– Вильям, – сказал Бергер, хотя говорить он сейчас, собственно, был не в состоянии.
– Она сейчас у крота. Он забрал Аишу еще до того, как был сооружен лабиринт в квартире на улице Ступвеген. Он не тронул других похищенных девочек и увез только Аишу. Удерживая дочь, он заставляет отца молчать. Но только убив Пачачи, крот получит свои тридцать сребреников. Впрочем, судя по всему, их должно быть значительно больше.
– От кого он их получит?
– Вероятно, от ИГИЛа. Я охотился за этим кротом целый год. И вот как он себя выдал. Безумие.
– Карстен? – воскликнул Бергер.
Стен медленно покивал головой и сказал:
– Его первым мотивом, видимо, было желание найти козла отпущения. Конечно, было бы лучше выбрать кого-нибудь из СЭПО, но, поскольку за Сильвией Андерссон стоял ты, можно было выдать за крота тебя. Вы же с ней копались в наших засекреченных документах.
– Он убил Йессику, чтобы выдать меня за крота? – воскликнул Бергер.
– Первый его мотив был таков. Но кротов всегда выдает страсть. Идеальный шпион – кастрированный шпион.
– Погоди-ка. Карстен пытается засадить меня за решетку, потому что…
– Это его второй мотив, да. Он ревнует. Многое говорит о том, что он решил, что ты увел у него Молли. В его отчетах о наблюдении за вами это проскальзывает между строк. Если знать, что искать. Но я это понял слишком поздно.
– И где он сейчас?
– Вероятно, где-то в Швеции. Вместе с похищенной Аишей Пачачи. Думаю, он ждет, что отец предложит ему обмен, то есть что Пачачи пожертвует собой ради свободы дочери.
– А зачем здесь я? Чего ты от меня хочешь?
Август Стен посмотрел на него и тяжело вздохнул.
– Нас ожидают важные события, – сказал он. – В страну прибывают люди. Если Карстену удастся заставить Али Пачачи замолчать, они смогут избежать многих проблем. И тогда нам грозит самый страшный теракт за всю историю Швеции.
Бергер уставился на него.
– Чего ты от меня хочешь, Август?
– Ты лучше, чем ты думаешь, Сэм.
– Но Молли, черт возьми, лежит в больнице, ее мозг мертв, а внутри у нее ребенок, отец которого, возможно, я.
Август Стен покачал головой.
– Как я уже говорил, идеальный шпион – кастрированный шпион, – сказал он. – А смерть мозга у Молли не наступила. Просто состояние пока неопределенное. К тому же, я думаю, что и вопрос отцовства еще не закрыт.
Бергер посмотрел на обломки часового механизма, к которому он не так давно был прикован.
– Чего ты от меня хочешь, Август? – повторил Бергер.
Подвинув к нему мобильный телефон и толстую пачку наличных, Август Стен сказал:
– Просто будь наготове, ты мне скоро понадобишься. И не забудь, что ты объявлен в общегосударственный розыск. Держись в тени и не высовывайся.
– Я начинаю к этому привыкать, – ответил Сэм Бергер, криво ухмыльнувшись.
43
Воскресенье, 27 декабря, 14:02
Сквозь снегопад с трудом можно было разглядеть, насколько хорошо охраняются недавно выстроенные корпуса судебно-психиатрической лечебницы Хеликс в Худдинге. Однако водителю одной машины, которого высшие инстанции снабдили поддельными документами, удалось въехать на территорию. Он припарковался между другими автомобилями и заглушил двигатель.
Сэм Бергер повернул зеркало заднего вида и посмотрел на свое свежевыбритое лицо. Он не узнавал себя.
И чувствовал себя неприятно одиноким.
В удивительно чистом коридоре пахло свежим ремонтом. Перед Бергером легкой энергичной походкой шла женщина-врач. Не оборачиваясь, она сказала:
– Жаль, что вы приехали напрасно.
– Что вы имеете в виду? – спросил Бергер.
– До суда действует полный запрет на общение, – ответила она. – Но вы можете посмотреть на него, не заходя внутрь.
В паре метров от двери с небольшим окошком врач резко остановилась. Потом так же резко развернулась и ушла туда, откуда они пришли.
– У вас есть пять минут, – бросила она ему через плечо. – Потом придет наш сотрудник и проводит вас.
Бергер подождал, пока она уйдет. Потом медленно приблизился к двери и заглянул внутрь.
Сначала он увидел большое окно. Сквозь густой снегопад он заметил внизу на дороге автобус.
Потом он увидел Рейне Даниэльссона. Тот сидел за столом и рисовал. Стол был завален бумагой и всевозможными цветными карандашами. Лицо Рейне выражало высшую степень концентрации. Казалось, не исключено, что за его чертами даже таится счастье.
Сначала было трудно разобрать, что он рисует. Потом Бергер заметил, что на стенах тоже висят рисунки. Он вгляделся в них.
Это был четырехлистный клевер. Очень детальные изображения четырехлистного клевера украшали всю камеру Рейне Даниэльссона.
Рейне перевел взгляд на Бергера. Улыбнулся, поднял правую руку, как будто хотел помахать. Вместо этого он вытянул указательный и средний пальцы, так что кисть стала похожа на двуствольный револьвер.
И выстрелил в Бергера.
