Вот только сидр этот, который маркитант называл бальзамом радости, был не слишком полезен для желудка и настроения, если вы ничего не ели с полудня. Билли же был слишком занят изучением планов укреплений и повседневными делами своего батальона, так что поесть не успел.
Молодой офицер умолк лишь для того, чтобы залпом опрокинуть двойную порцию сидра. Стройный и грациозный, он прекрасно знал, как завладеть вниманием публики, держась как настоящий актер на сцене. Его маленькая свита, состоящая из пяти капитанов и лейтенантов, выжидающе смотрела на него, а когда он снова заговорил, слушала очень внимательно.
– Вы слышали о последнем, просто возмутительном случае? Наш уважаемый Стэнтон теперь покушается на честь генерала, подвергая сомнению его храбрость – разумеется, за его спиной, – когда всячески убеждает президента не давать ему людей, в которых мы так отчаянно нуждаемся.
– Похоже на заговор, – пробормотал один из лейтенантов.
– Так и есть! И вы наверняка знаете, в чем причина, ведь так? Генерал любит и уважает южан. Как и многие в его армии. Я в том числе. Однако досточтимый Стэнтон предпочитает южан только с темным цветом кожи, не отличаясь в этом от всех остальных республиканцев.
Билли со стуком опустил свой стакан на стойку:
– Но он демократ!
Длинноволосый лейтенант раздвинул окружавших его людей, как Моисей море:
– Это вы мне говорите, сэр?
«Остынь», – сказал себе Билли, но почему-то никак не мог успокоиться. Это казалось странным, ведь он никогда не считал себя защитником цветных, но бросился заступаться за того, кто им был.
– Вам. Я сказал, что мистер Стэнтон демократ, а не республиканец.
На лице младшего офицера появилась холодная улыбка.
– Что ж, поскольку мы здесь в неформальной обстановке, могу я поинтересоваться именем обладателя столь ценной информации?
– Первый лейтенант Хазард. В настоящее время приписан к роте «B» Инженерного батальона.
– Второй лейтенант Кастер, штаб армии, – к вашим услугам. – В его голосе не прозвучало ни малейшего уважения – лишь тщеславие и неприязнь. – Полагаю, вы тоже выпускник Академии. Правда, учились на несколько лет раньше. Я окончил курс в прошлом июле. Последним в списке – тридцать шестым из тридцати шести. – Казалось, он этим даже бахвалился, а его дружки угодливо захихикали. – Что до вашего заявления, сэр, то оно верно лишь в узком смысле. Позвольте мне, невзирая на чины, рассказать вам, что действительно представляет собой Стэнтон.
Молодой офицер направился к Билли. От его волос пахло коричным маслом. Свита за его спиной ловила каждое его слово. В палатку неуверенно вошла грязная рыжая собака, явно шелудивая. К лагерю прибивались десятки собак, одни жили здесь постоянно, другие приходили только поесть. Эта пошла прямиком к Кастеру и потерлась об его сапог. С десяток других офицеров за шаткими столами прервали свои разговоры, чтобы послушать второго лейтенанта.
– Стэнтон настолько подл и настолько беззастенчиво лицемерен, что, живи он во времена Спасителя, Иуда в сравнении с ним показался бы порядочным человеком.
Несколько из слушавших его офицеров отреагировали довольно бурно. Один уже стал подниматься с места, но товарищ удержал его. И только Билли, в пустом желудке которого алкоголь уже сделал свое дело, оказался достаточно раздражен и опрометчив, чтобы ответить:
– Такие разговоры не для армии. Она и так уже слишком политизирована.
– Слишком? А я думаю – недостаточно.
Свита немедленно поддержала заявление согласными кивками и ударами кулаков по столу.
– Нет, лейтенант Кастер, – не уступал Билли, – прежде всего нас должна заботить победа в этой войне, а не то, можно или нет, – вдруг вспомнил он подходящий пример, – каким-то певцам выступать в наших гарнизонах.
– О, так вы о той дурацкой семейке Хатчинсон?
[26]
– Да. Мой брат служит в военном министерстве, и он считает, что это решение было ошибочным. Мало того что их песни сами по себе довольно заурядны, так они еще и оскорбили некоторых влиятельных членов кабинета и конгрессменов.
– Выходит, ваш братец окопался в министерстве, – с издевкой произнес стоявший за спиной Кастера капитан. – Ничего не скажешь – храбрец.
Самообладание Билли лопнуло.
– Он майор артиллерийского управления и выполняет очень важную работу.
– Интересно какую? – спросил Кастер с шутовской ухмылкой. – Чистит ботинки Стэнтону? Подает напитки его чернокожим гостям?
– Целует министра в задницу по первому требованию? – добавил капитан.
– Ах ты… – пробормотал Билли, рванувшись к нему.
Даже Кастер испугался:
– Капитан Роулинс, это уж чересчур…
Билли отодвинул лейтенанта в сторону и врезал кулаком в лицо капитану, который был на голову выше его. Кулак угодил наглецу в подбородок. Присутствовавшие в палатке вскочили и закричали, как на петушиных боях.
– Эй, освободите место для джентльменов!
– Не здесь! – запротестовал маркитант, размахивая дубинкой.
Никто не обратил на него внимания.
Капитан расстегнул воротник. Какой же я дурак, сказал себе Билли, сжимая и разжимая кулаки. Просто набитый дурак.
Кто-то вошел в палатку и окликнул его по имени, но Билли не повернулся, глядя в упор на капитана, который уже шагнул к нему с разъяренным криком:
– Сейчас я тебе покажу, ты, мелкий республиканский говнюк!
Огромный кулак со свистом пронесся в воздухе и въехал в лицо Билли, пока тот еще только поднимал руки. Его развернуло на месте, и он упал на стойку; из обеих ноздрей хлынула кровь. Здоровяк-капитан снова размахнулся, но Билли сумел избежать удара, подставив руку. Тогда капитан ударил его коленом в пах, и Билли опрокинулся на спину. Его противник с ухмылкой занес ногу над его лицом.
– Вот вы где, – произнес знакомый голос из-за спин зрителей.
– Довольно, Роулинс! – воскликнул Кастер. – Может, он и республиканец и любитель черномазых, но он заслуживает честного обращения!
– Да что вы говорите? Не может быть. – Нога в тяжелом ботинке начала опускаться; Билли попробовал откатиться в сторону, понимая, что делает это слишком медленно.
Неожиданно Роулинс дернулся назад. Ботинок, вместо того чтобы впечататься в лицо Билли, смешно задергался в воздухе. Приподнявшись на локте, Билли с изумлением увидел причину такой метаморфозы. С перекошенным от ярости лицом Лайдж Фармер держал капитана за плечи, а потом с силой отшвырнул его в сторону. Тот брякнулся оземь, вскрикнув от боли.
