– А как насчет свадебного торта у тебя на кухне в кондитерской?
– Это своего рода психотерапия, и обходится намного дешевле, чем психотерапевт. Каждый день я втыкаю булавку в марципановую фигуру Саймона.
– Помогает?
Тилли на минуту задумалась. А ведь она не втыкала в Саймона булавки с того дня, как Блейк сделал ей «предложение».
– И да и нет. И со свадебным платьем надо что-то делать. Оно занимает много места в шкафу. Я сначала хотела его продать, но, думаю, лучше разрежу на ленточки.
Ему стало смешно, но он тут же снова посерьезнел.
– Джим Пендлтон сказал мне, что ты даже сама его не выбирала.
– Нет… Но я сама виновата, что уступила матери Саймона. Вот что бывает, когда хочешь угодить кому-то, – ты принадлежишь не только ему, но и его семье. Хотя Мэрилин – сейчас я это понимаю – никогда не смотрела на меня как на будущую невестку. Да и отец Саймона тоже. Они просто меня терпели. Интересно, как они ладят с его новой девушкой.
– Ты бы вернулась к нему, если бы он…
– Ни за что.
Блейк сдвинул брови.
– Ты для него слишком хороша. Слишком хороша. – И обвел пальцем ей губы.
Тилли сморщила нос и постукала его по груди.
– Хватит называть меня хорошей. Я хочу быть плохой.
Он улыбнулся, и глаза его моментально вспыхнули улыбкой.
– Любовь моя, я здесь как раз для этого.
Глава 7
Блейк, как помешанный, покрывал поцелуями все ее тело, все пухлые изгибы и аппетитные выпуклости. Ну почему он всегда встречался с худосочными особами, когда мог бы наслаждаться вот таким совершенством? Ее тело – предмет его тайных фантазий. То, как она отвечала ему, как двигалась, касаясь его, как прижималась к нему… Он не помнил такого потрясающего секса ни с кем.
И такого пугающего.
Он взорвался как бомба. То, что она смогла довести его до такого состояния, поражало. Управлять всем должен он, но каждый раз, когда его рот касался ее рта, он чувствовал, что теряет контроль.
Блейк наклонился к ее груди и обвел языком правый сосок, зажав кончик зубами. Кровь стучала в паху, когда она, задыхаясь, охнула и вцепилась ему в плечи, то ли разрываясь от желания большего, то ли отталкивая его.
Идет война между здравым смыслом и диким, первобытным желанием. Желание одерживает верх, делает его пешкой в объятиях этой женщины.
Он обычно в состоянии подавлять зов плоти, но… не сейчас. Не с ней.
Это что-то другое.
Тилли другая.
Она разбудила в нем то, что до сих пор спало.
Ему нравится физическая близость с ней, нравится наставлять ее в волшебстве чувственного наслаждения – это усиливает его собственное удовольствие. Он испытал то, чего раньше не испытывал. Тилли привела в движение в нем что-то такое… неизведанное, глубоко спрятанное, внутреннюю силу, которой, как ему казалось, он не обладает, вернее, обманывал себя, что не обладает.
Но у него, оказывается, это было.
Пряталось в тайниках его существа.
Это – необходимость быть близким кому-то, не просто физически, а по-другому. Чтобы рассказать о том, что его мучило или, наоборот, давало надежду.
Когда Тилли рассказала ему, как расстроили ее отец и мачеха, не поняв ее горя, то Блейк почувствовал близость с ней, связь, которой у него не было ни с кем. Он ощутил ее одиночество, обиду, которую не убрать ничего не значащими, равнодушно брошенными банальностями.
Тилли затаила в сердце боль, но способен ли флирт с ним загасить эту боль? Она сказала, что больше не хочет волшебной сказки. Но так ли это? Неужели она настолько изменилась всего за три месяца? Ведь она до сих пор не выбросила свадебный торт и платье. Она говорит, что держит их, как способ излечения от своего бывшего жениха, но не обманывает ли она себя?
Он хорошо знал, как люди врут себе, когда не хотят посмотреть правде в лицо. А он? Он врал себе все годы, думая, надеясь, что именно в этом году с отцом все будет по-другому? Будет лучше. Что отец наконец выплывет из омута горя, в котором пребывал двадцать четыре года.
Но случилось ли это?
Не случилось, но он, Блейк, твердо решил, что сделает все возможное, чтобы случилось.
Рука Тилли гладила ему грудь, ее рот плавился на его губах в поцелуе, и у него огонь пробегал по позвоночнику. Тихо постанывая, она приоткрыла рот и уже сама начала с ним эротический танец языков. И у нее все получилось. А у него кровь стучала в жилах, пульсировал каждый нерв на губах от ее поцелуев. Это… словно его первый поцелуй. Каждое прикосновение губ, языка задевало все чувства. Она – словно котенок, то облизывает ему нижнюю губу, то зажимает между зубов и покусывает. Все прошлые поцелуи в его жизни – это платоническое поклевывание.
Она дотрагивалась до него нежно, так, будто боготворит его, но, тем не менее, это порождало огонь. По коже пробегали мурашки, когда она осторожно сжимала его член. Ее робость была трогательной и одновременно возбуждающей. В ее ласках было все, что ему недоставало. Она отвечала на его стоны удовольствия своими стонами. У них будто установился свой особый язык, не известный больше никому. Она узнавала его тело со всевозрастающей уверенностью и смелостью, порождая в нем вихрь разнообразных ощущений.
И он готов доставить ей максимум всевозможного наслаждения. Он касался ее тела во всех местах, целовал в живот и ниже в нежные женские местечки. Она так податлива, так отзывчива… Между ними доверие, чего он не чувствовал ни с одной женщиной.
Секс с Тилли не только секс. Это – путешествие в мир чувств с неожиданными и волнующими открытиями.
Она покорилась его языку, рукам, обхватив голову Блейка, чтобы устоять под накалом страсти.
– Вау… вау… – повторяла она с раскрасневшимися от удовольствия щеками.
Блейк улыбнулся и положил ее поверх себя. Он взял новый презерватив, но она задержала его руку:
– Дай мне.
И натянула осторожно, мягко, бережно. У него закружилась голова. А потом она изогнулась и погрузила его член в свое лоно со стоном и придыханием.
– Теперь ритм задаешь ты, – произнес он. – Медленный или быстрый, как подходит тебе.
– Мне подходишь ты. – Она опустила к нему лицо и поцеловала.
Блейк вкусил сладость ее рта, языка. Сколько же наслаждения она дарит ему! Движения Тилли, медленные, круговые, доводили его до экстаза, они вместе в этом интимном танце. Удовольствие, которое она испытывала, отражалось на ее лице, их тела созвучны чувствам.
– Ты можешь, – побуждал ее Блейк, видя, что она близка к оргазму. – Не сдерживайся.
Словно повинуясь ему, Тилли пронзительно вскрикнула, по ее телу пробежала дрожь, передавшаяся ему. Следом за ней взорвался и он. Тилли повалилась на Блейка, ее волосы щекотали ему лицо и шею, грудь у нее вздымалась и опускалась.
