Смотреть в бескрайнюю гладь моря – почти то же самое, что сидеть у себя в комнате перед алтарем. Предки хотят, чтобы их помнили.
– Мы привезли ее домой, – сказала я, нарушая повисшую тишину. Мама взглянула на меня. Я волновалась и боялась совершить ошибку, но продолжала говорить. – Милагро прожила потрясающую жизнь, наполненную любовью и магией, но никогда, ни на одно мгновение, она не прекращала любить тебя. – Мама продолжала смотреть на море, и по щекам ее ручьем текли слезы. – Кстати, я Роза, – сказала я с натужным смешком. – Дочь Лилианы и внучка Милагро. И твоя тоже.
Лодка мерно покачивалась, пока солнце медленно погружалось в океан, бросая на нас последние лучи золотистого света. Прохладные волны мягко бились в борта. И вдруг посреди соленых волн я вдруг почуяла запах лимона и розмарина.
Моя мать прошептала, стоя лицом к морю:
– Nos vemos, Mami. Скоро увидимся.
Глава 37
Когда мы вернулись к берегу, уже почти стемнело. Я, разбрасывая ногами песок, помчалась по берегу к пожилой женщине и выпалила:
– Вы – Tía Nela, ведь так?
Она посмотрела мне прямо в глаза и произнесла:
– Если города Кубы падут и все мы погибнем, да хранит ее Господь.
Это было как удар в солнечное сплетение. Меня охватило горе, я почувствовала себя уставшей, несчастной и сломленной. И, наконец, не выдержала.
– Ну почему нельзя было просто сказать?! Что это за охота за призраками? Можно же было в любой момент остановиться и сообщить: «О, кстати, знаете, я – Tía Nela». Почему нельзя дать нормальный ответ? «Будь терпеливой, имей веру». Как же меня это достало!
Мальчик прислонился к своей лодке и наблюдал.
– Почему на нее легло проклятье? – рыдала я. – Она все потеряла, разве этого недостаточно? Этого было мало, и ты заставила маму тоже расплачиваться за все? А я следующая? – Я представила, как лодка Алекса попадает в шторм – словно нож повернули в кровоточащей ране. – Скольких еще мы должны лишиться, прежде чем нам снова будет позволено жить и любить?
Нела молча смотрела на меня, а я пыталась не задохнуться от тоски по Мими.
– Порой мать рождает зеркальное отражение того, что ее прапрабабка потеряла, – сказала она.
Я так устала от их поэтических образов. Вопросов, размытых, как тема эссе, и плохих знамений. Я никогда не встречала свою прапрабабку, не знала, как ее звали и как она умерла. Я просто хотела вернуть Мими.
– Кто ты такая? – спросила Нела.
– Ничего себе. – Я горько расхохоталась. – Вы сейчас меня об этом спрашиваете? – Я ткнула в сторону моря. – Я их внучка. И ее дочь, но этого мало. – Я отвернулась и вполголоса добавила: – Всегда было мало.
– Ты – Роза de la familia Santos, и настала пора вернуться к морю. – Tía Nela свистнула, и мальчик вернулся к своей лодке, завел мотор и уехал.
Потом она подняла с песка мой рюкзак и расстегнула его. Я думала, она достанет оттуда мой блокнот или блокнот Мими, но вместо этого она вытащила травы и цветы, которые собрала по дороге. Когда она успела их туда положить? Следом из рюкзака появились бутылка из темного стекла и кокосовый орех. Я, не отводя взгляда, следила за ее действиями – было любопытно, какие еще удивительные вещи могут оказаться в моем рюкзаке. Она разбила орех о ближайший камень и выпила по глотку из каждой половины, а потом вылила туда содержимое темной бутылки и протянула по половинке ореха каждой из нас.
В свете заходящего солнца мы с мамой выпили жидкость из ореха. Она обжигала горло, но в конце стала сладкой, как нектар. Потом Нела подала каждой из нас по белой сорочке. Мы разделись, прохладный ветер щекотал мою голую кожу. Она зажгла связку листьев, и нас окутал густой сладко пахнущий дым. Я вдохнула его, вечер показался еще туманнее. Нела кивком указала на море.
– Что? Вы хотите, чтобы мы зашли в море? Сейчас?
Было темно. Вода казалась спокойной, но все равно это же ночной океан.
Нела молча ждала.
Мама встряхнула руками, словно готовясь плыть. Или бороться с океаном.
– Ладно. – Себе под нос пробормотала я, разминая плечи в тщетных попытках немного расслабиться. – Я справлюсь.
Это просто Мими учит меня словам, которые нужно шептать над горящей свечой. Направляет мою ладонь, показывая, как наливать благовония и толочь травы. Я просто вхожу в теплую ванну, которую она приготовила для меня с солью и цветами, чтобы очистить от плохой энергии. Я смогу это сделать.
Мы с мамой вошли в море под речитатив Нелы, который бился в собственном напряженном ритме, хотя голос ее ни разу не сделался громче.
– Знаешь, что самое странное? – спросила мама, пока мы заходили глубже.
Я окинула взглядом картину, которую мы сейчас собой представляли.
– Даже не знаю, с чего начать.
– Мы развеяли прах Мими над водой. Поэтому с технической точки зрения мы, все трое, сейчас в море.
Когда вода дошла до талии, мы остановились. Вода была прохладной. Нам нужно окунуться или просто идти дальше? Нела продолжала нараспев декламировать свой речитатив, но слов я не понимала. И почему воздух вдруг начал пахнуть растениями, как в оранжерее Мими?
– Что нам делать? – крикнула я через плечо.
Нела прервала заклинание и строго посмотрела на меня.
– Терпение! – крикнула она в ответ.
– Вылитая Мими, – пробормотала я, водя руками по темной спокойной воде. На поверхности блестела лунная дорожка, и от моих рук разбегались волны.
– Ваши предки очень вами гордятся, – сказала Нела, и в ее голосе слышалась улыбка.
Я вскинула голову и обернулась:
– Что?
И вдруг с ужасающим ревом нахлынула волна и поглотила меня.
Я исчезла. Только что я была в океане, и вот меня больше не существует. Мои легкие горели – я задержала дыхание, стараясь сохранить тот воздух, что у меня остался, но скоро мне придется его выпустить. Возможно, я тону. Снова обратное течение, но Аны нет рядом, чтобы меня вытащить. Легкие и горло раздирала боль, я шевелила руками и ногами, но никуда не двигалась. Я умирала.
Дыши, Роза.
Я вздохнула, но не задохнулась. Воды не было. Не было ничего. Я услышала далекий звук барабанов и почувствовала сильный запах ночного жасмина, цветущего под луной. Я ощутила кожей тепло, и где-то неподалеку раздался невнятный шум.
– Есть кто-нибудь?
Никакого ответа, но я вслушивалась в звук и наконец поняла это, когда ощутила запах. Суп Мими кипел на плите, и совсем рядом звучала музыка ее патефона, такая тихая и потрескивающая из-за расстояния и тоски. Вес этих привычных ощущений был слишком велик, хотя тот новый груз, который я несла на своем сердце, стал легче.
