У того, что я только впервые попала сюда, были причины. В последний раз, когда моя семья ступала на этот берег, совсем юная мать, беременная мной, кричала на море, обвиняя его в том, что оно похитило ее любовь. У моего отца нет ни могилы, ни надгробия. Только маленький алтарь, который я воздвигла у себя в комнате.
Я крепко схватилась за перила. Женщины семьи Сантос никогда не ходят к морю. Но одновременно с этим мы упрямы. Мими избегает океана и не желает возвращаться к водам, которые когда-то любила, но все же она осела в сонном прибрежном городке, возможно, не в силах окончательно покинуть свою утерянную любовь и родину. А мама постоянно уезжает, но все равно рисует изображения этого города везде, где бы ни оказалась. А теперь и я стою здесь и не могу двинуться с места.
Налетел сильный ветер и бросил волосы мне в лицо. Нет, я не могу. Если я пойду туда, люди будут таращиться на меня, как этот рыбак. Старые слухи всколыхнутся, и это дойдет до Мими. Я, конечно, хочу, чтобы люди начали относиться ко мне всерьез, и мне нужно сказать Мими про учебу на Кубе, но начинать стоит не так. Я резко повернулась, чтобы пойти прочь, и словно наткнулась на каменную стену.
Только этой стеной был человек.
Глава 4
– Ой, простите!
Я не собиралась ни выкрикивать Алексу что-то в лицо, ни хвататься за его футболку, но непроизвольно сделала и то, и другое. Перед моими глазами промелькнуло воспоминание о том, как Майк сломал ногу. Я схватилась еще крепче, и темные брови Алекса слегка поползли вверх. К черту переломы, сейчас я просто умру от стыда.
Алекс посмотрел встревоженно, но ничего не сказал. Одной рукой он держал небольшое растение в горшке, а другой – мою руку выше локтя. Это растение поразило меня своим видом. Мята? Он отпустил мою руку, а я – его рубашку.
– Я впервые в жизни в бухте, – сказала я. Над головой снова прокричала чайка, и я вздрогнула. – Она же не призывает остальных чаек на меня напасть, правда?
Он взглянул на небо.
Прозвучал очередной гудок, прозвенел колокол, и кто-то внизу у доков закричал о свежем улове. Резкие черты лица Алекса привлекали к себе внимание. Он бездумно потирал большим и указательным пальцами листочек мяты. До меня донесся ее свежий запах, и я, не успев сдержаться, чуть наклонилась вперед.
Алекс посмотрел на меня сверху вниз.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он с тем же грубоватым оттенком в голосе, что и вчера вечером на собрании. И это почему-то задело меня куда больше, чем грубость старого рыбака.
– Ну, вообще-то, не то чтобы мне нельзя было сюда ходить.
– Я не хотел… – Он умолк и попробовал еще раз: – Ты ведь через месяц заканчиваешь школу, так?
Я хотела спросить, откуда он знает, но потом вспомнила, что все в городе об этом знают. Я задумалась, читает ли он, как остальные, блог viejitos.
– Да, – ответила я, и случилось чудо: он не спросил меня, куда я решила поступать. Нас обдувал легкий морской бриз, и листочки мяты в руке Алекса трепетали.
Но то, что он не спросил меня про университет, было так неожиданно и непривычно, что я против своей воли выпалила:
– И я поеду в Гавану!
Было очень приятно произнести это с такой уверенностью – это даже почти затмило страх того, что я ни с того ни с сего выболтала свою самую страшную тайну.
– На один семестр, по программе стажировки, – торопливо добавила я.
Алекс, казалось, даже впечатлился.
– Но с технической точки зрения я еще не… О господи, хлеб! – завопила я и бросилась к велосипеду, но, слава богу, он был на месте. Я прижала караваи к груди. Алекс по-прежнему стоял возле лестницы. – Ты не знаешь, куда здесь обычно привозят хлеб?
Он показал на дверь в нескольких футах от нас:
– В «Морскую звезду». Спроси Марию.
Ну конечно, нужное место прямо у меня за спиной.
– Еще раз извини, что в тебя врезалась. Может, увидимся завтра на собрании.
– Что, опять будет собрание? – спросил он с такой тоской, что я ухмыльнулась.
– Ну конечно, а ты как думал! Добро пожаловать домой. – И я отправилась в ресторан со своим хлебом.
Стены внутри были выкрашены светло-голубой, словно вытертой краской, а столы сделаны из старого дерева. На меловой доске значились блюда из пойманной сегодня рыбы, а большие окна были распахнуты навстречу соленому прохладному морскому ветру.
За стойкой стояла невысокая смуглая женщина, с мягкой улыбкой смотревшая на постоянного посетителя, сидевшего напротив себя. Но когда она увидела меня, ее улыбка словно примерзла к лицу. Это была миссис Акино – мы с ней никогда раньше не разговаривали, только иногда обменивались приветствиями.
– Я полагаю, это вам, – сказала я и протянула ей хлеб. Она оторвала чек и отдала мне, довольно откровенно меня изучая.
– Да-да, я спустилась в бухту. Шок, сенсация. В блоге viejitos будет аншлаг.
Она вдруг, неожиданно для меня, по-доброму рассмеялась:
– А ты такая же саркастичная, как и твой отец.
И эта простая фраза совершенно выбила меня из колеи. Она произнесла это так легко, словно мой отец все еще где-то существовал. Когда я была маленькой и мы с мамой жили вдвоем, далеко от Порт-Корала, она тоже говорила о нем с легкостью. Рики Гарсиа был парнишкой из приемной семьи, он любил читать комиксы и ловить рыбу, был маленького роста, как и я. Но чем старше я становилась, тем меньше мама мне о нем рассказывала. Истории больше не слетали у нее с языка, а лишь изредка появлялись как награда за что-то, словно драгоценности из тщательно оберегаемой шкатулки.
Я хотела спросить о нем эту женщину, но голос мне не повиновался.
– Он был неплохим парнем. Ты на него похожа. – Теперь, казалось, миссис Акино не могла найти слов. Она передала мне две коробки с выпечкой. – Pastelitos
[29] в обмен на хлеб. Скажи мистеру Пенья, что наш пекарь готов сделать еще для фестиваля.
Я взяла коробки и почти уже вышла за дверь, но обернулась:
– У моего… моего отца был свой пирс, верно? – Я знала, что он работал и держал свою лодку где-то здесь.
Миссис Акино кивнула:
– Самый последний в доке С. Он все еще принадлежит ему. – Удивление, должно быть, ясно читалось на моем лице, потому что она улыбнулась: – Рыбаки – суеверный народ.
Ну да, уж мне ли не знать.
Снаружи бухта по-прежнему бурлила энергией и жизнью. Я увидела Алекса на лодке – он нес какой-то канат, и мне стало интересно, куда он дел свою мяту. Он бросил веревку на какой-то ящик и, подняв голову, глянул в мою сторону. Тут я поняла: я не сказала ему, что нельзя никому рассказывать про Гавану. В сером небе заворочался гром, и мне на голову упали первые капли дождя. Я бросилась к велосипеду и помчалась наперегонки с дождем обратно в магазинчик.
