Из дома меня гонит нужда – закончился собачий корм. Я оставляю Бо в коттедже, чтобы съездить на автобусе в Суонси: там в супермаркете никто не обратит внимания на женщину, которая не поднимает глаз и замотана в шарф, несмотря на теплую погоду. Я шагаю по тропе к трейлерному парку и не могу избавиться от ощущения, что за мной следят. Я оборачиваюсь, потом вдруг пугаюсь, что не в ту сторону, снова оглядываюсь в другую, но и в там никого нет. Охваченная паникой, я кручусь на месте, не в силах ничего разглядеть из-за черных пятен, мельтешащих перед глазами и перемещающихся, как нарочно, синхронно с направлением взгляда. Я еле удерживаюсь от истерики – неистовый страх в груди вызывает почти физическую боль. Я быстрым шагом, временами переходя на бег, направляюсь туда, где виднеются ряды трейлеров и магазин Бетан. Постепенно сердце начинает биться ровнее, и я кое-как беру себя в руки. В такие моменты тюрьма кажется желанной и безопасной.
Парковка перед магазином предназначена для постояльцев трейлерного парка, но близость к пляжу привлекает любителей пеших прогулок по скалам. Бетан не против, только в разгар сезона она выставляет большие плакаты «Частная парковка» и выходит на порог магазина, если откуда-нибудь взявшаяся «дикая» семейка начинает разгружать все для пикника. Но сейчас, когда сезон закрыт, на парковке лишь несколько машин, оставленных собачниками или самыми закаленными туристами.
«Вам-то, конечно, можно», – сказала мне Бетан при первом знакомстве.
«У меня нет машины», – ответила я.
Тогда Бетан предложила парковаться здесь моим друзьям и не пеняла мне, что этой привилегией пользовался только Патрик, который оставлял свой «Лендровер» у магазина и шел к коттеджу пешком. Я гоню это воспоминание, прежде чем оно успевает окрепнуть.
Сейчас на парковке всего три машины – старенький «Вольво» Бетан, незнакомый фургон и – я зажмуриваюсь и трясу головой. Это невозможно! Откуда здесь взялась моя машина? Мгновенно вспотев, я начинаю хватать воздух ртом, не в силах уложить в голове то, что вижу. На переднем бампере вмятина, в центре лобового стекла паутина белесых трещин размером с кулак.
Это моя машина.
Бессмыслица какая-то: автомобиль же остался в Бристоле! Я сбежала на перекладных не потому, что полиция могла отследить машину, хотя такая мысль тоже приходила мне в голову; я просто не могла ее видеть. У меня даже мелькает дикая догадка, что детективы нашли машину и привезли ее сюда проверить мою реакцию. Я невольно оглядываюсь, ожидая, что сейчас откуда-нибудь выскочат вооруженные полицейские.
В полном замешательстве я не могу сообразить, насколько это важно и важно ли вообще. Должно быть, да, иначе в полиции не допытывались бы, где машина. Надо от нее избавиться. Мне вспоминаются виденные фильмы: может, столкнуть с обрыва? Или лучше сжечь? Ключи торчат в зажигании, и я не колеблясь открываю дверцу и сажусь за руль. Сразу захлестывают воспоминания о несчастном случае: я слышу вопль матери Джейкоба и свой собственный, полный ужаса крик. Меня трясет, но я держу себя в руках. Машина послушно заводится, и я вылетаю с парковки. Если Бетан выглянет в окно, она меня не разглядит, увидит только автомобиль в облаке пыли. Я направляюсь в Пенфач.
– Приятно снова сесть за руль?
Размеренный, сухой голос Йена. Я бью по тормозам, и машину заносит влево – я едва удерживаю руль. Я уже сжимаю ручку двери, когда соображаю, что голос доносится из плеера.
– Я так и знал, что ты стосковалась по своему железному коньку. Не благодари меня за то, что я тебе его вернул.
Эффект немедленный: от звуков этого голоса я сразу становлюсь меньше, съеживаюсь, вжимаюсь в сиденье, будто могу совсем в нем исчезнуть. Вспотевшие ладони начинает горячо покалывать.
– Ты забыла свою клятву, Дженнифер.
Я хватаюсь за грудь, стараясь унять бешеный стук сердца.
– Ты стояла рядом со мной и обещала любить, почитать и слушаться меня, пока смерть не разлучит нас.
Он старается побольнее задеть меня; напевная формула брачной клятвы, которую я принесла много лет назад, странно контрастирует с холодным голосом. Он ненормальный, теперь я это понимаю, и мне страшно подумать о годах, которые я с ним прожила, не зная, на что он способен.
– Побежать в полицию со всякими россказнями – не совсем послушание мужу, не правда ли, Дженнифер? Выболтать, что происходит за закрытыми дверьми супружеского дома, нельзя назвать почтением ко мне. Помни, ты всякий раз получала только то, на что напрашивалась…
Я не могу слушать дальше – я тычу пальцами по кнопкам, и диск наконец выезжает с мучительной медлительностью. Я выхватываю его и пытаюсь разломить пополам, но он не сгибается, и тогда я ору на него – мое искаженное лицо отражается в сверкающей поверхности. Выбравшись из машины, я запускаю диск в придорожные кусты.
– Оставь меня в покое! – кричу я. – Просто оставь меня!
Дальше я еду бешено, рискованно, пролетая между рядами высоких живых изгородей. Пенфач остается позади, вдоль дороги тянутся поля. Меня трясет, переключить передачу за гранью моих возможностей, поэтому я так и еду на второй, и машина протестующе стонет. Слова Йена эхом звучат в голове: «Пока смерть не разлучит нас».
Посреди поля одиноко торчит полуразрушенный амбар, и я сворачиваю на ухабистую колею. Подъехав, я вижу, что крыши у амбара нет – обнажившиеся стропила тянутся к небу. В одном углу гора старых покрышек, в другом – ржавеющая негодная техника. Подойдет. Я заезжаю в амбар и оставляю машину в дальнем углу. На полу свален брезент; я тяну за край одного свертка, разворачивая его и заливая себя скопившейся в складках тухлой водой. Кое-как мне удается натянуть брезент на машину. Это, конечно, рискованно, но под темно-зеленым брезентом автомобиль практически сливается с обстановкой: следов вторжения совсем незаметно.
Я пускаюсь в далекий обратный путь, невольно вспоминая день, когда впервые пришла в Пенфач: мое будущее было куда неопределеннее прошлого. Теперь я знаю свое будущее: еще две недели я проведу в Пенфаче, затем вернусь в Бристоль, выслушаю приговор и окажусь в безопасности.
Впереди виднеется автобусная остановка, но я прохожу мимо, успокаиваясь мерным ритмом шагов. Постепенно ко мне возвращается самообладание. Йен решил поиграть, вот и все. Если бы он хотел меня убить, то сделал бы это еще в коттедже.
Когда я подхожу к коттеджу, уже вечереет, и небо заволакивает тучами. Я надеваю свою непромокаемую куртку и сразу вывожу Бо. Мы спускаемся на пляж. Здесь, у моря, я могу дышать. Именно моря мне будет недоставать больше всего.
Ощущение взгляда в спину становится нестерпимым. Стоя спиной к морю, я осматриваю скалы и цепенею от ужаса, разглядев наверху маленькую фигурку. Я подзываю Бо и хочу взять его за ошейник, но пес гавкает и бросается от меня по песку к тропе, ведущей наверх, к мужчине, силуэт которого четко вырисовывается на фоне неба.
– Бо, назад!
Пес и ухом не ведет. Ноги у меня будто прирастают к месту, и только когда Бо гигантскими прыжками одолевает подъем, фигура шевелится. Мужчина наклоняется погладить Бо, и я сразу узнаю знакомый жест. Это Патрик.
