– Да? Почему ты замолчал?
– Вот это да!
– Слушай, говори нормально, – отрезала Блум.
– Фариду Хесари нашла окровавленной в лесу в Тебю группа скаутов, которые собирались разбить там лагерь.
– Полено и нож?
– Не знаю. Но она выжила.
23
Воскресенье, 22 ноября, 14:07
Они гуляли по лесу. Вокруг все было серое и холодное, и приблизительно половину времени она жалела о решении выбраться в воскресенье на природу. Вторую половину времени она одобряла свой порыв: возможно, это последний шанс погулять до того, как снег и мороз на полгода скуют леса и поля.
А она хотела, чтобы Люкке как можно больше бывала на природе, ведь этот мир становится все менее реальным и естественным. Так ее хоть можно было оторвать от Инстаграма и Фейсбука, если уж не от Снэпчата – она видела, как дочка время от времени украдкой поглядывает в карман куртки.
Йонни в выходной день работал, и Ди с Люкке остались наедине с кажущейся бесконечностью леса. Здесь звонок мобильного телефона показался еще более неестественным, чем обычно.
Они находились на поляне, которая вела к крутому обрыву, под ним лежал залив Древвикен. Люкке была в своем самом непоседливом настроении, и Ди пыталась ее хоть немного утихомирить. Ее дочь не должна, черт возьми, свалиться со скалы только из-за того, что она ответила на телефонный звонок. «И уж точно не из-за человека на другом конце провода», – подумала она, глядя на экран. Не без труда она остановила резвящуюся Люкке, вздохнула и ответила:
– О чем мы договорились, Сэм?
– Мы нашли еще три жертвы, – металлическим голосом сообщил Бергер.
– Что? – воскликнула Ди.
– Я отправил на мейл документы. Ты искала во всех полицейских архивах разные варианты описания клевера на бедре, просто чтоб ты знала. И тогда ты нашла три возможные жертвы того же убийцы. Ты изучила отчеты и пришла к выводу, что у всех на бедре был нарисованный ручкой четырехлистный клевер: в Мальмё, Векшё и Тебю. Ты сидела у себя в гараже в свободное время и работала над этим. Это должно удовлетворить НОО.
– Да вы там у себя на севере полны энергии, как я погляжу.
– Робин прислал отчет из Сорселе?
– Написал только, что безмерно рад отправиться туда в воскресенье утром. Не думаю, что его группа уже добралась до места. Я попросила своего осведомителя заявить в полицию Арьеплуга, все это потребовало некоторого времени.
– Три жертвы, но не три трупа, – продолжил Бергер. – Одна из женщин выжила, несмотря на травмы и шок после полутора суток плена. Допрос в полиции ничего не дал, она едва могла говорить. Полиция Тебю решила подождать, пока ей не станет лучше, но когда, наконец, они запланировали возобновить расследование, она сама себя выписала из больнице в Дандерюде. Через пару дней она и ее подруга зарегистрировались на рейс до Манилы. Там ее следы затерялись.
– Манила на Филиппинах?
– Да. Это произошло в июле две тысячи двенадцатого, и с тех пор Фарида Хесари, в настоящее время двадцати шести лет от роду, бесследно исчезла. Ты можешь объявить ее в международный поиск?
– Да, как только прочту все документы. А теперь я должна продолжить прогулку по темному лесу.
– У тебя впереди гораздо больше, чем полжизни, Ди. Кстати, ты ничего не забыла?
Ди с отвращением посмотрела на телефон и, в конце концов, ответила:
– Чертовски благодарна.
И положила трубку.
Бергер сказал:
– Она очень благодарна и просила меня передать тебе большой привет.
Блум искоса взглянула на него.
– Иди сюда, и займемся этим.
Он обошел стол и сел рядом с ней на ее кровать, низко, так чтобы не попасть в поле обзора встроенной камеры ноутбука. Блум пробежалась руками по клавиатуре, из компьютера раздался звонок вызова. Окно Скайпа оставалось пустым. Но вдруг на экране появилась пожилая женщина и произнесла на удивление четко:
– Я обычно говорю по Скайпу со своими внуками из США, так что вам не надо уточнять у меня, справлюсь ли я с техникой.
– Госпожа Энокссон, – сказал Блум, – меня зовут Эва Лундстрём, я инспектор уголовной полиции. Мы писали вам по электронной почте, о каких вопросах пойдет речь. Вы готовы к разговору?
– Зовите меня Лаурой, а я буду называть вас Эвой, – сказала Лаура Энокссон.
– Итак, Лаура, вы были соцработником и вели дело Йессики Юнссон и Эдди Карлссона весной пятого года? Что вы можете об этом рассказать?
– Было ужасно тяжело узнать о Йессике, – сказала Энокссон. – К сожалению, не могу сказать, что это было совершенно неожиданно, у нее был талант выбирать не тех мужчин, увы. Но Эдди Карлссон мертв, он не мог быть виновен. Он четыре года назад вернулся из Таиланда совершенно разрушенный наркотиками. От его прежнего отвратительного «я» осталась только тень. Но и тень была отвратительной.
– Вы его тогда видели? Когда он вернулся домой?
– Нет, он по-прежнему скрывался. Но я видела его труп. Я хотела увидеть его труп. Мужчины вроде него довели меня до нервного срыва.
– Расскажите все сначала, Лаура.
Пожилая дама глубоко вздохнула, ее несколько изможденное лицо – казалось, что эти глаза видели больше, чем надо бы человеку, – немного напряглось. Потом она заговорила:
– Йессике было двадцать пять лет, она работала медсестрой и была, возможно, немного наивна. В общем, одна из тех молодых женщин с комплексом Электры, которые часто выбирают не тех мужчин. И Эдди Карлссон определенно был не тем муж-чиной.
– Погодите, – перебила ее Блум. – Комплекс Электры?
– Собственно говоря, я не так много знаю о прошлом Йессики, но я узнала типаж. В таких случаях речь часто идет о женщинах, у которых не было настоящего отца, и они ищут ему замену, человека, который и понимает их, и сдерживает. Они часто ошибаются.
– И Эдди Карлссон определенно был не тем мужчиной?
– Несомненно, – подтвердила Лаура Энокссон. – Он был не только склонным к насилию заядлым наркоманом, но и параноидальным манипулятором. Он следил за каждым ее шагом. Его арестовали за то, что он ее избивал, но, хотя это продолжалось несколько лет, отпустили из-за отсутствия доказательств. И свидетельств. Как и многие оказавшиеся в аналогичной ситуации, Йессика поначалу отказалась дать показания. Эдди где-то спрятался, но продолжал ее преследовать. А потом случилось это.
– Это?
– Да. Он ее снова избил. Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью. Это было ужасно. Мало того что у нее случился выкидыш, она получила множество травм. Настолько серьезных, что полиция не могла не принять мер. Ей еще в больнице дали новое имя, потом ее в строжайшем секрете перевезли в другую клинику, далеко от Стокгольма. И тогда я вышла из игры.
