Это было началом конца грандиозного плана Хукера. Теперь южане могли появиться со стороны более молодого леса. Никто не знал, когда начнется наступление, поэтому союзные солдаты судорожно рыли окопы, чтобы защитить открытую местность у развилки, а лесорубы, и в их числе Билли со своим отрядом, валили деревья, делая заграждения.
Одни обрубали ветки, другие связывали стволы веревками и лианами, третьи заостряли концы бревен со стороны дыма, откуда могли появиться бунтовщики. Эти засеки создавались только для обороны – армии, которая собиралась идти вперед и побеждать, они были не нужны. Возможно, Драчливый Джо потерял преимущество в том же загадочном месте, где он оставил свою храбрость. Даже слухи о том, что прошлой ночью случайной пулей от своих же был то ли ранен, то ли убит Старина Джек, не улучшили настроения в союзной армии, как не улучшил его и дневной свет, разогнавший дым.
Они рубили без остановки – Спиннингтон слева от Билли, Лайдж – чуть в стороне. Справа, согнувшись в три погибели, чтобы ненароком не попасть под пулю какого-нибудь снайпера, стоял доброволец, имени которого Билли не знал. Неудобная поза не позволяла ему работать в полную силу. Билли вдруг захотелось врезать этому трусу по шее, но он решил, что Лайджу такие воспитательные меры, скорее всего, не понравятся.
На белой бороде Лайджа поблескивали капельки пота. Он взмахивал тяжелым топором так легко, словно тот весил не больше соломинки.
– Теперь вон то, парни! – крикнул он, указывая лезвием топора на дерево толще остальных – дуб не меньше фута в обхвате. – Если правильно подрубить, оно упадет вправо. Тогда мы сможем развернуть его на девяносто градусов и направить часть самых верхних ветвей в сторону врагов, чтобы они еще больше помучились.
Билли устало рассмеялся. Все-таки Лайдж молодец! Каждое его обращение к подчиненным всегда было значительно и наполнено смыслом, как фраза из проповеди. А еще он говорил громко и четко, что было просто необходимо в царящем вокруг гвалте из стука топоров, сигналов горна, криков, выстрелов и мычания коров, которых гнали по узким тропам, где они царапались о колючки или путались в сплетенных ветках. Одна из отбившихся от стада коров наступила Билли на живот, когда он задремал около трех утра.
Теперь, когда возобновился огонь с батарей, шум еще больше усилился. Стрельба велась с южной стороны Чанселорсвилла. По необъяснимой причине корпус Сиклса был отозван с высоты Хэйзел-Гроув. Неужели конфедераты установили свои орудия на этой выгодной позиции?
Билли и Лайдж рубили дуб с двух сторон. Лайдж посматривал на своего молодого товарища с усталой отеческой улыбкой. Удар, еще удар. Вот бы обладать такой же верой, как у этого человека, думал Билли. Но если Бог на стороне Союза, тогда почему же Старина Джек постоянно застает их врасплох и побеждает?
Когда они уже почти закончили подруб, Билли различил в общем шуме гораздо более зловещий звук – свист снаряда.
– Пригнитесь! – закричал он. – Сейчас рванет…
Земля рядом с ними содрогнулась, и его сбило с ног, присыпав взлетевшими в воздух фонтанами грязи и травы. Оглушенный, Билли упал на спину, закашлявшись от густого дыма. На груди что-то лежало – это оказался большой кусок желтоватой древесины, вырванный из дубового ствола.
Проморгавшись от пыли, он вдруг увидел, что дерево, которое они с Лайджем рубили, накренилось и стало падать, разгоняя дым. Все остальные, так же оглушенные взрывом, как и он, с трудом поднялись на ноги. Лайдж стоял далеко от дерева и тоже видел, что оно падает – прямо на Спиннингтона. Протирая глаза, сержант стоял спиной к стволу и не слышал треска.
– Спиннингтон, уйди оттуда! – закричал Билли.
Тот повернулся, глядя на него отсутствующим взглядом. Все дальнейшее произошло очень быстро. Лайдж бросился вперед и ударил сержанта плечом, чтобы оттолкнуть на безопасное расстояние, но сам не удержался на ногах и упал на него сверху, запутавшись левым ботинком в стеблях лианы. Лежа лицом вниз, он приподнял голову, вцепился двумя руками в траву и не успел даже охнуть, как уже в следующее мгновение дуб рухнул ему на спину.
– О Боже… – прошептал Спиннингтон, стоявший в одном ярде от головы Лайджа, целый и невредимый.
Билли с криком бросился к командиру, который лежал с закрытыми глазами, по-прежнему сжимая пальцами траву. Все остальные снова припали к земле – в двадцати ярдах от них взорвался второй снаряд. Ударной волной Билли сшибло с ног и окатило комьями земли и камнями. Что-то полоснуло по правому глазу, оцарапало щеку.
Поднявшись, он поплелся к упавшему дубу. Глаза Лайджа медленно открылись. Новый снаряд упал слева, уже довольно далеко от них. В воздух взлетели разорванные тела, упав в незаконченные стрелковые окопы. К общему шуму добавились крики и стоны раненых. Билли знал, какую боль должен был сейчас испытывать Лайдж, но это выдавали лишь его чуть повлажневшие глаза.
– Я вас вытащу, Лайдж…
Он налег на ствол, подвел под него руки и потянул. Спину пронзила острая боль. Дерево не сдвинулось с места. Билли оглянулся:
– Эй, парни, помогите мне!
– Бесполезно, – пробормотал Лайдж. Он закрыл глаза, облизнул губы, повторил это слово, а потом чуть слышно добавил: – Уходите, лейтенант. Стрельба усиливается. Уходите, я приказываю…
Несколько смертельно перепуганных добровольцев все-таки подбежали к ним и попытались поднять дерево. Ствол приподнялся на пару дюймов, но потом рука одного из солдат соскользнула, и он снова упал. Билли услышал, как скрипнули стиснутые зубы Лайджа.
– Уходите… – прошептал он.
– Нет! – выкрикнул Билли, не владея собой.
– Уильям Хазард, я приказываю…
– Нет, нет! – Билли уже плакал. – Я не брошу вас!
– Да разве не все мы смертны?
– Не надо мне тут цитировать Писание! – заорал Билли. – Я не могу вас здесь так оставить!
– А я и не останусь здесь. – Хотя голос Лайджа звучал слабо, Билли отчетливо слышал каждое слово. – Я верю обещанию Господа нашего: «…слушающий слово Мое… – (в развороченном снарядом окопе мужчины плакали, как дети), – и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь»
[40]. Значит, так мне суждено было умереть. А тебе суждено… жить дальше и увести этих людей… – (его голос заглушил новый взрыв, разворотивший землю), – в безопасное место. Я приказываю тебе…
– Черт! – рыдал Билли. – Да что же это такое!
– Не… богохульствуй. Я приказываю: живи и… сражайся. Я любил тебя… как сына… Все предопределено…
Да ничего подобного! – хотелось закричать Билли. Ничего не предопределено! Не Бог это, а случайность, и еще ваше глупое христианское самопожертвование…
– Идемте, сэр! – Чьи-то руки тянули Билли. – Он умер, сэр.
Билли всмотрелся сквозь дым. Глаза Лайджа были закрыты, лицо удивительно спокойно. Из уголка рта стекала серебристая ниточка слюны; на бороду вспрыгнул кузнечик и уселся там, словно дивясь мертвому гиганту.
