– Довольно глупо так оскорбительно вести себя с репортерами, тебе не кажется, Чарли?
– Не глупо, если ты прикрываешь свой зад. Или если хочешь когда-нибудь участвовать в президентской гонке.
Утром они наконец отклонились от западного курса и повернули на юг. На горизонте темнели редкие пятна далеких лесов, словно нарисованные углем на белой бумаге. Несмотря на обилие снега, рельеф здешней местности все же можно было частично различить. От Волчьего ручья прерия отлого поднималась вверх, к горному хребту, который как бы служил границей, откуда снова плавно опускалась вниз. К вечеру они были уже по другую сторону и разбили лагерь примерно в миле к северу от Канейдиан.
Чарльз и Джо Калифорния поскакали вдоль реки на разведку. Течение по-прежнему было очень быстрым, особенно на отмелях. Они нашли брод, который выглядел вполне проходимым. Милнер, которого Чарльз никогда не видел таким мрачным, повел вперед своего мула и вдруг провалился дюймов на шесть.
– Зыбучий песок, – сказал он. – Ну, другого места для переправы все равно нет. Так что придется идти здесь.
Он выбрался на берег, и они вернулись в лагерь, чтобы доложить о результатах разведки. Кастер казался довольным. Генри-немец сказал, что Эллиотт с двумя взводами и без повозок уже выступил, чтобы осмотреть долину Канейдиан в поисках индейцев. С Эллиоттом отправились братья Корбин и несколько осейджей. Напоследок Генри напомнил, что завтра, в четверг, День благодарения.
Для Чарльза это, в общем-то, не имело значения. Это был праздник северян, но никто из армейских поваров не стал бы готовить традиционный большой ужин в этой замерзшей пустыне.
Зыбучий песок, холодная вода, опасные льдины, которые ударяли по спицам колес и покалечили двух лошадей, затянули переправу через Канейдиан утром в День благодарения больше чем на три часа. Когда промокшие и мрачные они наконец перебрались на другой берег, их мытарства были вознаграждены видом Антилопьих холмов впереди. Это означало, что блуждали они не напрасно.
Пять кучно стоявших холмов достигали в высоту от полутораста до трехсот футов. Два имели коническую форму, два – вытянутую, а с вершины самого высокого холма открывался чудесный вид на извилистую нить Канейдиан вдалеке и бескрайние снежные равнины перед ней.
Сразу после полудня крики в лагере возвестили о приближении какого-то всадника с той стороны, куда ушел отряд Эллиотта. Горнисты созвали офицеров и разведчиков в шатер Кастера, где стоял оглушительный шум, потому что собаки не переставая лаяли и замолчали, только когда Кастер легонько хлопнул их кнутом.
– Повтори еще раз для тех, кто только что пришел, Джек, – велел Кастер.
– Майор Эллиотт сейчас примерно в двенадцати милях отсюда на северном берегу, – сказал Джек Корбин. – Там на переправе полно следов. Человек сто пятьдесят проехало – на юго-восток. Не больше суток назад.
Чарльз почувствовал, как закололо в кончиках пальцев. Все вокруг взволнованно обсуждали новость, а обожженное на солнце лицо генерала буквально сияло от радости. Гарри Венейбл, чья враждебность больше не смущала Чарльза, с важным видом сказал то, что и так было всем понятно:
– Если мы будем держаться прежнего курса, и индейцы тоже, они уже скоро пересекут наш маршрут и пойдут дальше. Возможно, даже сегодня.
– Дай-то Бог, – кивнул Джо Калифорния, слегка пошатываясь после недавнего возлияния. – Все-таки День благодарения, вот знаменитая удача Кастера нам наконец и улыбнулась.
Кто-то из офицеров угоднически захлопал в ладоши, восклицая: «Точно, точно!», а кто-то из противников Кастера, и Бентин в их числе, бросал на генерала недобрые взгляды. Сам Кастер выглядел так, словно заново родился; он просто не мог стоять на месте спокойно.
– Я хочу, чтобы через двадцать минут все были готовы к ночному броску. Никаких палаток, никаких одеял. По сто зарядов на человека, немного кофе и сухарей, это все. Мы возьмем семь подвод и одну санитарную повозку. Остальной обоз останется здесь с одним взводом и дежурным офицером. Где он?
– Здесь, сэр. – Капитан Льюис Гамильтон шагнул вперед, вид у него был несчастный. – Я прошу разрешить мне пойти вместе со всеми, – сказал он. – Бьюсь об заклад, эти проклятые индейцы близко от своего логова, и мы его найдем.
– Похвальный энтузиазм, Гамильтон! Вполне его разделяю.
Кастер уже чуть ли не приплясывал. Как и почти все в палатке, он горел нетерпением поскорее выступить в поход. Чарльз же никак не мог понять, почему сам он совершенно не разделяет всеобщего ликования, после того как жаждал мести столько времени.
– Если найдете себе замену за двадцать минут, можете отправляться с нами, – сказал Кастер Гамильтону.
– Есть, сэр! – радостно воскликнул капитан, как мальчишка, получивший горсть леденцов, и выбежал из палатки, даже не отдав честь; все засмеялись.
– Ты можешь сейчас вернуться к майору Эллиотту? – спросил Кастер у Джека Корбина.
– Смогу, если сменю лошадь, генерал.
– Скажи ему, чтобы продолжал поиски! Мы пересечемся с ним с наступлением темноты. Пусть ждет нас.
Корбин быстро ушел. Кастер отпустил остальных, и на выходе из палатки образовался затор. Генри-немца просто распирало от счастья.
– Похоже, мы наконец нашли то, что искали, Чарли.
Ровно через двадцать минут одиннадцать взводов и снайперский отряд Кука снова устремились на юг, с трудом преодолевая высокие сугробы. Гамильтон все-таки поехал – один офицер, у которого началась снежная слепота, согласился остаться с обозом.
Немного потеплело, и снег начал таять. Через пару часов Крепкий Канат и еще один осейдж галопом промчались обратно мимо Чарльза, крича на ломаном английском:
– Моя найти! Моя найти!
Генри-немец всмотрелся в тропу и пришпорил коня. Чарльз последовал за ним. Рядом с громким лаем бежало несколько бродячих псов.
Это действительно была важная находка – отчетливые следы индейского отряда, именно такой численности, о которой говорил Корбин, и без повозок. Значит, воины. Или в последней перед зимой вылазке, или на охоте. Следы уходили дальше, к голой равнине, в направлении на юго-восток.
Настроение в полку резко поменялось, многие теперь весело напевали «Вступай в кавалерию!» и другие армейские песенки. Холод отступил; впереди их ждала реальная схватка, а не просто бесконечное блуждание в снегу. Старина Боб высоко подпрыгивал и лаял почти без передышки.
К концу дня местность снова начала меняться. Ровная прерия понемногу уходила вниз, к окутанному туманом лесу на горизонте, все еще остававшемуся за много миль от них. Кастер отправил Гриффенштайна вперед, с приказом отыскать Эллиотта и придержать его, пока не подойдет главная колонна. Эллиотт, скорее всего, ждал их в таком месте, где была проточная вода и древесина.
До опушки леса, по расчетам Чарльза, они добрались часам к пяти. В животе у него бурчало от голода. Дьявол наверняка был так же голоден, лошадей не кормили с четырех утра, а Чарльз сжевал только один сухарь, едва не сломав зуб, пока размочил его слюной. Было уже понятно, что этот марш-бросок стал одним из самых безжалостных походов Кастера.
