– Разговоры по проволоке индейцам не нравятся почти так же, как новые поселенцы, – заметил Джексон.
Они двигались дальше. Загорелый и обветренный после возвращения к жизни на воздухе, Чарльз чувствовал себя в полной гармонии с окружавшей его природой. Его тоска понемногу исчезала, уступая место вновь возрождавшейся энергии и интересу к жизни. Даже если он еще не исцелился полностью, выздоровление уже началось.
Утро выдалось теплое. Чарльз снял цыганское пончо, закатал рукава рубахи и, зажигая сигару, заметил, что в их сторону из прерии повернуло еще восемь фургонов. Это оказались армейские санитарные повозки на высоких колесах. Каждую тащили две лошади. Вокруг, образовав защитное кольцо, скакали солдаты.
– Это еще что такое? – пробормотал Джексон.
Они согнали своих мулов и лошадей в круг и ждали. Санитарные повозки остановились. Какой-то полковник спешился и приветствовал их. Второй офицер выпрыгнул из переднего фургона; это был жилистый мужчина с хищным лицом и жесткими рыжими волосами, тронутыми сединой. Его лицо поразило Чарльза сильнее, чем три звезды на его мундире.
– Доброе утро, – заговорил генерал. – Откуда вы едете, джентльмены?
– С Индейской Территории, – ответил Деревянная Нога.
– Мы зимовали у шайеннов, – добавил Чарльз.
– Я здесь с инспекцией. Какое у них настроение?
– Ну, – осторожно начал Джексон, – учитывая то, что ни один деревенский вождь не представляет все племя, я бы предположил, что настроение в целом недоверчивое. Черный Котел, мирный вождь, говорил нам, что не знает, как долго сможет удерживать своих молодых воинов.
– Вот как? – уже сердито спросил генерал. – Тогда мне лучше поговорить с тем краснокожим. Если в здешних краях снимут еще хотя бы один скальп с белого человека, я тоже не смогу удержать своих людей.
После этого он сразу успокоился. Чарльз затянулся сигарой и выдохнул облако голубого дыма. Генерал пристально посмотрел на него:
– Мне показалось или я действительно услышал признаки южной речи, сэр?
– Более чем признаки, генерал. Я воевал с Уэйдом Хэмптоном.
– Значит, опытный солдат. Любите сигары, сэр? – (Чарльз кивнул.) – Я тоже. Приглашаю вас выкурить одну из моих, пока мы готовим еду.
– Спасибо, генерал, но я очень тороплюсь на восток, давно не видел сына.
– Что ж, тогда – спокойного вам пути.
Жилистый офицер небрежно отсалютовал Чарльзу и вместе с полковником пошел обратно к фургонам.
– Ты что, знаешь этого, со звездами? – спросил Джексон, когда они двинулись дальше.
– Конечно. То есть видел его портреты. Это его мерзавцы сожгли почти весь мой родной штат.
– Бог мой… ты ведь не хочешь сказать, что это Билли Шерман?
– Хочу. Это он. Интересно, что ему здесь нужно?
В Райли он узнал ответ. Вскоре после того, как Чарльз проезжал через Чикаго, Шерман принял командование Миссисипским военным округом. Свою штаб-квартиру он перевел в Сент-Луис, а после, в марте, убедил Гранта создать отдельный гарнизон долины реки Платт, чтобы сократить слишком громоздкий гарнизон Миссури и получить возможность лучше управлять ими обоими в рамках одного округа. Это не понравилось Джону Поупу, командующему гарнизоном Миссури.
После этого по армии неизбежно поползли слухи. Более крупная административная единица скоро наверняка переименует гарнизон Миссури. Шерман считает командующего гарнизоном реки Платт Сент-Джорджа Кука слишком старым, хотя тому всего пятьдесят шесть. Он хочет поставить на место Поупа Уинфилда Хэнкока – Хэнкока Великолепного из Геттисберга. Он хочет, чтобы конгресс санкционировал создание новых пехотных и кавалерийских полков и направил часть из них на патрулирование Равнин, хотя до начала сезона передвижений сделать это уже невозможно.
У Чарльза сложилось впечатление, что Шерман очень плохо относится к индейцам, хотя и не хочет участвовать в расправах над ними. «Шерифы нации» – так Шерман называл роль армии. Поуп занимал более активную позицию. Он настаивал, чтобы обозы переселенцев организованно покидали сборные пункты, такие как Ливенворт, иначе, говорил он, его солдаты не отвечают за их безопасность.
У маркитанта Чарльза ждало письмо от Дункана.
– Надо же, оказывается, он теперь гораздо ближе, чем когда я уезжал. Его еще в январе перевели в форт Ливенворт. Давайте-ка поскорее продадим всех этих лошадей!
К первому июня все животные были проданы, и казна партнеров пополнилась на две с лишним тысячи долларов. Торговцы поехали на восток и в Топике положили деньги в банк, оставив себе по пятьдесят долларов на личные расходы. В счете зим Джексон нарисовал три мешка со значком доллара на каждом. Они с Чарльзом пожали друг другу руки, Чарльз обнял Малыша, и партнеры договорились о встрече первого сентября.
Хитро глянув на Чарльза, Деревянная Нога спросил:
– Собираешься куда-нибудь, кроме Ливенворта? Ну, это я на случай, если ты вдруг мне понадобишься.
– О… – Чарльз уже вскочил в седло. – Ну разве что в Сент-Луис. Навещу парикмахера. – (Борода у него отросла длинная и густая.) – Схожу на какой-нибудь спектакль. Я ведь познакомился с актрисой, помните?
– Ммм… точно. А я почти забыл. – (Чарльз усмехнулся.) – Та дерзкая вольнодумка, которая может сама пригласить джентльмена на ужин, ничуть не беспокоясь, что ее за это начнут презирать.
– Именно она.
– Ты раньше был такой раздражительный, я так и подумал: этого парня что-то гложет. Оказалось – все дело в Августе твоей.
– Августа была матерью моего сына, – внезапно побледнев, резко произнес Чарльз. – Она умерла. И я никогда не упоминал ее имя.
– Наяву не упоминал. Ты называл его во сне, Чарли. Думаю, это был приятный сон. Прости.
– Ладно, все в порядке.
– Желаю тебе всего хорошего. Ты мой друг. Мне чертовски повезло, что я встретил тебя тогда в казармах Джефферсона!
– И мне.
– Передавай привет своему пацану и не ввязывайся в драки в тавернах.
– Только не я, – сказал Чарльз и ускакал.
От городка Ливенворт дорога шла строго на север к гарнизону. Чарльз легким галопом проехал эти две мили мимо аккуратных фермерских наделов и административных зданий и складов «Рассел, Мэйджорс и Уодделл»
[24], гигантского скопления фургонов, нагромождения разных грузов, составленных штабелями, волов в загонах, шумных возничих. Справа, под высоким обрывом, текла река, не видная ему с дороги.
Сам гарнизон занимал площадь в десять квадратных миль и состоял из штаба, казарм и подсобных помещений для шести рот, а также большой интендантской базы, которая обслуживала форты на западе. Первый военный городок основал полковник Генри Ливенворт в 1827 году на правом берегу Миссури, недалеко от того места, где она сливается с рекой Кау.
