– Мари-Луиза любит того юношу, Купер. Так что в поисках причины ее бунта я бы на твоем месте оглянулась на Традд-стрит.
– Да пропади ты пропадом! Я хочу видеть свою дочь!
– Нет. Она сама решила уйти.
– Пока она не достигла совершеннолетия, только я имею законное право…
– Законное – возможно, но не моральное. Ей почти шестнадцать. Многие девушки выходят замуж и становятся матерями даже раньше. – Она повернулась, чтобы уйти. – А теперь, если это все…
– Не все! Ты хоть отдаешь себе отчет, что в округе появилась «пещера» Ку-клукс-клана?
– До меня доходили слухи. Но ничего подобного я не замечала.
– Я знаю это из надежных источников. Так вот, у них есть некий список, который они называют Книгой Мертвых, в ней содержатся имена тех, кто оскорбил Клан. Знаешь, чье имя стоит там на первой странице? Твое!
– Меня это не удивляет. – Мадлен вдруг почувствовала сильную боль в груди, но продолжала хранить невозмутимость.
– Предупреждаю тебя: эти люди опасны! Если они явятся сюда, если из-за тебя они как-то навредят моей дочери, я не стану ждать, пока тебя накажет суд. Я сам это сделаю!
Мадлен еще раз попыталась воззвать к его разуму:
– Купер, мы не должны ссориться! С Мари-Луизой все уладится. Пройдет неделя, и она успокоится. А пока не забывай, что мы все одна семья. Мой муж был твоим братом…
– Не смей говорить о нем! Его больше нет, а ты осталась тем, кем была всегда, – чужачкой.
Мадлен отступила назад, поморщившись, как будто он ударил ее по лицу.
– Я проклинаю тот день, когда убедил себя в том, что тебе можно доверять! – кричал Купер, не помня себя. – Когда доверил тебе управление этой плантацией только из-за Орри. Потому что он хотел, чтобы ты была здесь. Как жаль, что я не могу вернуть назад тот день, чтобы разорвать наш договор и прогнать тебя прочь! Я бы сделал это, Мадлен! Клянусь, я бы это сделал. Ты недостойна находиться даже в тени моего брата. Орри был белым.
Водрузив цилиндр, Купер стремительно пошел к своей лошади. Когда он мчался к речной дороге, его исхудавшее серое лицо было искажено ненавистью.
Орри, я никак не могу забыть его слова. Это было так больно… Но я не хочу записывать здесь все в подробностях. Просто не должна. Нельзя все время жалеть себя. И все-таки… как жестоко он ранил меня.
…Добыча глины идет полным ходом. Наконец-то хоть немного денег!
…Мистер Джейкоб Ли из Саванны скакал всю ночь, чтобы сегодня утром встретиться со мной. Он молод, горяч, у него хорошие рекомендации как у архитектора. Вырос он в Атланте, где его родители потеряли все в пожаре, разожженном Шерманом. О наших краях знает мало, а обо мне и вовсе ничего. Именно поэтому я его и наняла…
Невысокий и энергичный, Ли что-то быстро нарисовал в своем блокноте угольным карандашом. До этого Мадлен, извинившись за свое невежество в архитектурных терминах, набросала ему колонны Монт-Роял так, как она их помнила. Этого оказалось достаточно.
– Тосканский ордер. Колонны почти не украшены по сравнению с ионическим или коринфским. Фриз и антаблемент гладкие. Это то, что вы помните?
– Да… – прошептала Мадлен, восторженно сложив ладони.
– А облицовка стен такая? Белая? – Он изобразил за колоннами горизонтальные линии.
Мадлен кивнула.
– И еще высокие окна, мистер Ли. В мой рост или даже немного выше.
– Вот так?
– О да…
Она не смогла сдержать слез. Благодаря нескольким штрихам опытного архитектора и ее подсказкам в блокноте появилось то, о чем она так долго мечтала. Новый Монт-Роял.
Дом, где я – чужачка, как сказал Купер.
Июль 1868-го. Мы снова стали частью Союза! Конгресс принял новую конституцию, легислатура штата ратифицировала ее. Казалось бы, большой повод для радости, но никто не радуется…
…Принята 14-я поправка. Энди очень горд. Говорит: «Я теперь гражданин и буду драться с каждым, кто попытается отобрать у меня это право».
…Вчера вечером приезжал Тео Джерман. Какой прекрасный и честный молодой человек! Он приехал в парадном мундире, один – храбрый поступок, учитывая характер наших соседей. Все утро он провел в школе, Мари-Луиза там помогает. Если я еще способна судить о таких вещах, эти двое действительно любят друг друга. Но как им остаться вместе, не превратив Купера в своего врага, не представляю…
…Странные времена. Та причудливая смесь людей, от которых теперь зависит наша жизнь, самым наглядным образом представлена нашими делегатами в конгрессе. Из сенаторов это мистер Робертсон, который одним из первых среди видных людей штата примкнул к республиканцам, и мистер Сойер из Массачусетса, который приехал сюда, чтобы возглавить педагогическое училище в Чарльстоне. Из четырех членов палаты представителей это: Корли и Госс от Каролины – критиков у них немного, но и поддерживают их тоже единицы; Уиттмор – пастор методистской епископальной церкви из Новой Англии, про которого говорят, что его роскошный бас помог ему завоевать голоса негров, после того как он исполнял церковные гимны; есть еще знаменитый Кристофер Коламбус Боуэн, заводила местных республиканцев и в недавнем прошлом заядлый картежник. В армии Конфедерации он попал под трибунал и капитуляцию встретил в чарльстонской тюрьме, где сидел по обвинению в убийстве командира.
Генерал Канби утверждает, что реорганизация штата в соответствии с принятыми законами о реконструкции завершена. Правление передано от военных избранной гражданской власти. Губернатором Колумбии стал генерал Скотт из Бюро по делам освобожденных, таким образом, осуществились его честолюбивые планы; мулат мистер Кардозо стал госсекретарем штата; а утонченный, холодный республиканец и ветеран союзной армии мистер Чемберлен получил должность главного прокурора. Для этого поста Чемберлен предъявил дипломы Гарварда и Йеля, а заодно – презрение ко всем демократам без исключения.
В общем, в новом правительстве есть на кого посмотреть…
Купер стоял рядом с Уэйдом Хэмптоном у перил балкона. Дела Демократической партии привели его в Колумбию на встречу с партийными лидерами. Хэмптон предложил ему прогуляться в центр города, чтобы лично посмотреть на тех, кто теперь заправляет в штате, и с той минуты, как они переступили порог все еще недостроенного здания законодательного собрания, Купер не мог избавиться от чувства ужаса.
Грязные коридоры были усыпаны мусором. Вход в здание охранял негр с лоснящимся лицом, который сидел на плетеном стуле, прислонясь головой к стене. Поднимаясь на балкон, Купер увидел на мраморной стене лестницы нечто похожее на огромное пятно засохшей крови.
И вот теперь он стоял, схватившись за перила балкона, и с изумлением смотрел вниз. Конечно, он знал, что семьдесят пять из ста двадцати четырех избранных представителей – чернокожие, но видеть их воочию в зале заседаний было для него настоящим потрясением. Спикер был черным. Секретарь палаты – тоже. На месте достойных белых молодых людей, прежних служащих законодательного собрания, Купер увидел…
