– Северное сияние, – прошептала Блум. – Aurora borealis. Я думала, я никогда его не увижу.
Бергер обнял ее и притянул поближе. Она положила руку на его плечо.
Сколько времени они так простояли, невозможно измерить.
– В какой же мир мы с тобой попали, Молли?
31
Вторник, 24 ноября, 10:07
Хуже всего, что она ощущала это в воздухе.
Ди сидела в своем кабинете в той части здания Управления полиции, которую занимал НОО, и ясно чувствовала, что это затишье перед бурей.
И все-таки она не могла даже предположить, сколько всего случится. Одновременно.
Комиссар Конни Ландин за все то короткое время, что он был ее начальником, только и делал, что производил нелепое впечатление. Когда он распахнул дверь в кабинет Ди, на его широком лице светилась серьезность, которой Ди в нем и не подозре-вала.
Ландин перешел прямо к делу:
– Ты ведь работала раньше с неким Сэмом Бергером?
Когда живешь двойной жизнью, постоянно находишься в напряжении. Первой реакцией на разоблачение парадоксальным образом является облегчение. И только во вторую очередь приходит осознание последствий этого разоблачения. Ди как раз вошла во вторую фазу и думала о том, что семье, вероятно, придется переехать из таунхауса из-за нехватки средств, но вдруг поняла, что взгляд Конни Ландина этого не предвещает. Его лицо выражало не обвинение, а нечто иное. Речь о Сэме, но не о ней. И ее захлестнула новая волна облегчения.
– Да? – сказала она.
– В общем… – начал Ландин, почесав голову, – речь о других жертвах с клевером на бедре, которых ты нашла: Метте Хеккеруп, Фарида Хесари, Элисабет Стрём… Я получил информацию…
– В чем дело, Конни?
– Какой-то аноним намекнул, что среди давно забытых улик может найтись кое-что, чем пренебрегло следствие. Дело Хеккеруп находится в Мальмё, Стрём – в Векшё, но дело Хесари хранится у нас в архиве. Я спустился туда и отыскал его, и там действительно оказался маленький, не учтенный в описи пакетик. С биологическим материалом. Я отправил его на анализ.
– На анализ?
– Чтобы идентифицировать ДНК. Это оказалась ДНК Бергера.
– Погоди-ка, – сказала Ди. – Что такое ты говоришь? Какой материал?
– Волосы. В крови на теле избитой Фариды Хесари нашлись волоски твоего прежнего коллеги. Полиция Тебю не упоминает об этом в своем отчете. Моя версия такова: Сэм Бергер каким-то образом убедил их игнорировать эти вещественные доказательства и замять дело.
Потрясенная Ди молча смотрела на него. Ландин продолжил:
– Я попросил Мальмё и Векшё проверить старые материалы предварительного следствия, надеюсь скоро получить от них ответ. Но не может быть никакого сомнения в том, что речь идет об аморальном бывшем полицейском, а в худшем случае, и вовсе об убийце. Хорошенькая получилась бы картина: серийный убийца-полицейский. Мы пока не смогли разыскать Бергера. Я вот-вот объявлю его в общегосударственный розыск. Дезире, если тебе известно, где находится Сэм Бергер, самое время об этом рассказать.
– Понятия не имею, – ответила Ди, чувствуя, что с ее лицом творится что-то не то.
Конни Ландин ушел. Ди сидела неподвижно, не в силах пошевелиться. Что происходит? Ей нужно было переварить эту информацию, обработать ее. Насколько, собственно говоря, умна Йессика Юнссон? Ди вспомнила архив и глубоко антипатичного ей Робертссона: «Это начинает напоминать конвейер». Старые расследования вот-вот снова поднимут. Неужели Йессике Юнссон удалось подбросить туда ДНК Сэма?
Или все проще? И Сэм Бергер – серийный убийца?
Чушь какая. Надо его предупредить. Но она не решалась звонить. Не сейчас. И она начала писать шифрованное письмо: «Сэм, нам нужно поговорить как можно скорее. Это важно».
Больше она ничего написать не успела, потому что зазвонил ее неофициальный мобильный телефон. Она посмотрела, кто звонит. Томпа, ее информатор. На этот звонок она должна была ответить, но прежде чем сделать это, Ди нажала на кнопку записи.
Через несколько минут, закончив разговор, который в другой ситуации шокировал бы ее до глубины души, а сейчас произвел на нее впечатление всего лишь легкой ряби на поверхности воды, Ди сохранила запись, прикрепила файл к письму и продолжала писать: «Сэм, нам нужно поговорить как можно скорее. Это важно. Ни в коем случае не высовывайся оттуда, где вы сейчас. Вот-вот объявят общегосударственный розыск. Поговорила с одним из наших общих информаторов, ты узнаешь голос, я прикрепила файл. Обсудим это в более спокойной обстановке».
Пока Ди писала, ей пришло письмо. Оно привлекло ее внимание. В нем был номер телефона. Ди позвонила по нему сразу же. Ожидая ответа, она удалила письмо, так чтобы его нельзя было восстановить.
– Да? – раздалось в трубке после пары гудков.
– Это комиссар Дезире Росенквист из Национального оперативного отдела полиции. Я только что получила ваше письмо. Я позвонила по правильному номеру?
– По правильному, – ответил тихий женский голос. – Завод угольной кислоты через четверть часа. Не ищите меня, я сама вас найду.
И она положила трубку.
Ди снова уставилась на свой мобильный телефон. Потом какое-то время она смотрела в пустоту. Как там выразился Сэм? «Опять возникает слишком много вопросов. Я не врубаюсь». Ди чувствовала, что она очень близка к тому, чтобы признать, что и она не врубается. Она встала и направилась к двери. В коридоре на полпути остановилась, вернулась, дописала письмо, зашифровала и отправила Бергеру. После чего стерла все следы письма на компьютере.
Сидя в машине, Ди думала о заводе, производившем угольную кислоту. Она знала, что он находится в старом промышленном районе в Лёвхольмене, на окраине Лильехольмена, где-то поблизости от Красочного завода, из которого еще лет двадцать назад сделали художественную галерею. Ди проехала несколько мостов, и, по мере приближения к заливу, атмосфера индустриального района ощущалась все сильнее. Среди тщательно отремонтированных фасадов промышленных зданий выделялся только завод угольной кислоты.
Он находился прямо напротив Красочного завода, практически на берегу залива. На фоне стального ноябрьского неба полуразрушенные здания напоминали декорации апокалиптического фильма-катастрофы.
Главный вход оказался заколочен, и Ди двинулась вдоль казавшегося бесконечным забора. В нем, наконец, нашлась дыра, через которую удалось попасть на территорию завода. Ди машинально ощупала грудную клетку слева, где пистолет стучал в кобуре, как второе сердце.
Впрочем, вероятно, это ее собственное сердце колотилось так сильно, что заставляло стучать и оружие.
Рядом с входом было нацарапано «входить осторожно», и вся территория была завалена таким количеством мусора, что это почти казалось инсталляцией. Как будто в эту мусорную эстетику внес свой вклад Красочный завод. Старая техника, шприцы, банки из-под краски, матрасы, сгнившие порножурналы. И внезапно – бетонная стена с колючей проволокой.
