С другого конца палаты донесся горячечный голос какого-то молодого человека, который звал свою Нэнси и просил пить. Полковник Манро уже обрел прежнее спокойствие.
– Думаю, это возможно, мистер Геттис. Я действительно так думаю.
Ненадолго приезжал Манро. Все остававшиеся на свободе члены местной ячейки Клана арестованы. Манро намекнул, что ему также стало известно о скандальном участии в недавних событиях неких персон с Севера. Подробностей он не сообщил. Даже представить не могу, что он имел в виду.
Глава 63
– Вы не понимаете, что вы делаете! – закричал Бент.
Чарльз и Маджи будто не слышали его. Чарльз держал уздечку, надетую на одного из мулов из загона. Маджи, сидя на резвой гнедой, потянул за конец веревки, проверяя ее прочность. Веревка была привязана к ветке пекана, нависающей над Вермиллион-Крик. На северо-западе по голубому небу плыли легкие белые облачка. Казалось, что уже наступило лето.
– Наклони голову, – велел Маджи.
Бент отказался. По его заросшим щекам текли слезы.
– То, что вы хотите совершить, – это преступление!
Чарльз уже устал от причитаний этого человека. Он посмотрел на Маджи и сбил с головы Бента цилиндр. Цилиндр упал в ручей вниз донышком, и бурное течение тут же подхватило его. Маджи схватил Бента за волосы, пригнул его голову и накинул петлю. А потом одним резким движением затянул ее.
Из разорванной мочки уха все ее сочилась кровь. Рана на левой ноге пропитала штанину. Теперь Бент визгливо кричал, проклиная врагов и упиваясь жалостью к самому себе.
– Ты просто жалкое, невежественное быдло! – повернулся он к Чарльзу. – Ты лишаешь нацию величайшего военного гения, ты и этот вульгарный негр.
– Ну и ну, – пробормотал Маджи, слишком изумленный, чтобы разозлиться.
Бент отчаянно затряс головой, как будто мог таким образом избавиться от петли:
– Вы не можете этого сделать! Не можете лишить мир нового Бонапарта! – Он кричал так громко, что перепугал красных кардиналов, летающих вдоль ручья.
Чарльз достал из кобуры кольт, взвел курок и поднес револьвер к губам Бента:
– Заткнись!
Он посмотрел в сторону вискового ранчо, опасаясь, что крики долетят туда, а этого ему совсем не хотелось. И Гус, и эта несчастная индианка уже и без того достаточно настрадались. Бент увидел его решительный взгляд и попытался совладать с собой. Он прикусил губу, но слезы продолжали катиться из глаз.
Ветка дерева отбрасывала темную тень на лицо Чарльза. Он совсем не хотел этого делать. С него было уже довольно убийств. Но он напомнил себе, что Бент – это не только его личный долг. Он должен был сделать это ради Орри и Джорджа, особенно ради Джорджа и его жены. Он должен был сделать это ради Женщины Зеленой Травы и Бог знает скольких еще, кого Бент погубил за эти двадцать пять лет.
Чарльз отошел от мула.
– Вы не можете! Военный гений – это редкий дар…
Чарльз сунул кольт обратно в кобуру, согнул пальцы правой руки и потер ими о ладонь. Над ручьем суматошно летали два красных кардинала – самец и самка, – напуганные криками.
– Вы убиваете Бонапарта!
Чарльз поднял руку, последний раз взглянул на Бента, чтобы убедиться, что он реален, и хлопнул мула по крупу. Звук получился очень громким. Гнедая вскинула голову, и Маджи пришлось изо всех сил натянуть поводья, когда мул рванулся с места. Веревка натянулась, и ветка пекана затрещала от веса Бента.
Казалось, что Бент смотрит сверху на Чарльза. Но он был уже мертв. Тень от его тела медленно скользила по лицу Чарльза взад и вперед, пока тот не отвернулся, не в силах больше выносить это зрелище.
– Я поймаю мула.
– Лучше я, – мягко откликнулся Маджи. – А ты возвращайся к своему малышу.
Чарльз сидел на бочонке из-под гвоздей и в догорающем свете оранжевого заката смотрел на ручей. Он допил остатки кофе, сваренного Маджи. Еще Маджи зарезал и пожарил курицу, но Чарльзу совсем не хотелось есть. Вместо темной воды ручья, испещренной цветными огоньками, он все еще видел глаза Бента за секунду до того, как затянутая петля сыграла свою последнюю ноту. Эти глаза словно стали зеркалом его собственной жизни. Бент, с его слепой жаждой мщения, был похож на него самого, как ни унизительно это звучало. Он сам был ничуть не лучше этого безумца.
Чарльз выплеснул на землю кофейную гущу и ушел в дом.
Он прошел через главную комнату, откинул одеяло, заменявшее дверь, и увидел своего мальчика: тот спал на кровати, на старом матрасе, набитом соломой. Чарльз подошел к нему. Даже во сне у Гуса был измученный, встревоженный вид. Он осторожно коснулся все еще кровоточащего пореза на левой щеке мальчика. Ребенок застонал и перевернулся на другой бок. Чарльз поспешно отдернул руку, а потом вышел из спальни, снова опустив красное одеяло.
Серая Сова сидел за столом, как всегда завернувшись в свое одеяло и устремив взгляд куда-то вдаль. Маджи устроился на стуле, опустив ноги на другой, стоявший рядом. Он грыз черствый сухарь, разложив перед собой свою тренировочную колоду карт. Женщина Зеленой Травы сидела на бочонке из-под гвоздей; глаза ее были опущены, руки безвольно лежали на коленях. Она казалась постаревшей, измученной и полной отчаяния. Когда Чарльз вернулся в дом, она держала в руках бутылку. Он забрал у нее виски, снова вышел на крыльцо и вылил содержимое на землю. Потом проделал то же самое со всеми бутылками из бара.
Выйдя от сына, он подошел к индианке. Она подняла голову, и Чарльз увидел тень той юной цветущей девушки, которая слушала, как Шрам играл для нее на флейте, с дерзкой уверенностью в том, что весь мир и все мужчины в нем принадлежат ей и она может выбрать любого, кого захочет. Он вспомнил, какие влюбленные взгляды бросала она на него в ту зиму, что он провел в деревне Черного Котла. И от этих воспоминаний ему почему-то стало больно.
– Как ты сюда попала? – спросил он на ее языке; она покачала головой и заплакала. – Расскажи мне, Женщина Зеленой Травы.
– Я послушала обещания. Обещания и ложь белого человека. Я попробовала крепкое питье, которое он мне дал, и захотела еще.
– Это был Бент?
– Мистер Глин. Бент убил его.
Чарльз смутно припомнил убогого торговца с таким же именем, которого они с Джексоном встретили на дороге. Без сомнения, это был тот самый человек.
– Дай мне взглянуть на повязку.
В том, как она приподняла подол кожаного платья, мелькнуло отражение ее прежней девичьей стыдливости. На повязке проступило немного крови, но ее можно было не менять до утра. Женщина Зеленой Травы могла наступать на раненую ногу, хотя, наверное, ей было очень больно. Это снова заставило его подумать о той обязанности, которая теперь стала неизбежной.
– Я должен отвезти тебя обратно к Настоящим Людям.
