Тогда Вирджилия думала, что ее поступок был абсолютно правильным и справедливым. Она считала себя солдатом на войне, а не убийцей. Позже, однако, измученная чувством вины и постоянными мыслями о том, что никогда бы не совершила такого, если бы можно было вернуть время вспять и воскресить того солдатика, она нашла для себя новые идеалы, состоящие в искуплении вины, от которой, как она полагала, ей не избавиться до конца жизни.
Она больше не презирала своего брата Джорджа за его любовь к Орри Мэйну, а также Билли – за то, что он женился на южанке. Ей уже не хотелось наказывать Юг, как того хотел Сэм и другие республиканцы. Даже если основные республиканские принципы просто будут закреплены законом, это станет достаточным наказанием, что уже очевидно после принятия некоторыми штатами так называемых черных кодексов, мешающих работе Бюро по делам освобожденных.
Размышляя об этом в своем небольшом уютном доме, Вирджилия задумчиво помешивала соус для жаркого, томящегося рядом на чугунной плите. Еще когда только начали сгущаться сумерки, пошел небольшой дождь. Тогда часы на каминной полке показывали половину шестого. Теперь было уже половина седьмого, но…
Нет, вот, кажется, и он. Сквозь шум дождя Вирджилия услышала скрип колес и топот лошадиных копыт по грязи. Она бросилась к задней двери, отдернула занавеску и увидела, как крытая двуколка Сэма заезжает в маленький сарайчик за домом, где ее не мог бы увидеть никто проходящий по Тринадцатой улице. Через мгновение из сарая вышел конгрессмен и направился к дому. Улыбка Вирджилии увяла. Он не распряг лошадь.
Она распахнула дверь, когда Сэм искал в кармане ключ:
– Входи, дорогой. Ну же, давай мне свою шляпу. Какая ужасная погода!
Он вошел, не глядя на нее. Вирджилия закрыла дверь и стряхнула капли с его цилиндра.
– Снимай плащ. Ужин скоро будет готов…
– Не важно, – ответил Стаут, все так же избегая ее взгляда, прошел через маленькую столовую к гостиной; на блестящем полу остались мокрые следы от его ботинок. – Мне нужно срочно встретиться с Беном Батлером.
– Сегодня? Что за срочность?
– Этого требуют мои новые обязанности, – сказал он раздраженно, грея руки у камина в гостиной.
Когда Вирджилия подошла к нему, он повернулся, и она была поражена тем, что увидела в его темных глазах. Вернее, тем, чего там не увидела. Он смотрел на нее так, словно она была одной из его избирательниц, не больше, к тому же не очень хорошо знакомой.
– Так как сенатор Айви не может доработать свой срок из-за плохого здоровья, – сказал Стаут, – губернатор Мортон объявил, что его заменю я. Через два года я буду просить власти штата о выдвижении меня на полный срок. А пока у меня будет возможность продвинуть нашу программу и приструнить этого портного из Теннесси.
– Сенатор Стаут! – воскликнула Вирджилия, обняв его за плечи. – Тад говорил, что это должно произойти. О Сэм, я так горжусь тобой!
– Да, это очень большая честь. И большая ответственность.
Вирджилия прижалась к нему, наслаждаясь ощущением его крепкого тела. Но когда она обняла его за талию, то почувствовала, как Сэм напрягся. Его чарующий голос зазвучал тише:
– Это потребует определенных перемен в моей жизни.
Вирджилия медленно отвела руки:
– Каких именно перемен? – (Он слегка откашлялся, глядя на огонь.) – Сэм, по крайней мере, наберись храбрости посмотреть мне в глаза!
Он повернулся к ней, и в его взгляде Вирджилия увидела закипающий гнев.
– Для начала – прекратить эти встречи. О них уже пронюхали, и не спрашивай меня как. Наверное, это было неизбежно. Этот город не может жить без сплетен. Ты даже зубную боль не сумеешь удержать в тайне. В любом случае, если говорить о моей будущей, более высокой должности, а я честолюбив, позволь тебе напомнить, и никогда этого не скрывал… – Он замолчал.
– Продолжай, Сэм, – прошептала Вирджилия. – Договаривай.
– Ради этого будущего я должен вести более публичную жизнь. Чаще показываться с Эмили, как это ни противно…
– Дело только в Эмили? – перебила его Вирджилия. – Или в ком-то еще? Я тоже слышала кое-какие сплетни.
– Такое замечание недостойно тебя.
– Может быть. Но я не могу скрыть свои чувства.
Лицо Стаута окаменело.
– Я не обязан отчитываться перед тобой в своих поступках. Мы это оговаривали с самого начала, и с тех пор ничего не изменилось. Следовательно, я могу не отвечать на твой вопрос.
Вирджилия услышала, как на плите шипит выкипающий соус, почувствовала запах пригоревшего мяса, но не обратила на это внимания.
– Я почти ожидал от тебя подобной реакции, – холодно и размеренно продолжал Стаут. – Именно поэтому и решил покончить с расставанием поскорее. Я положу на твой банковский счет сумму шестимесячного содержания. После этого тебе придется самой позаботиться о себе. – Он направился к выходу из гостиной.
Вирджилия опомнилась не сразу, замерев от изумления.
– Значит, так все и кончится? – воскликнула она наконец ему в спину. – Несколько фраз и отставка?
Стаут не остановился, шагая дальше сквозь тянувшийся с кухни чад. Вирджилия неосознанно вцепилась в свои темные волосы, шпильки вылетели, локоны рассыпались по плечам, но она этого не заметила.
– Вот так ты обращаешься с теми, кто помогал тебе советами и поддержкой, Сэм? Кто заботился о тебе?
Он уже был у задней двери и держал в руках цилиндр, но обернулся, и Вирджилия увидела в его глазах открытую враждебность.
– Я теперь сенатор Соединенных Штатов. И другие люди нуждаются во мне гораздо больше.
– Кто? Та шлюха из варьете, о которой говорят? Ее ты так спешишь повидать, эту мисс Кэнери? Скажи, Сэм!
Выкрикнув это, Вирджилия бросилась к нему, сжав кулак. Стаут схватил ее за запястье и заставил опустить руку.
– Ты кричишь так, что тебя могут услышать в «Уилларде», – сказал он. – Я не знаю особу, о которой ты говоришь… – (Вирджилия злобно уставилась на него, видя по глазам, что он лжет.) – И хотя это не твое дело, повторю: я проведу вечер с Батлером и еще с несколькими джентльменами. Нам нужно поговорить о том, как помешать мистеру Джонсону. – Он резко распахнул дверь; усилившийся дождь почти скрыл из виду стоявший в дальнем конце двора сарай. – А теперь, Вирджилия, если мои объяснения тебя устроили, может, ты позволишь мне наконец уйти? Я не хотел расставаться на такой ноте. К сожалению, ты меня вынудила. – Он надел шляпу и пошел вниз по ступенькам.
– Сэм! – закричала она, и потом снова: – Сэм!
Но он уже сел в коляску и погнал лошадь по аллее у дома. Из-под копыт лошади взлетели фонтаны грязи, брызнув на щеку Вирджилии, пока она цеплялась за перила крыльца, чтобы не упасть.
Коляска повернула направо и исчезла.
