем временем я перечитаю его допросы, среди них есть парочка, которые кажутся многообещающими.
– Что за людей вы допрашивали?
– Сомневаюсь, что тебе будет интересно услышать имена, но к настоящему моменту я действительно немало заучил.
– Я хочу послушать. И почему их допрашивали.
– Собственно, было четыре категории свидетелей. Я назову те имена, которые запомнил. Возможные строители хижины, плотники и тому подобное: Леннарт Ульссон, Магнус Блад, Петер Эберг. Пациенты из приюта: Линнея и Элин Шёгрен, Рейне Даниэльссон, Юхан Нурдберг и, конечно, Карл Хедблум. Персонал приюта: директор Свен-Улоф Линдхольм, Хуана Гальвес, Лена Нильссон, София Трикупис. Соседи, друзья и так далее: Пер Эрикссон, Йёрас Эгиль Эрикссон, Элисабет Хельстрём, Груп Оке Эк, Оларс Фредрик Александерссон…
– Я не имела в виду настолько подробно…
– Сказать по правде, странные у них в Даларне имена. Йёрас, Груп, Оларс…
– Тут начинает холодать…
– А, да, – сказал Бергер, снова протягивая ведро; на этот раз показалось чуть больше обнаженной женской руки.
– Четвертый пункт, – добавил он по собственной инициативе. – Да, доктор Андреас Хамлин в Сетере будет контролировать почтовые отправления на имя Карла Хедблума. И пошлет на анализ его кровь. Пятое?
– Это хутора, – сказала Блум.
– Что?
– Традиционно в Даларне добавляли название хутора перед обычным именем. Многие возвращаются к этому старому обычаю.
– Ну надо же, – озадаченно пробормотал Бергер.
– Итак, пятый пункт, – продолжила из-за угла Блум. – Лиза Видстранд. Мне удалось найти взаимопонимание с комиссаром Шёлундом из Гётеборга, который признал, что расследование было проведено халатно. Никто не придал значения клеверу на бедре убитой, поскольку никому не было до нее дела. Все это происходило за несколько дней до книжной ярмарки, и хотя приказ замять историю с убитой шлюхой не был высказан вслух, все всё понимали. У меня через несколько минут запланирован разговор с Шёлундом в Скайпе.
