– Чарльз – сильный человек, как и вы. Прав он или нет, но он не откажется от мести индейцам.
– Это-то меня и бесит! Желание мстить любой ценой само по себе отвратительно, а то, что оно делает с ним, просто чудовищно. – Она немного помолчала. – Я почти боюсь встречи с ним в Эллсуорте.
Старый генерал потянулся к ней и накрыл ее ладони грубой рукой с узловатыми пальцами. Девушка отвернулась, сдерживая слезы. Пожатие этих крепких пальцев сказало ей, что генерал понимает ее страхи. А его глаза – что у нее есть для них причина.
Отряд Чарльза вернулся в гарнизон вечером накануне дня представления. Барнса он застал вместе с Флойдом Хуком: офицеры обсуждали детали создания в роте «C» некоего сообщества по примеру Международного ордена тамплиеров, ратующего за трезвость. Подобные сообщества появились уже во многих западных гарнизонах. Как объяснял старик Айк, эпидемия армейского пьянства пока не добралась до них и такая мера могла бы остановить ее распространение. Ответственным за первое собрание был назначен сержант Уильямс Стеклянный Глаз.
Сильно нервничая перед новой встречей с Уиллой, но и с нетерпением ожидая ее, Чарльз тщательно выбрил щеки и облачился в чистый мундир, повязав на шею желтый шарф и надев форменную шляпу. Уставшего после похода Дьявола он оставил отдыхать в конюшне, а сам взял другую лошадь, чтобы проехать пять миль вдоль северного берега Смоки-Хилл до места, которое уже официально называли Новым Эллсуортом. Всю дорогу он насвистывал мелодию, записанную для него Уиллой. Он называл ее музыкой своей Каролины.
Новый Эллсуорт появился после того, как обычно безмятежная Смоки-Хилл, на которой стоял первоначальный Эллсуорт, в июне неожиданно вышла из берегов и затопила город на четыре фута. Сразу после того, как вода разрушила хлипкие дома и лавчонки, главные люди города купили новые земли на небольшой возвышенности в паре миль к северо-западу. Они отправили план застройки в Салину и начали возводить Новый Эллсуорт, который уже имел все признаки настоящего города. У него была собственная железнодорожная станция в дополнение к той, что уже существовала в форте Харкер; первый пассажирский поезд прибыл сюда с востока первого июля.
Также в городе имелись загоны для скота, указывающие на то, что застройщики всерьез намерены сделать из Эллсуорта перевалочный пункт для животных, перегоняемых по Чизхолмской тропе из Техаса. Абилин, специально созданный недавно для этих целей на западе штата Джозефом Маккоем, патриоты Эллсуорта все время высмеивали, хотя Маккой в сентябре заполучил свое первое большое стадо.
Ноябрьский вечер был ясным и холодным. Чарльз плотнее закутался в двубортную куртку из бизоньей кожи, доходящую ему до бедер. Лавируя между лошадьми и повозками по главной улице города, он увидел с полдюжины фургонов, которые двигались в ряд. Их брезентовый верх был покрыт красными пятнами. На самих фургонах виднелись широкие полосы засохшей крови. Впереди ехали двое всадников. Одного из них, молодого человека, Чарльз узнал. Второй узнал Чарльза.
– Вот это да! Мистер Мэйн! Мы с вами встречались в «Голден-Рул-Хаусе».
Откликаться на свое настоящее имя было опасно, но Чарльз решил рискнуть.
– Да, помню. Ваша фамилия Гриффенштайн. – Он снял перчатку, чтобы подать немцу руку.
– А это мой босс, мистер Коди.
Чарльз обменялся рукопожатием и с молодым человеком тоже.
– Гриффенштайн предсказывал, что гостиница вам скоро наскучит, – сказал он. – Значит, вы оба теперь занимаетесь охотой? – Чарльз сразу узнал запах крови, наполнивший воздух.
– Да, – ответил Коди, – для «Годдард бразерс»: они поставляют мясо для железной дороги. Платят хорошо – пять сотен в месяц, а мы с моими парнями гарантируем им столько бизоньего мяса, сколько им надо, чтобы кормить всех рабочих. Стреляем мы быстро, так что торговля выгодная.
Чарльз всмотрелся в фургоны, чей дурнопахнущий груз вырисовывался на фоне сумеречных звезд, которые уже зажглись на быстро темнеющем розоватом небе. Генри-немец Гриффенштайн чему-то ужасно развеселился.
– Вам не понять, что такое «быстро», пока вы не увидите, как работает Буффало Билл, – сказал он, смеясь. – Пока большинство из нас только винчестер заряжает, он уже уложит штук одиннадцать или двенадцать.
– Хотя все это ужасно скучно, – заметил Коди. – Подумываю, не пойти ли снова в разведчики. Ладно, ребята, нам пора. Темнеет уже. – Он махнул рукой, давая знак двигаться дальше.
Генри-немец усмехнулся в свою огромную бороду, которая доходила ему до груди.
– Если вам когда-нибудь надоест служить, Мэйн, найдите нас. Нам всегда пригодится еще один хороший стрелок.
Когда Гриффенштайн отъехал, Чарльз огляделся по сторонам, проверяя, не услышал ли кто-нибудь его имя.
– «Спектакль окончился, актеры наши, как я уже сказал вам, были духи, и в воздух, в воздух испарились все…»
[35] – Патетично размахивая руками, Сэм Трамп выкрикнул в зал прощальные слова Просперо; кусок был украден из конца четвертого акта, но Трамп был уверен, что никто этого и не заметит.
Полукруг дымящих ламп освещал импровизированную сцену. Подвешенные на веревках одеяла служили кулисами. Сам театр был всего лишь столовой недостроенного отеля «Дровертаун», в котором стоял сильный запах свежеспиленной сосны.
Чарльз приехал слишком поздно, свободных мест на скамейках уже не осталось, и он стоял сзади, рядом еще с несколькими холостыми офицерами гарнизона. Перед ними сидели другие офицеры с женами и горожане в простой одежде. Ни одного чернокожего солдата в зале не было.
Уилла заметила Чарльза через головы зрителей сразу, как он вошел. Она тут же перепутала одну из строчек Джульетты в сцене на балконе. Ей и так приходилось постоянно сдерживать смех рядом с Трампом-Ромео. Не только потому, что Сэм был толстым и старым, но и потому, что он каждый раз комично хватался двумя руками за сердце, изображая пылкого влюбленного.
Однако зрители, истосковавшись по развлечениям, с явным удовольствием слушали отрывки из шекспировских пьес два часа подряд. За все это время пришлось лишь вывести из зала одного подвыпившего возницу.
– «Мы – лишь канва, чтоб вышить сны… и наш короткий век дремотой завершен». – Без всякой паузы Трамп перепрыгнул к эпилогу «Бури», выжимая из каждого слога все соки. – «И я взываю к вам в надежде, что вы услышите мольбу, решая здесь мою судьбу». – (Чарльз переминался с ноги на ногу, пока актер явно выпрашивал аплодисменты.) – «Все грешны, все прощенья ждут, да будет милостив ваш суд»
[36].
С последними словами Трамп отвесил низкий поклон, предвкушая овации. И он их получил. Уилла, Трублад и характерная актриса выбежали из-за одеял. Взявшись за руки, актеры поклонились. Жена Айка Барнса вскочила с места и закричала: «Браво, браво!», это побудило Трампа сделать шаг вперед для персонального поклона. При этом он сбил одну из ламп. Какой-то солдат, сидевший в первом ряду, затоптал вытекшее масло, не дав вспыхнуть пожару. Трамп не обратил на это внимания.
