– А что случилось с прежним?
– Умер во сне, от старости.
Писец сделал соответствующую пометку.
– Я заметил, что старик теряет силы. В прошлый раз, когда я был тут с проверкой, он уже начал путаться и в счетах, и в словах. Еле-еле вычислили с ним размер податей! Надеюсь, ты будешь честным и точным. А иначе – берегись! Мошенников я терпеть не могу, и глаза мне не замылишь. Где ты сложил мешки с зерном?
– Иди за мной!
Лузи привел чиновника на окраину поселка. Удивленный надзиратель упер руки в бока:
– Надо же! Неужели ты сам построил?
Новый амбар, просторный и удобный – настоящее диво для затерянной в глуши деревеньки.
– Конечно сам! – похвалился Лузи, который, пока шло строительство, только покрикивал да распоряжался.
При первом же возражении он схватился за дубинку, и перепуганные селяне смирились, стали подчиняться ему беспрекословно. Лузи выбрал двух помощников – плутоватых парней, которые рады были предать своих и прислуживать новому начальству в обмен на маленькие привилегии: еда получше, постель помягче и женщины послушнее.
Чиновник внимательно осмотрел постройку со всех сторон.
– Конечно, не идеал, но какое достижение для этой деревни!
– А вот и мешки.
Они лежали рядами в тени пальмовых деревьев.
– Так легче пересчитывать… Погоди-ка, а почему их намного больше, чем раньше?
– Мы не сидели сложа руки!
И правда: мужчины, женщины и дети – все работали не разгибая спины, лишь бы не попасть Лузи под горячую руку.
Надсмотрщик чуть не облизнулся от удовольствия: такой урожай обещал хорошую подать, по меньшей мере десять процентов от собранного. Новый староста ему понравился, он даже подумал, не рассказать ли о нем коллегам в Мемфисе… Такой парень заслуживает лучшей участи, так ведь?
58
По поведению Северного Ветра Старик догадался – не за горами новый поход. Из воззваний царского глашатая Антефа следовало, что правитель Кадеша, этот упрямейший из ослов, не извлек урока из своих поражений и продолжает грозить Египту со своими приспешниками-ливанцами.
Многие опасались, что Тутмос под гнетом жестокого траура ничего не предпримет. Царь же, наоборот, объявил мобилизацию всех вооруженных сил, и стало ясно: цель – крепость Кадеш, еще менее уязвимая, нежели Мегиддо.
В этот раз обычной осадой не обойтись: у города были не только крепкие стены, но и возможность получать продовольствие из сопредельных регионов. Что, если египетская армия прямиком угодит в капкан, из которого ей не выбраться?
Прислуживая царю, Старик заметил, как тот постарел. К тридцати семи годам Тутмос ожесточился, и в чертах его уже ничто не напоминало о молодости.
Давно прошли времена, когда солдаты опасались, что книгочей, привыкший сидеть в библиотеках, не сумеет ни командовать, ни сражаться. После Мегиддо никто не сомневался, что Тутмос – отличный стратег. Помимо прочего, стойкость, с какой он переносил свое горе, также восхищала простых людей, готовых отдать жизнь за свою страну.
Антеф и Тьянуни все больше полагались на Старика. Отныне тот отвечал и за царский шатер, его удобство и чистоту, к которой государь был особенно придирчив. Легкое ли это дело, если даже полотно, из которого шатер сшит, все в дырах!
Старик потребовал к себе придворного ткача. Тот явился – толстый и кое-как причесанный.
– Ты это видел?
– Знаю, знаю…
– Как это – знаешь?
– Ну да, надо было заштопать, только времени не хватило. Только пришли домой и опять выступаем! А дома – куча забот: дети плохо учатся в школе, жена хочет развестись, а тут и я заболел.
– Что с тобой стряслось?
– Дышится с трудом.
– И что, это мешает работать?
– Скорость уже не та…
– А я тебе сейчас легкие продую! Лучше любых лекарств! Или быстро приносишь мне новый шатер, или я добьюсь, чтобы тебя выслали в глухую деревню – к рыбакам, в Дельту!
* * *
В эту тридцатую годовщину правления третьего из Тутмосов лица у участников шестой военной кампании были не слишком веселые. Противник силен, и взятие крепости Кадеш, если это вообще возможно, заберет немало человеческих жизней. По прибытии на место, если сравнивать с изначальным энтузиазмом, настроения в египетском войске сильно переменились.
Несмотря на общую тревожность, в царя верили свято. За новый шатер, более удобный, Старик собрал множество похвал, что не понравилось Тьянуни.
К общему удивлению, первой целью стал не Кадеш, а порт Cимира
[76] – главный для противника выход к морю. Немногочисленный гарнизон продержался несколько часов, и эта легкая победа, без потерь с их стороны, подняла египтянам настроение.
Государь позволил своим победителям чуть-чуть покутить, и пока Старик опустошал городские погреба, Тьянуни явился к царю с донесениями шпионов.
Укрывшись за крепкими стенами Кадеша, его правитель поджидал противника.
* * *
Ни на миг я не тешил себя надеждой, что одного военного похода хватит для наведения порядка на ливанском побережье, а это – стратегически важная зона.
Местные князьки служат то Египту, то Митанни, а то и обеим державам сразу. И пока уверены, что силы их равны, будут изворачиваться и дальше. А нам необходима древесина кедра – на флагштоки для знамен, которые стоят перед фасадами наших храмов, и еще множество товаров, перевозимых по морю. Отдать Ливан означало бы обеднить Египет и снабдить плацдармом возможных завоевателей.
Тьянуни подавлен и самим своим видом навевает отчаяние.
– Крепость Кадеш неуязвима. Даже если наши лучники будут поражать защитников десятками, атака захлебнется в крови и исход ее будет катастрофическим.
– Что ты предлагаешь?
– Переговоры.
– С кем?
– Правитель Кадеша – всего лишь марионетка Митанни, но, полагаю, с ролью посредника справится.
– Условия торга?
– Каждый правит у себя, Ливан – посредине, и наши торговые связи сохраняются. Это спасет множество жизней.
– Одна деталь меня тревожит: перестанет ли лжец врать?
– Это маловероятно, государь.
Пока мои солдаты пируют, я ложусь на раскладную кровать и мыслями устремляюсь к Сатье.
И она тут же отвечает.
Царица не ошиблась: любовь сближает нас, преодолевая любые расстояния.
И Сатья подсказывает мне решение.
59
Кадеш.
