– Чем ты тут занимаешься? – спросил Чарльз, и в его тоне прозвучало невольное раздражение; ему очень не нравился этот кайова, который без крайней необходимости никогда не разговаривал ни с ним, ни с его подчиненными.
В ответ Большая Рука лишь пожал плечами, а потом достал из-за пояса медную складную подзорную трубу. Когда он уже собрался ее раздвинуть, Чарльз хлопнул его по руке:
– Сколько раз тебе нужно повторять? Эта штука сверкает как зеркало! Что там горит? Следующая дилижансная станция?
Большая Рука мрачно покачал головой:
– Для станции слишком близко. Новая ферма, наверное. Когда я в прошлый раз ездил на реку, ее не было. – Для него это была настоящая речь.
– Уоллис! – крикнул встревоженный Чарльз. – Играй «По коням»!
Шем Уоллис, отсидев на гауптвахте, вернулся к службе и проявил определенный талант трубача. Он тут же сыграл несколько резких, требовательных нот. Чернокожие кавалеристы с недовольным ворчанием поднялись с земли. Этой плохой армейской привычке они научились очень быстро. Чарльз отправил двоих охранять повозку с припасами, а сам торопливо пошел отвязывать пегого.
Несмотря на сильную жару, он закурил сигару. Нервишки шалили. Когда он выехал из-за деревьев во главе восьми всадников, едущих в колонну по двое, с него уже градом лил пот.
Дом из дерна еще стоял, а дым шел от крыши фермерской повозки. Чарльз приказал своим людям растянуться в цепочку, пока они приближались к фургону с винтовками и пистолетами наготове. Поля черной шляпы Чарльза бросали резкую косую тень на его лицо. Он внимательно смотрел по сторонам. И вдруг почувствовал какой-то отвратительный запах.
– Что это за вонь?
Большая Рука явно знал ответ на этот вопрос.
– Плохо, – сказал он.
Отряд остановился на краю истоптанного палисадника. Оставаясь в седле, Чарльз стал разглядывать следы на измятой траве возле маленького погубленного огородика.
– Я насчитал восемь лошадей, может, девять.
Большая Рука хмыкнул, что должно было означать согласие.
– Откуда он это знает? – пробормотал один из солдат за его спиной.
Чарльз предпочитал, чтобы солдаты продолжали испытывать благоговейный трепет перед его знанием прерий; он никогда не рассказывал им, что всем этим премудростям его обучил Джексон Деревянная Нога и что не проходило и дня, чтобы он не вспоминал и не применял на деле тот или иной урок своего партнера. Солдаты даже не догадывались, что все это не так сложно. В будущем он, впрочем, собирался немного приоткрыть завесу тайны и рассказать кое-какие секреты, но только после того, как его подопечные будут достаточно готовы. Пока было еще рано.
Он велел шестерым бойцам спешиться и по двое разойтись в разных направлениях, чтобы все осмотреть, а сам вместе с Маджи, Большой Рукой и еще одним рядовым поехал вокруг квадратного домика, сооруженного из глиняных кирпичей и покрытого крышей из дерна, проросшего высокой сорной травой.
Запах стал сильнее.
– Как будто мясо жарят, – заметил рядовой.
Они повернули за угол и увидели то, что осталось от белого поселенца, прибитого к земле кольями. Чарльз нервно отер губы:
– О Боже!.. Они жгли костры прямо на нем…
Маджи, которого нелегко было чем-то поразить, с трудом сдержал рвоту.
– И последний – на груди…
Другой солдат бросился в густую траву, и они услышали, как его вырвало. Чарльз подтолкнул Маджи:
– Ладно, давай вернемся и поищем лопату.
Обоим хотелось оказаться подальше от обезображенного трупа. Подойдя к крыльцу дома, Чарльз увидел, что проводник толкает дверь своей подзорной трубой.
– Стой! – крикнул он. – Не входи, пока мы не убедимся…
Не успел он договорить, как индеец толкнул дверь и шагнул внутрь. Но тут же под жуткий грохот вылетел обратно в футе от земли и хлопнулся на спину в клубах сизого дыма. Огромная дыра на груди его кожаной рубахи наполнилась кровью.
Чарльз отпрыгнул в сторону от двери и прижался к стене дома:
– Мы солдаты! Армия Соединенных Штатов! Не стреляйте!
Он прислушался. Из дома донеслось тяжелое дыхание, потом всхлипы. По земле рядом с ним скользнула тень кружащего в небе стервятника.
– Не стреляйте! Я вхожу!
Пока остальные молча наблюдали, Чарльз задержал дыхание и вошел в дом.
– Мы солдаты! – громко повторил он, оказавшись в почти непроглядной темноте.
В углу, среди обломков мебели, лежала жена поселенца – совсем молодая женщина с темно-рыжими волосами. Вокруг валялись клочья одежды. Женщина пыталась прикрыть наготу правой рукой, дрожавшей под тяжестью пистолета. Даже одного короткого взгляда Чарльза на ее влажные бедра хватило, чтобы унизить несчастную. В ее фиалковых глазах стояли слезы.
– Эйлус дал мне пистолет. Я должна была последнюю пулю оставить для себя. Они отобрали пистолет, перед тем как… как… Что с Эйлусом? Он жив?
Чарльзу захотелось провалиться сквозь землю.
– Нет.
В фиалковых глазах сверкнуло мучительное страдание, граничащее с безумием. Свободной рукой женщина как будто пыталась стереть с бедер позорные пятна. Усилием воли Чарльз подавил в себе жалость и заставил себя думать о том, что делать дальше.
– Послушайте, я сочувствую вашему горю, – сказал он. – Оставайтесь здесь, пока я не найду какое-нибудь одеяло, чтобы вы могли укрыться. А потом мы подгоним фургон и отвезем вас… Нет!..
Он слишком поздно бросился к ней. Дрожащая рука женщины отлетела в сторону, когда она, быстро сунув пистолет себе в рот, нажала на спусковой крючок.
Маджи-чародей коснулся тела Большой Руки носком расшитого бисером мокасина:
– Я, конечно, всего лишь городской парень, лейтенант, но сдается мне, этот наш проводник не слишком хорошо знал свое дело.
Чарльз уставился на белый горизонт, покусывая давно потухшую сигару.
– Чертов дурак! Чертовы дикари! Чертов Хэнкок! – Он отвернулся, чтобы скрыть бурю своих чувств.
– Похоже, лето будет ужасно длинным, – сказал Маджи Шему Уоллису, у которого глаза были полны слез.
«Война Хэнкока», как пресса окрестила весенний поход генерала, не так давно завершилась. Враждебная демонстрация силы, предпринятая Хэнкоком, должна была способствовать поддержанию мира, но после того, как он неожиданно сжег деревню возле Пауни-Форк, война стала неизбежной. Разрушенные типи, сожженную одежду, ивовые стулья и прочую утварь индейцы Равнин сочли повторением Сэнд-Крик и прямым нарушением соглашения, заключенного на Малом Арканзасе.
И они отомстили.
Отряды молодых сиу и шайеннов, возглавляемые решительно настроенными военными вождями, вроде Убийцы Пауни и Шрама, хлынули в Канзас, уничтожая фермы типа той, что нашел отряд Чарльза, сжигая станции дилижансов, нападая на безоружных рабочих Восточного отделения «Юнион Пасифик», прокладывающих рельсы в отчаянной спешке, чтобы успеть довести их до сотого меридиана. Между фортом Харкер, временной погрузочной станцией, и фортом Хейс, еще более скромным гарнизоном примерно в шестидесяти милях к западу, железнодорожники отказывались работать без вооруженной охраны.
