– И сколько человек подписали, сэр? – спросил Чарльз.
– Больше половины состава, – смущенно ответил Батлер.
– О Боже! – Чарльз заставил себя засмеяться. – Я знал, что меня не слишком любят, но чтобы так… Чувствую себя просто каким-то чертовым янки… Я даже не думал…
– Вы исключительно хороший офицер… – начал Хэмптон.
– Согласен, – вставил Батлер.
– …но это не всегда означает популярность у подчиненных. Как вам известно, Чарльз, личный состав не вправе проводить новые выборы до истечения предыдущего срока. Однако я подумал, что мне следует вас попросить, учитывая положение дел…
На этот раз Чарльз сам перебил Хэмптона:
– Пусть проводят. Завтра… Мне все равно. – Ему было не все равно, но он не подал виду, стоя с гордо выпрямленной спиной.
– А если вы проиграете? – спросил Батлер, нахмурившись.
– Прошу прощения, майор, но почему вы так ставите вопрос? Вы же знаете, что я проиграю. Количество подписей под петицией говорит об этом недвусмысленно. Но еще раз повторяю: пусть проводят выборы. Я найду другой способ служить.
Старшие офицеры переглянулись, и Чарльз понял, что, сообщая ему неприятную новость, они просто хотели подсластить пилюлю.
– Я ценю мужество, с каким вы это произнесли, Чарльз, – тихо сказал Хэмптон. – А также все те качества, которые сделали вас хорошим офицером. Ваша храбрость неоценима. Вы заботитесь о своих людях, как отец. Полагаю, причиной всего этого стали ваши жесткие дисциплинарные требования, ведь многие в легионе до сих пор воображают себя не солдатами, а каролинскими джентльменами, жаждущими крови генерала Макклеллана. К тому же учеба в Академии тоже сыграла против вас.
«Почему же в таком случае она не сыграла против Стюарта, Джексона и десятка других?» – с горечью подумал Чарльз. Однако глупо было винить кого-то, кроме себя самого, за собственные недостатки.
– Я не хочу, чтобы вы проиграли зачинщикам этих выборов, – произнес Хэмптон с особым выражением. – И майор Батлер тоже этого не хочет. Поэтому, если вы сами начнете кампанию против своего… э-э-э… оппонента…
– Да я и минуты не потрачу на этого тупого «ганса»! – Чарльз осекся. – Простите, сэр.
Хэмптон только отмахнулся.
– У нас есть для вас другое предложение, Чарльз, – сказал Батлер. – Вы по натуре одиночка, а для такого назначения это может оказаться ценным качеством. Как вы посмотрите на то, чтобы возглавить отряд разведчиков, взяв Эбнера Вулнера и еще нескольких моих лучших людей?
– Служба разведчика – самая важная и опасная в кавалерии. – Хэмптон наклонился вперед, половина его лица была скрыта тенью. – Разведчик постоянно рискует. И это дело по плечу только самым лучшим.
Чарльз подумал, но недолго:
– Согласен, но при одном условии. Прежде чем я приму отряд, мне бы хотелось получить короткий отпуск.
– Но вся армия вот-вот выступает, – снова нахмурился майор. – Во всяком случае, уже совсем скоро.
– Я слышал, она пойдет еще глубже в тыл. К Рапидану и Раппаханноку. А дама, которую я хочу навестить, живет рядом с Раппаханноком. Во Фредериксберге. Так что я смогу быстро присоединиться к легиону, когда потребуется.
– Добро, – улыбнулся Хэмптон. – Вы не возражаете, майор?
– Нет, сэр.
– Тогда, – сказал Чарльз, – я готов стать разведчиком. С радостью.
Даже несмотря на обиду, которая, как он знал, еще долго не пройдет, Чарльз вдруг почувствовал себя свободным. И счастливым. Интересно, испытывают ли отпущенные на волю негры такие же чувства, думал он, весело насвистывая по пути в свою хибару.
В Ричмонде ему выдали пропуск, где значились его возраст, рост, цвет кожи, глаз и волос, а также подтверждение того, что ему разрешено отправиться в окрестности Фредериксберга по усмотрению военных властей. Если бы это «усмотрение» вдруг почему-либо стало чинить ему препятствия, Чарльз бы как следует пришпорил Бедового, перемахнул через всех чиновников и все равно добился бы своего.
Долгая дорога до округа Спотсильвейни – сначала под проливным дождем, потом в ледяную стужу, покрывшую пустые поля и голые деревья тонкой белой коркой, – только еще больше усилила его желание добраться до фермы Барклай и страх не застать дома ее хозяйку. Наконец он увидел на северной стороне узкой дороги крепкий каменный дом, окруженный деревянными амбарами.
– Эгей, из трубы дым идет! – радостно крикнул он мерину.
Вид у фермы был вполне процветающий, несмотря на войну. Оглядев поля, Чарльз решил, что собственность миссис Барклай расположена по обе стороны дороги. Старый надежный дом, напоминавший крепость, стоял за двумя огромными дубами, выросшими до девяноста футов в погоне за солнечными лучами. Поскольку дом был старым, в ту пору, когда он только строился, они, наверное, были еще совсем молоденькими деревцами, а теперь раскинули свои могучие ветки над крышей, касаясь окон мансарды и чердака. Любуясь на эти прекрасные деревья, Чарльз даже захотел забраться на них и снова почувствовать себя маленьким мальчиком.
Свернув во двор, он услышал какой-то скрип и писк. Из темного сарая справа вылетали струйки ярких искр. Чарльз спрыгнул с седла, и скрип тут же прекратился. Из сарая вышел негр лет двадцати; на нем были тяжелые зимние ботинки, сильно поношенные штаны и залатанная рубашка. В каждой руке он держал по небольшой косе с изогнутыми лезвиями, которые, очевидно, только что затачивал.
– Вы чего-то хотели, сэр? – спросил он.
– Эй, все нормально, Бос.
Новый голос принадлежал другому негру, только что вышедшему из-за дома с мешком куриного корма на плече. Круглолицый и почти беззубый, он был гораздо старше первого. Чарльз уже встречался с ним в Ричмонде в вечер бала.
– Здравствуйте, капитан, – сказал он. – У вас такой вид, словно вы проскакали восемьдесят акров по грязи.
– Так и есть. Она дома, Вашингтон?
– Само собой, – хихикнул негр. – Рановато еще для визитов, но вы не беспокойтесь, она всегда встает до рассвета. Наверное, сейчас жарит нам окорок на завтрак. – Вашингтон кивнул вправо. – Через заднюю дверь быстрее будет.
Чарльз прошел мимо него и поднялся по деревянному крыльцу, звеня шпорами.
– Поставь лошадь капитана в конюшню, Бос, – велел старый негр молодому.
Чарльз понимал, что должен сам почистить и накормить Бедового после долгой дороги, но он не хотел предстать перед хозяйкой еще более грязным и вонючим, чем уже был. Когда он постучал в дверь, то даже удивился охватившему его вдруг волнению.
Дверь распахнулась. От неожиданности Гус ахнула и вскинула к лицу перепачканные мукой руки:
– Чарльз Мэйн! Неужели это вы…
– Так написано в моем пропуске.
– Вы меня огорошили на мгновение. Эта борода…
