– О Боже… Боже… Мне никогда еще не приходилось испытывать такого, Эдди!
– Ну-ну, успокойся…
Он прижал девушку к плечу. Прикосновение к мягкому бархату его домашней куртки подействовало на нее успокаивающе. Пока сохла ее собственная одежда, Уилла надела один из халатов Эдди, из золотистого шелка, очень уютный и подходящий ей по размеру. Ее друг был некрупным мужчиной. Прядь светлых волос упала ей на лоб. Босые ноги она поставила на низенькую скамеечку перед креслом, и Эдди туго бинтовал ее левую лодыжку, которую Уилла растянула, когда прыгнула из окна. Нога очень болела, пока она добиралась до роскошного особняка Бута на Восточной Девятнадцатой улице, 28.
– Тот полисмен чуть не схватил меня. Его ведь послал Вуд, правда?
– Без сомнения, – кивнул Бут.
Это был стройный и красивый тридцатидвухлетний мужчина с роскошным голосом, который критики называли великолепным инструментом. Во взгляде его выразительных глаз словно застыла постоянная боль.
Дождь снаружи все не прекращался, быстрые струи воды стекали по высоким окнам дома. Было половина второго ночи. Уилла дрожала в шелковом халате, а Бут продолжал:
– Вуд – отвратительный тип. Позор нашей профессии. Он слишком много пьет. Поверь мне, я в этом понимаю. Но в соединении с его мерзким характером получается ужасный результат. В прошлом году он чуть не искалечил человека, управлявшего газовым светильником, когда тот осветил сцену не совсем так, как он хотел. А еще его покойная жена…
– Я и не знала, что он был женат.
– Он об этом не говорит, и не без причины. Когда они плыли на пароходе в Лондон, чтобы заключить какой-то контракт, начался шторм, его жена поскользнулась на палубе, упала в море и исчезла. Вуд оказался единственным свидетелем, хотя позже кто-то из стюардов утверждал, что в утро происшествия у Хелен Вуд были синяки на щеке и руке, которые она пыталась скрыть с помощью пудры. Другими словами, он ее избил.
– А умеет быть таким обаятельным… – огорченно вздохнула Уилла. – Какой же я была глупой, что попалась!
– Не вини себя. Его обаяние одурачило многих. – Бут похлопал ее по плечу и встал. Он был в черных брюках и крошечных домашних туфлях; ноги у него были меньше, чем у Уиллы. – Да ты совсем продрогла. Давай-ка я налью тебе немного коньяка. Всегда держу в доме, хотя сам не притрагиваюсь.
Как и вообще к спиртному – она знала об этом. Когда в 1863 году его жена Мэри умирала, Бут был слишком пьян, чтобы откликнуться на просьбы друзей поспешить к ней. Эта страница прошлого тяготила его почти так же сильно, как фатальная ночь в театре Форда.
Уилла смотрела на дождь за окном, пока Бут наливал коньяк в бокал и согревал в ладонях.
– Завтра же утром попытаюсь узнать, что Вуд намерен предпринять теперь, когда ты сбежала от полиции, – сказал он, протягивая девушке бокал; уже вскоре приятное тепло разлилось по ее телу, и страх начал постепенно отступать. – Кстати, я бы не рассчитывал, что он так просто сдастся. Среди прочих его прекрасных качеств мстительность не на последнем месте. У него много друзей среди местных импресарио. Так что работы в Нью-Йорке ты точно не найдешь, и это в лучшем случае.
Уилла пошевелила пальцами босых ног. Лодыжка болела уже меньше. В камине потрескивали яблоневые поленья, наполняя гостиную сладким ароматом. Пока Уилла допивала коньяк, Бут грустно смотрел на большую обрамленную фотографию на столике с мраморной столешницей, изображающую троих мужчин в римских тогах. Она была сделана в ноябре 1864 года на известном спектакле, где он играл Брута вместе со своими братьями Джонни и Джуном, которые исполняли роли Кассия и Антония.
Уилла отставила в сторону бокал.
– Я не могу вернуться на Арч-стрит, Эдди. У миссис Дрю уже полная труппа. Она нашла мне замену, когда я решила перейти к Вуду.
– Луизе следовало предупредить тебя насчет него.
– Она пыталась, намеками. Но я ничего не поняла. У меня куча недостатков, но хуже всего то, что я обо всех думаю хорошо. Наверное, я, как тот рыцарь Джона Ивлина, не рождена для романов. Опасный изъян.
– Нет-нет, это не изъян, а добродетель. Оставайся такой же. – Бут погладил девушку по руке. – А если предположить, что Нью-Йорк для тебя закрыт, ты сможешь найти место где-нибудь еще?
– То есть смогу ли я куда-нибудь сбежать? Бегство всегда казалось мне самым легким выходом. Правда, после я всегда жалела. Ненавижу трусость.
– Осторожность – это не трусость. Напоминаю еще раз: это не просто какая-то ссора в школьном дворе. Подумай немножко. Куда ты можешь поехать?
Уилла с несчастным видом покачала головой:
– Нет такого места… Ой, кажется, есть. Сент-Луис. Меня звал к себе один из старых папиных коллег. Ты его знаешь. Вы с папой играли с ним вместе в Калифорнии.
– Сэм Трамп? – Бут наконец улыбнулся. – «Лучшие актеры Америки»? Я и не знал, что Сэм в Сент-Луисе.
– Да, у него свой театр, конкурирует с Даном Дебаром. Он писал мне об этом на прошлое Рождество. Не думаю, что дела у него идут хорошо.
Бут подошел к окну:
– Наверное, из-за пьянства. Похоже, это проклятие нашей профессии. – Он обернулся. – Хотя Сент-Луис может стать идеальным убежищем. Город достаточно далеко, к тому же там прекрасные театральные традиции, еще с тех времен, как в двадцатые годы там начали играть Ладлоу и Дрейк. Замечательное место – вся долина Миссисипи в твоем распоряжении для гастролей, и никаких конкурентов до самого Солт-Лейк-Сити. Мне нравилось там выступать. И твоему отцу тоже. – Он посмотрел в темное окно и снова улыбнулся. – Приезжая туда, он всегда мог сэкономить несколько пенни, наняв парочку актеров у «Трагиков», прекрасной труппы актеров-любителей. К сожалению, эти пенни он тут же тратил на очередную бутылку… – Бут тряхнул головой, словно прогоняя воспоминания. – Ладно, самое главное, что Сэм Трамп – порядочный человек. И был бы успешным актером, если бы не слишком подражал Форресту с его выразительными жестами и красивыми позами. Сэм возвел героический стиль игры в некий культ. Он не просто рвет страсти в клочья, а делает это как в последний раз в жизни… – Бут снова умолк, задумавшись о чем-то, потом кивнул в ответ на собственные мысли. – Да, театр Сэма вполне может подойти. Да и кто знает, не исключено, что с тобой дела у него даже в гору пойдут.
– Я должна решить прямо сейчас? – грустно спросила Уилла, чувствуя себя разбитой.
– Нет, конечно. Сначала мы выясним намерения Вуда. Идем, – он протянул девушке руку красивым плавным движением, как на сцене, – я покажу тебе твою комнату. Хороший сон – лучшее лекарство.
Выходя из гостиной, он снова взглянул на фотографию. Бедняга Эдди, подумала Уилла, все еще прячется от мира, опасаясь мести, хотя уже почти два месяца назад Джонни был пойман полицией и застрелен недалеко от городка Боулинг-Грин в Виргинии. Думая о том, что Буту сейчас еще хуже, чем ей, она вскоре заснула.
На следующий день она проснулась в два часа и обнаружила, что ее друг куда-то ушел. Снаружи по-прежнему бушевала гроза. Внизу девушку ждал легкий завтрак – фрукты, свежие шотландские булочки и джем. Она еще продолжала жадно есть, когда в дверном замке звякнул ключ и появился Бут. Выглядел он настоящим франтом в широкополой шляпе и накидке, с зажатой в руке эбонитовой тростью.
