– Надеемся, что твой прогноз оправдается. Иначе удовольствия от этой поездки ноль! – проворчал темноволосый, крепко сложенный Василий Пархоменко, сидевший на штурманском месте возле Лазаря и внимательно вглядывавшийся в горизонт.
Стать хирургом Василий решил по совету умудренного опытом отца, инженера на умирающем заводе. Пархоменко-старший считал, что эта профессия позволит его сыну чувствовать себя в жизни уверенно и обеспечить свою будущую семью.
– Что-то стало холодать… не послать ли нам гонца за бутылочкой винца? – задорно произнес Вовик.
Его длинные волосы развевались на ветру; лицо, покрытое оспинками, покраснело, особенно нос. Вовик извлек из-под сиденья початую бутылку водки. Из всей пятерки лишь он был весел, не обращал внимания на капризы погоды. Несмотря на сильную качку, Вовик виртуозно, не расплескав ни капли, наполнил на треть пластиковый стаканчик и передал его рыжему Денису. Тот сразу же вручил стаканчик Люсе.
– Что, опять?! – воскликнула девушка. – Меня уже мутит, не знаю от чего, от качки или от водки! Не могу больше ее пить, гадкую!
– Это для профилактики, чтобы не заболеть, – пояснил Вовик. И проинструктировал Люсю: – Выдохни и пей до дна. Вот закуска. – В его руке как по волшебству появился малосольный огурчик.
Тяжело вздохнув, Люся последовала его совету, но не допила, скривившись от отвращения, и закусила огурчиком. Вовик налил остальным (на этот раз по полстаканчика), в том числе и капитану, не забыв и о себе.
Отец Владимира Прокопчука был министерским работником. Но решающую роль при выборе профессии для Вовика сыграл его дядя, в то время заведующий кафедрой в медицинском университете. Правда, через три года дядя перешел на должность начальника отдела в Главное управление здравоохранения при КГГА. У Вовика не было особого желания работать врачом, он хотел стать чиновником, как отец, и держаться подальше от больных и связанной с ними ответственности.
Шестым членом экипажа был Гена Пимоненко. У всех парней в этой компании фамилия начиналась на «П». Вовик первым обратил на это внимание.
– Ребята, мы вместе – «Пять П», – радостно улыбаясь, заявил он.
– «Союз пяти П»! – подхватил Денис. – Ура!
– Тайное общество «ПП», – внес коррективы Гена.
Геннадий Пимоненко был единственным иногородним в их компании. Он был родом из Николаевской области, из семьи учителя. Когда Гена широко улыбался, можно было увидеть золотую «фиксу». В их компании он был самым молчаливым, старался не выделяться и всегда имел собственное мнение. Высокий, худощавый, с немного искривленным вследствие перенесенного в детстве заболевания ртом. Иногда вместо улыбки на его лице появлялась неприятная гримаса. Зная об этом, Гена старался сдерживать эмоции. Именно из-за этого его за глаза называли Моной Лизой – и его, и ее улыбку можно было трактовать по-разному.
После выпитой водки настроение у экипажа улучшилось. Этому способствовало и то, что прогноз капитана подтвердился: тучи, не пролив ни капли, рассеялись, ветер стал стихать, волнение уменьшилось; сквозь образовавшиеся в небе прорехи выглянуло солнышко, обрадовав ребят теплом.
– На Каневском водохранилище всегда так, – пояснил Лазарь, – летом погода меняется по нескольку раз в день. Я смотрел прогноз: на завтра обещают жару. Будем купаться. – Он передернул плечами и всмотрелся в даль. – Мы почти на месте!
– Я не буду купаться! – заявила Люся, снова вспомнив свой сон, и тут же спохватилась: – Ой! Я забыла оставить записку Зине, соседке по комнате, о том, что не буду ночевать дома. Она сегодня приедет и будет волноваться из-за того, что меня нет.
Люся достала мобильный телефон и, взглянув на дисплей, произнесла огорченно:
– Нет связи. Зина просила, чтобы я встретила ее на автовокзале. Там, куда мы едем, мобильная связь работает?
– Твоя Зина уже взрослая девочка, доберется домой и без твоей помощи! – рассмеялся Денис.
– Она уже три года в Киеве живет, а я всего год. Моя мама попросила Зину заботиться обо мне, а мне велела ее слушаться. Эх, надо было раньше ей позвонить…
– А обо мне ты Зине рассказывала? – иронично усмехнулся Денис.
– Она уехала до того, как мы с тобой познакомились: у нее заболела мама. – Люся в отчаянии всплеснула руками, и одеяло сползло с ее плеч. Она тут же его поправила. – Я так соскучилась по Зине! В универе у меня есть знакомые, но как только заканчиваются занятия, все расходятся кто куда. И как я могла забыть? Я же обещала. – Девушка вздохнула. – Звонить Зине больше не буду – она начнет меня расспрашивать, переживать, еще моей маме все расскажет. Завтра утром сброшу смс, чтобы Зина не волновалась. Она очень хорошая! Я обязательно вас с ней познакомлю.
Минут через десять лодка подошла к песчаному острову. Рядом находился другой остров, поменьше, заросший камышом. Моторная лодка проплыла между ними, и взорам ее пассажиров открылось странное зрелище: серая облупившаяся церковь, которая, казалось, выглядывала из воды; чуть поодаль была колокольня без купола. Только подъехав ближе, ребята смогли рассмотреть, что заброшенные строения стоят на небольших возвышенностях в окружении воды.
– Ты говорил, что церковь затопленная, а она стоит на земле, – разочарованно произнес Гена.
– Я был тут весной. Вода тогда была высоко, а сейчас сошла, – пояснил Лазарь. – А тебя что-то не устраивает?
– Не без этого, – ответил Гена, страстный любитель рыбалки, в том числе и подводной. – Под водой все выглядит иначе, но летом вода в Днепре мутная, очень плохая видимость. Лучше нырять поздней осенью.
– Брр! – Денис передернул плечами. – Не люблю нырять в холодную воду.
Лодка шла на большой скорости прямо на церковь, словно собиралась протаранить мощное кирпичное сооружение, даже в заброшенном виде внушавшее уважение к его строителям. Лишь метрах в десяти от храма Лазарь выключил мотор; лодка еще немного проехала вперед по инерции. Вскоре под днищем заскрипел песок – они были на суше.
С радостными воплями ребята выскочили на берег. Как и обещал Лазарь, выглянуло солнышко и стало значительно теплее. Люся рассталась с одеялом. Она была в тонкой кофточке с глубоким вырезом и обтягивающих фигуру джинсах. Все невзгоды остались позади, и ребята мгновенно о них забыли. Гена первым вбежал в церковь через широкий проем, где когда-то были двери. За ним последовала остальная компания.
Внутри сохранилось несколько фрагментов настенных фресок, покрытых граффити. Поврежденные лики святых смотрели на ребят сурово, даже враждебно, словно требовали вести себя подобающе в этом намоленном месте.
– Посмотрите, наверное, тут было изображение Страшного суда. Видите, черти тащат грешника? – громко сказал Лазарь и рассмеялся. – По-моему, он похож на Вовика!
– Точно, – подхватила Люся. – В Кирилловский церкви есть такая же фреска, написанная Врубелем. Зина водила меня туда и очень много рассказывала – она интересуется историей искусства. Только я мало что запомнила.
