Генри Гриффенштайн играл в карты за старым круглым столом в углу комнаты. Перед ним лежала огромная гора бумажных денег. Троих штатских, игравших с ним, Чарльз не знал. Один из них, человек непримечательной наружности со спутанными волосами и трубкой в зубах, все время ронял колоду, пытаясь перетасовать ее.
– Ты слишком пьян, Джо! – заявил игрок слева от него, отбирая карты.
Джо рыгнул и откинулся на спинку стула.
– Чарли! – воскликнул Гриффенштайн, вскакивая. – Ты получил телеграмму!
– И выехал на следующий день.
– Парни, – Генри-немец подвел его к столу, – это тот самый Чарли-шайенн Мэйн. Знакомься, Чарли, это Стад Маршалл, Уиллоу Робертс, а это… – Когда он представлял нечесаного типа, который был старше Чарльза лет на десять, в голосе его прозвучало особое почтение: – Командир наших скаутов Джо Милнер по прозвищу Калифорния.
Джо Калифорния, у которого разъезжались глаза, пожал руку Чарльза. Ладони у обоих были одинаково мозолистыми. На голове у Милнера было замызганное испанское сомбреро; рыжие бакенбарды давным-давно не подстригались, и вообще, таких неопрятных людей Чарльз, пожалуй, никогда и не встречал.
– Джо и есть тот самый человек, на которого я работаю, Чарли, – сообщил Генри-немец. – А теперь и ты тоже.
Джо Калифорния опять рыгнул и изрек:
– Если генерал согласится.
Он говорил с акцентом. Не с тем утонченным акцентом, с каким разговаривала южная аристократия, нет. Это была гнусавая речь жителя пограничных штатов. Возможно, Теннесси или Кентукки.
– Это он о Кастере, – пояснил Генри-немец. – У нас тут не один генерал. Вот еще Эл Салли – тоже как бы генерал. Малыш Фил поставил его командовать Седьмым, пока Кудряш был еще в изгнании – гонялся за индейцами на юге Арканзаса. Не очень удачно. Поэтому Фил попросил Шермана отменить наказание Кудряшу, чтобы у нас тут был настоящий полевой командир, который умеет сражаться. Кастер и Салли оба подполковники, но Салли временно повышен только до генерал-полковника, и Кастер считает себя выше по положению. На этой почве они постоянно цапаются.
– Не наше это дело, – сказал Чарльзу Джо Калифорния. – Я подчиняюсь Кастеру, и вы будете, если он вас наймет. Когда-нибудь вели разведку на Индейской Территории?
– Ездил там больше года с двумя партнерами-торговцами. Не могу поручиться, что хорошо ее помню.
– Без разницы. Все, что нужно в нашем деле, – это карманный компас и крепкие яйца.
– Ну, на этот счет можете не волноваться.
Джо Калифорния засмеялся:
– Генри, ты говорил, он то что надо. Так и есть: то что надо. Валяйте к Кастеру, Мэйн. Он в новом лагере на Блафф-Крик, муштрует новичков. Да, кстати, жалованье – пятьдесят долларов в месяц, если он вас возьмет.
– У меня своя лошадь.
Очередная отрыжка.
– Тогда семьдесят пять. Не пора ли мне пропустить еще стаканчик?
Пьяное фиглярство Милнера не произвело на Чарльза особого впечатления. Генри-немец понял это и потянул его за рукав:
– Я тоже не прочь выпить. Идем, Чарли, я угощаю. Не сдавайте на меня пока, парни.
Они отошли к бревенчатой барной стойке; Джо Калифорния пытался удержать в растопыренной пятерне свои карты, но три из них все равно упали на засаленные колени штанов.
– И это – знаменитый любимчик Кастера? – недоверчиво спросил Чарльз.
Гриффенштайн усмехнулся:
– Из двуногих – да. Кастер еще привез двух своих шотландских борзых, когда Шерман решил, что он может вернуться из Мичигана. Мы здесь готовы к действиям хоть сейчас. Фил и Дядюшка Билл наконец-то убедили Гранта, что с врагами надо воевать. Самим нападать, а не защищаться. План такой: оттеснить их обратно на Индейскую Территорию и убивать тех, кто не захочет мирно вернуться в резервации и сидеть там тихо.
Чарльз в три глотка выпил большую порцию дешевого самогона.
– Хочешь сказать, что это план на ближайшую зиму?
– Знаю, это противоречит здравому смыслу, но на самом деле Фил придумал очень умный план. Зимой индейцы осядут в своих деревнях, и ты не хуже меня знаешь, что их лошади ослабеют от недостатка фуража.
– Я слышал, как в Ливенворте говорили, что по ожиданиям Шермана Шеридан должен был выступить еще в конце августа.
– Должен был, но это проклятое министерство внутренних ресурсов, черт бы его побрал, опять спутало ему все карты. Миротворцы из конгресса заставили военных свернуть наступление, пока не будет организован безопасный лагерь для индейцев, которые никому не угрожают.
Чарльз чиркнул спичкой по ногтю большого пальца, прищурился, глядя на огонек, а потом выпустил струю дыма, затянувшись окурком сигары.
– Где этот лагерь?
– В форте Кобб. Сатанта со своими кайова уже там. Десять Медведей привел команчей. Из шайеннов тоже кто-то приходил, но генерал Хейзен отослал их обратно, потому что мы не заключали мира с шайеннами. Наоборот, за ними мы и охотимся. Первого октября у форта Лайон кто-то из шайеннов опять захватил в плен несчастную белую женщину, миссис Блинн, и ее маленького сына…
– А кто из шайеннских вождей приходил в форт Кобб?
– Только один – Черный Котел.
Чарльз вынул сигару изо рта и покрутил ее в пальцах.
– И его не пустили? Черный Котел как раз из тех, кто никому не хочет зла.
– Шайенны есть шайенны, сказал Хейзен. – Генри-немец не понял, почему Чарльз вдруг так забеспокоился, да это его и не интересовало. – Эх, Чарли, – он хлопнул своего нового приятеля по плечу, – жаль, пропустил ты знатную заварушку на острове Бичера. Вот там Соломоновы Мстители показали им, почем фунт лиха!
– Соломоновы Мстители – это так вы себя называете?
– Да, сэр! Мы перебили уйму индейцев, но еще больше ждут своего часа. Шайенны и арапахо…
– Черного Котла трогать нельзя.
– Эй, я думал, ты их всех ненавидишь!
– Но не его, – неуверенно ответил Чарльз, и перед ним вдруг словно наяву возникли голубые глаза Уиллы.
Генри-немец нахмурился:
– Чарли, поверь мне, никого не интересует, кто из шайеннов хороший, а кто плохой. Главная задача – убивать их всех без разбору. Если ты против, тебе лучше в это дело вообще не соваться.
Чарльз подумал о Джексоне, Малыше, их несчастной собаке, зарезанной просто так…
– Я не против.
Он заказал еще порцию выпивки. Сигарный дым плыл мимо его глаз, которые постепенно становились холодными, как осеннее небо.
Чарльз не мог понять, как выпивохе вроде Милнера удалось завоевать расположение Кастера, но факт оставался фактом, и перед уходом он все-таки пожал командиру скаутов руку. Едва он вышел на улицу, как его сразу же окружил вихрь из снежных хлопьев. Небо было черным и мрачным. Рядом вдруг возник солдат в плаще с пелериной и протянул ему какую-то бумажку:
