Почему-то эти неприятные новости совсем не удивили Чарльза. Импульсивная натура Кастера притягивала к себе трудности как магнитом. Он бросился в эту погоню и в эту атаку, опираясь на ничем не подтвержденные предположения, что отряд, который они преследовали, приведет их к уединенной деревне в долине Уошито. Ночной марш-бросок оставил мало времени на то, чтобы задуматься над важными вопросами: есть ли рядом другие деревни или куда все-таки вернулись те воины. На второй вопрос они до сих пор так и не знали ответа. Чарльз понимал, что ему не стоит строго судить Кастера, ведь он и сам не задал себе этих вопросов, хотя теперь, после слов Ромеро, они казались настолько очевидными.
К чести Кастера, он не проявил ни малейшего страха.
– Мы одержали убедительную победу над врагом… – начал генерал; Чарльз поморщился и только теперь заметил Кейма – репортер что-то быстро строчил в своем блокноте. – А теперь мы приступаем к уничтожению их лагеря. Мы должны выполнить свой долг, ничем не показывая, что нам известно об этих других деревнях или что нас это заботит. Если рядом есть индейцы, пусть они увидят нашу мощь.
– А то они не знают, что нас не пять тысяч, – пробормотал кто-то.
– Пусть трус, который это сказал, выступит вперед.
Никто не шелохнулся. Лицо генерала снова вспыхнуло. Чарльз подумал, что на самом деле он взволнован намного сильнее, чем кажется на первый взгляд. Когда генерал снова открыл рот, чтобы потребовать признания, один из осейджей внезапно махнул рукой в сторону обрывистых берегов реки, где из-за деревьев показались трое всадников со щитами и с копьями. Они остановились на краю крутого склона и просто смотрели. Рядом с ними стали появляться другие индейцы, и вскоре весь берег был заполнен ими, и прибывали все новые.
Кастер говорил, что его поход благословлен, подумал Чарльз. На самом деле он проклят.
Глава 51
Легкая победа грозила обернуться чем-то совсем нелегким. К одиннадцати часам на холмах вокруг Уошито собрались уже сотни вооруженных арапахо и шайеннов. Пока продолжался сбор трофеев, Кастер не скрывал своего раздражения. Его временный штаб расположился на импровизированной лазаретной площадке в центре деревни. Оттуда он отдавал приказы по расстановке людей на оборонительном периметре, внутри лесного кольца, – на случай, если индейцы нападут.
И они напали. Отряд из двадцати шайеннов вырвался из-за поворота реки, в двух милях к северо-востоку, доскакал до открытого поля между рекой и деревней и, прячась за бугорками, открыл огонь. Чарльз, стоя рядом с Ромеро, стрелял в ответ. Кастер размашистыми шагами прошел вдоль линии обороны, подбодряя людей.
– Не высовывайтесь, – сказал он, – они пытаются выманить нас на поле. И берегите заряды, у нас их немного. Держитесь! В лес они не сунутся.
Когда он проходил дальше, звон его золоченых шпор еще продолжал висеть в воздухе. Ромеро с горечью посмотрел на Чарльза: насчет зарядов Кастер был прав. Если они застрянут здесь надолго, индейцы вполне смогут напасть без страха нарваться на ответный огонь.
Чарльз вставил в приклад «спенсера» предпоследний магазин и потер глаза, которые постоянно слезились от усталости и дыма. Неожиданно он почувствовал на себе чей-то взгляд и, обернувшись, увидел в нескольких шагах справа Генри-немца. С презрительной улыбкой Гриффенштайн сказал что-то стоявшему рядом солдату, тот пристально посмотрел на Чарльза, и Чарльз подумал, что извиниться за «тупого осла» все же надо.
Дав еще один залп, шайенны снова умчались прочь. Один из воинов встал на колени на спине лошади и похлопал себя по заду. В дымном лесу это никому не показалось забавным.
Два часа Чарльз не трогался с места. За это время с полдюжины небольших отрядов спускались с отвесных берегов и открывали огонь, но никто не приближался к лесу, за которым находились позиции белых. Кастер был прав: индейцы хотели выманить их на открытое место.
За линией обороны другие кавалеристы спешно разбирали еще целые типи и делали из шестов заграждения. Из дальней части леса вернулся Джо Калифорния, сообщив, что нашел там еще три или четыре сотни индейских лошадей.
– Значит, всего теперь их восемьсот или девятьсот, генерал, – услышал Чарльз его доклад Кастеру, который снова обходил оборонительный рубеж.
Один из братьев Корбин пришел сменить Чарльза, и он, пошатываясь, отошел за исцарапанное пулями дерево, чтобы опорожнить наконец полный мочевой пузырь. Но лучше ему не стало. Он с горечью думал о том, какой веселой и дружелюбной могла быть мирная шайеннская деревня, с ее музыкой, красивыми ритуалами ухаживания, сказками у костра после вкусного ужина. А деревня Черного Котла стала кладбищем, разграбленным и поруганным. Те солдаты, которые не стояли на рубеже обороны, продолжали собирать вещи из разрушенных типи; повсюду лежали груды одежды из бизоньих шкур и кучи раскрашенных стрел.
– Сними вон ту покрышку, – сказал Кастер своему ординарцу, показывая на одно из типи. – Если целая, уложи ее для меня. Все остальные собрать вместе и сжечь.
Чарльз слушал, все больше мрачнея. Приказ генерала был равносилен приказу сжигать дома мирного населения. Хозяева этих типи, если они сумели сбежать и не нашли укрытия где-нибудь еще, оставшись без жилья, просто замерзнут до смерти предстоящей зимой. Ему казалось, что временного изгнания шайеннов из своей деревни было бы вполне достаточно.
Кастер считал иначе, и вскоре на поляне возле тополей вверх взметнулось пламя, пожирая огромную гору разорванных типи. Горящие шкуры источали вонючий черный дым, который плыл по зимнему небу, как траурные ленты.
Джо Корбина и Гриффенштайна вместе с небольшим отрядом генерал отправил с каким-то поручением, назначив Генри-немца старшим. Когда разведчики скрылись за лесом на востоке, Чарльз спросил у Милнера:
– Куда это они?
Джо Калифорния бросил на него подозрительный взгляд, – возможно, Гриффенштайн уже многим успел рассказать о странном поведении Чарльза.
– Искать Эллиотта, – сухо ответил командир разведчиков, плохо выговаривая слова, – видно, его запасы спиртного еще не иссякли.
– Очень вовремя генерал забеспокоился о них, – проворчал Чарльз.
– Держите-ка вы свое мнение при себе, мистер, – нахмурился Милнер и ушел.
Что-то яростное нарастало внутри Чарльза, чего он не в силах был подавить. Этот гнев, слепой и неистовый, был направлен на каждого белого человека среди этих тополей, в том числе и на него самого. Грызя черствый сухарь – единственную пищу за целый день, – он боролся с желанием выхватить кольт и пристрелить Кастера. Этот нелепый порыв быстро прошел, но гнев остался. Ему было ненавистно все, что там происходило.
Словно муравьи, солдаты хлопотливо сновали по деревне, перетаскивая к огромному костру одежду, стрелы, пулелейки – все вещи, которые только смогли найти. Пламя снова взметнулось вверх, озаряя лес алым светом и наполняя его дрожащими тенями. Если бы индейцы все же вернулись сюда, они не нашли бы ни пищи, ни домашней утвари – ничего из того, что могло бы помочь им как-то пережить зиму. Именно таким, очевидно, и был план Шеридана.
