Неужели Мадлен пропустила поезд? Не успела приехать на полустанок вовремя? Пассажиры махали встречавшим их друзьям и любимым. Счастливые лица скользили мимо Орри. Его тревога и волнение все усиливались. Наконец она появилась, выйдя из последнего вагона.
Ее дорожный костюм был испачкан грязью, что в эти дни стало обычным делом для южных поездов. Несколько прядей, выбившись из-под шляпки, упали на лоб. Она выглядела измученной и такой прекрасной.
– Мадлен! – закричал он и замахал, как школьник, пробиваясь через поток пассажиров.
– Орри! Милый мой!
Она бросила дорожную сумку и две шляпные картонки и порывисто обняла его за шею, осыпая поцелуями и плача от радости.
– Я уж думала, что никогда не доберусь сюда!
– Я тоже думал, что ты никогда не доберешься. – Счастливый, как молодожен, Орри отступил на шаг назад. – Как доехала? Все в порядке?
– Да, да… а ты как? О, нам нужно забрать мои вещи. Они в багажном вагоне.
– Пойдем получим все и возьмем у вокзала экипаж. Ужасно стыдно показывать тебе мое жилище, но это все, что мне удалось найти. Признаться, местечко довольно мрачное.
– Да я готова спать на груде мусора, лишь бы рядом с тобой. Бог мой, Орри… мы так давно в разлуке… О… как ты похудел!
Предложения наскакивали одно на другое, усталость и раздражение от долгого тяжелого путешествия постепенно отступали. Подозвав чернокожего носильщика, Орри отправил его к багажному вагону и взял экипаж. Когда они уже ехали в меблированные комнаты, которые утром прибрала специально нанятая женщина, Орри сидел слева от Мадлен, чтобы обнимать ее.
– Я просто не мог дождаться, когда ты приедешь, но, знаешь, в Ричмонде сейчас не самые лучшие времена. Люди несчастны и с каждым днем становятся все более злыми. Ничего не купить.
– У нас есть то, что нам покупать не нужно. Наша любовь. – Она поцеловала его.
Комнаты в пансионе ей очень понравились, она с восторгом осматривалась вокруг, словно попала в настоящий дворец. Любуясь женой в свете единственной газовой лампы, Орри спросил:
– Ты голодная?
– Только по тебе изголодалась. Я привезла несколько книг…
– Ура! Будем читать по вечерам. – Пусть война и разрушила привычный для них мир, они могли хотя бы так возвращаться в прошлое. – Стихи?
– Да, Китс. И еще «Записки Пиквикского клуба» Диккенса, мне очень нравится этот роман.
– Здесь он запрещен. Сочли слишком вульгарным или еще почему-то. – Уже с трудом сдерживая возбуждение, Орри подошел к жене, обнял ее за талию и нежно поцеловал в шею. – Ты должна непременно рассказать мне все новости о Монт-Роял. У нас будет еще много часов, чтобы наверстать упущенное… – Он заглянул ей в глаза и тихо добавил: – И много способов.
Мадлен улыбнулась. Он слегка передвинулся, положил руку на ее грудь и приник губами к ее рту. Вскоре поцелуй стал таким страстным, что ей пришлось даже выгнуть спину, после чего она со смехом отстранилась от него и начала расстегивать обшитые тканью пуговицы на лифе платья.
В холодной спальне с приоткрытой дверью, чтобы проникал свет из гостиной, Орри, любуясь разбросанными по подушке дивными волосами Мадлен, медленно и нежно овладевал ею, испытывая почти невыносимое счастье. Он вдруг вспомнил, как в те печальные годы, когда ее честь и брачные клятвы мешали им быть вместе, они часто читали «Аннабель Ли» Эдгара По, и тихо прошептал несколько строк, глядя в любимое лицо:
– Я любил, был любим, мы любили вдвоем,
Только этим мы жить и могли…
[37]– Мы никогда больше не расстанемся! – воскликнула Мадлен. – Никогда! Иначе я просто умру.
Из окна второго этажа на Франклин-стрит миссис Бердетта Халлоран наблюдала за наемным экипажем, подъехавшим к дому напротив. Полногрудая темноволосая женщина со смазливым лицом расплатилась с кучером, поднялась по ступеням крыльца и постучала, застыв в напряженном ожидании. Через мгновение она шагнула в высокий темный проем, и дверь тут же захлопнулась.
Лимонно-желтый свет позднего дня сочился сквозь кружевные занавески в эркер, где миссис Халлоран несла вахту в наугад выбранные дни весь последний месяц. Старой деве, владевшей этим домом, она представилась как тетушка некоей молодой особы, которую подозревали в греховной связи с джентльменом, жившим напротив. Что бы ни подумала старая дева об этой истории, те небольшие деньги, которые каждый раз платила ей миссис Халлоран, заставляли ее помалкивать.
Кто же эта шлюха? – думала Бердетта Халлоран. Пока она этого не знала, но ее лица уж точно не забудет. Нервными, короткими движениями она натянула бежевые перчатки и повернулась к женщине, маячившей в пыльной тени:
– Благодарю вас за любезность. Больше мне эта комната не понадобится.
– Увидели свою племянницу?..
– Увы, да. Вошла в дом того самого мистера Пауэлла.
– Я его редко вижу. Весьма замкнутый джентльмен.
– У него дурная репутация. – Миссис Халлоран с трудом удержалась от того, чтобы не сказать больше, и, надев маленькую шляпку с пером, с улыбкой вышла в коридор второго этажа. – Я уйду через заднюю дверь, как всегда.
– Я уже так привыкла к вашим коротким визитам, всегда с удовольствием ждала их. Признаться, мне даже почти жаль, что ваше наблюдение увенчалось успехом.
«Конечно тебе жаль, жадная старуха…»
– Но если этот Пауэлл так ужасен, как вы говорите, надеюсь, вы постараетесь разлучить его с вашей племянницей.
– Да уж постараюсь, не беспокойтесь, – заверила ее Бердетта и быстро пошла вниз по лестнице, боясь, что лицо выдаст ее.
На самом деле она вовсе не собиралась тратить время на очередную пассию Ламара Пауэлла. Только он приковывал ее внимание. Этот человек предал ее и должен получить сполна.
Приближение весны чувствовалось в запахах мокрой земли и ночном ветре. Из Фредериксберга прискакал какой-то пастор, чтобы поговорить с Августой, и хотя Вашингтон и Бос не слышали их разговора, они догадались, зачем приезжал преподобный. Правда, цели своей он так и не добился.
Чем быстрее таяли сугробы во дворе, тем чаще они стали замечать всадников на дороге, которые теперь появлялись в любое время суток. По ночам верхушки деревьев озарялись огнем артиллерийских батарей вдоль реки; иногда от взрывов снарядов дрожали окна – так, что стекла жалобно звенели. Вашингтон и Бос часто обсуждали серьезность ситуации между собой и наконец решились поговорить с хозяйкой.
После почти часового спора о том, кто это сделает, договорились, что пойдет более молодой. Перед ужином Бос пришел на кухню.
– Мисс Августа, – начал он, – тут больше нельзя оставаться. Бои уже совсем близко. Союзная армия может и через ферму пройти. Опасно тут стало. Мы с Вашингтоном, конечно, будем за вас драться до конца. Умрем за вас! Вот только не хочется нам, чтобы вас убили, да и самим помирать не очень-то хочется. – Бос тяжело вздохнул. – Давайте уедем в Ричмонд, а?
