– Сэм…
Вирджилия зарыдала, обхватив столбик перил двумя руками, словно это было живое существо. Косой дождь намочил ее волосы и залил лицо, смывая грязь, и та потекла струйками, похожими на темные слезы.
На следующий день Вирджилия сходила в банк и проверила свой счет. Оказалось, что он увеличился ровно на сумму полугодового содержания.
Оцепенев от горя и даже споткнувшись, она снова вышла на улицу и медленно пошла домой под холодным зимним солнцем. Теперь она совершенно точно знала, что больше никогда не увидит сенатора-республиканца от Индианы Сэмюэля Стаута. Если, только, конечно, не присоединится к толпе на его выступлении, как любой другой обычный человек.
ВАЛЕНТИНКИ! ВАЛЕНТИНКИ!
Посылайте валентинки из нашего нового магазина!
Новые пожелания, новые купидоны…
4 % НА ДЕПОЗИТ!!
МАНТО! МАНТО!
Манто для выездов и бархатные накидки по сниженным ценам…
Покупайте наши ЛЕДЕНЦЫ перед походом в театр или другое место для развлечений!
Они поднимут вам настроение! Всего двадцать пять центов…
Страждущие исцеляются! Не бойтесь своего невежества!
Любые медицинские советы и помощь в вопросах семьи у доктора Лармонта
ТЕТРАДЬ МАДЛЕН
Февраль 1866-го. Сегодня пришла еще одна посылка со старыми номерами «Курьера». Спасибо Юдифи, это теперь моя единственная связь с миром, хотя я не уверена, что хотела бы ее сохранить, – уж больно плохие новости: сплошные дрязги и мстительность, даже в высших кругах страны. У Белого дома несколько дней назад собралась толпа, восхвалявшая президента. Мистер Джонсон вышел поблагодарить людей и, воодушевившись, произнес речь экспромтом – опасная для него привычка. Он назвал Стивенса, Самнера и аболициониста Уэнделла Филлипса своими злейшими врагами. Разве такие заявления не наживут ему еще больше врагов?..
Март 1866-го. В округе по-прежнему неспокойно; на дорогах толпы, особенно в первый понедельник месяца, ставший «днем распродажи», когда выставляют на аукцион конфискованные земли, и «день раздачи», когда освобожденные негры отправляются за много миль в Чарльстон или другие крупные города в надежде, что бюро будет бесплатно раздавать одежду, обувь и кукурузу. Однако часто возвращаются с пустыми руками, если служащий, отвечающий за поставки, ничего не получил или счел толпу слишком большой или «недостойной».
Днями раздачи обычно стремятся воспользоваться люди из трех категорий. В основном это старики-цветные, они уже слишком немощны для работы и не могут сами позаботиться о себе. Из тех, кто живет рядом, дядюшка Катанга – хороший тому пример. Он едва ковыляет с помощью двух палок, зато всегда с гордостью подчеркивает, что родился в Африке. Это человек с большим достоинством, но он голодает и вынужден искать помощи. Вторая группа – чернокожие женщины с маленькими детьми, оставшиеся без мужей; а третья – виновата в том, что чиновники бюро так часто говорят «нет». Это те, кого называют отребьем или голытьбой, – белые, ничего не добившиеся в жизни и, разумеется, недовольные отменой рабства, слишком бестолковые или ленивые, чтобы найти честный способ существования. У нас в округе, к несчастью, тоже появилась такая семья, по фамилии Джолли. Я несколько раз видела их рваные палатки и костры в лесу возле Саммертона, когда крайняя необходимость вынуждала меня ездить в магазин Геттиса…
Капитан Джек Джолли и его семейство расположились в дубовой роще рядом с «Магазином Дикси». Семейство состояло из главы, молодого Джека, и двух его женатых братьев, которые в свои двадцать и двадцать один год уже прекрасно знали, как прожить в этой жизни, не работая ни дня. Жена старшего брата была шлюхой в Мейконе; жена младшего, на пятнадцать лет старше мужа, приехала из Богемии, по-английски не говорила и имела ручищи как у шахтера. Еще с ними жили трое вечно чумазых младенцев, причем никто из взрослых толком не знал, кто из мужчин был чьим отцом, и несколько бродячих собак, решивших задержаться здесь, потому что в постоянно замусоренном лагере всегда было чем поживиться.
Их палатки были сооружены из одеял, которые они украли из домов свободных негров, угрожая тем оружием. Таким же способом они добыли себе мула и телегу. Все остальное, что им было нужно, они просто брали в магазине Геттиса.
Когда в тот мартовский день, уже в сумерках, капитан Джолли как раз шел туда, ему навстречу попалась карета, ехавшая в сторону Чарльстона. Он сошел на обочину и коснулся пальцами полей старой военной шляпы. На облучке сидела красивая пышногрудая женщина, и, провожая восхищенным взглядом ее статную фигуру, Джолли окликнул красотку и в весьма откровенных выражениях предложил ей остановиться и получить удовольствие. Женщина смерила его взглядом и проехала дальше. Джолли был удивлен ее храбростью и разъярен ее отказом.
В магазине Геттиса он нашел то, за чем пришел, – блестящий новый масляный фонарь.
– Вот это мне подходит, – заявил он, поворачивая к выходу.
– Джолли, вы хотите меня разорить! – воскликнул Рэндалл Геттис. – Он стоит четыре доллара!
– Не для меня. – Джолли вытащил из-за пояса револьвер. – Ведь так?
Геттис нырнул под прилавок. Каким же глупцом он был, когда предложил Джолли и его оборванцам-родным поселиться здесь. Этот человек был так же опасен, как бешеный пес, и примерно так же разумен. Он и его семья выживали за счет краж и бесплатных пайков кукурузы, которые раздавали в Чарльстоне. Одна из женщин занималась гаданием, а та, что из Богемии, как он слышал, и вовсе торговала собой.
– Хорошо-хорошо! – воскликнул Геттис; стекла его очков запотели. – Но я веду счет, ведь мы с моим другом Дезом хотим, чтобы вы все-таки оказали нам ту небольшую услугу, о которой мы говорили раньше.
Джолли усмехнулся, обнажив гнилые остатки зубов:
– Только скажи когда, а то мне уже надоело ждать. Я даже не знаю до сих пор, от кого надо избавиться.
– Она только что была здесь, уехала в карете. Может, вы с ней даже встретились по дороге.
– Та черноволосая красотка? Ну надо же! Да я ею бесплатно займусь и денег не возьму. Только пообещай, что позволишь провести с ней часок наедине, прежде чем я ее лампы задую.
Геттис вытер вспотевшее лицо платком:
– Дез настаивает, чтобы мы дождались подходящего момента. Удобного и безопасного. Мы не хотим, чтобы эти проклятые ищейки из бюро начали тут расследовать и докладывать в Вашингтон, как тогда, после убийства Тома.
– О том убийстве я знать ничего не знаю, – ответил Джолли, уже не улыбаясь. – И если ты снова о нем заговоришь, да еще с такими намеками, я и твои лампы задую, уж будь уверен. – Он задумчиво посмотрел на Геттиса, почесывая в паху. – Что до твоей просьбы, то тебе просто нужно сказать когда, и только. Я все сделаю и никаких следов не оставлю. А заодно и позабавлюсь немножко.
Эндрю Дж. наложил вето на принятый конгрессом закон о гражданских правах. Насколько я поняла, согласно этому закону, бывшие рабы признаются американскими гражданами с правом владеть землей и обращаться в федеральный суд. Прочитала в «Курьере» некоторые из возражений президента. Похоже, он разъярен так же, как в свое время Джеймс Хантун, когда перед отделением говорил о «святости» прав штатов. А на дорогах все так же много людей. Мужчины и женщины, много лет назад проданные и разлученные с супругами, бродят по штату в надежде найти своих любимых. Разделенные с семьями пытаются воссоединиться с братьями и сестрами, кузенами… Черная река течет день и ночь.
