– Может, ты и права, – ответил Купер, – но нельзя быть все время такими мрачными. И хотя я серьезно отношусь к своей работе и учел все те предостережения, на которые ссылался Буллок в своем письме, я все-таки не позволю всей этой секретности испортить наше пребывание в Англии. – Наклонившись вперед, Купер улыбнулся и коснулся жены рукой. – И в первую очередь твое.
Юдифь сжала его ладонь:
– Ты такой милый… Прости, что я вспылила. Наверное, просто устала.
– Это неудивительно, – кивнул Купер.
Поезд отошел с вокзала Кинг-Кросс в середине ночи, и когда они любовались восходом солнца, озаряющим мирные каналы и зеленые луга, ни один из них так и не признался, что неуверенность, тоска по дому и тревожные ожидания по-прежнему не оставляют их.
Из Саванны семья отплыла на последнем корабле, который успел отойти от причала, до того как все побережье Юга было заблокировано федеральными эскадрами. Их судно сначала зашло в порт Гамильтон на Бермудах, а потом направилось в Саутгемптон. Прибыв в Лондон, они поселились в тесном пансионе в Айлингтоне. Теперь же им было обещано более просторное и удобное жилье в Ливерпуле, где Купер должен был помогать главному представителю военного министерства Конфедерации, приехавшему туда на несколько недель раньше. Их задачей было ускорить строительство быстроходных океанских крейсеров, способных нападать на торговый флот северян. За этим планом скрывалась продуманная стратегия. Если бы Конфедерация смогла уничтожить или захватить достаточно торговых судов янки, суммы страховых взносов выросли бы в несколько раз, и тогда враг был бы вынужден отвести свои корабли, блокировавшие южные порты, чтобы защитить собственную торговлю.
Морские дела были Куперу не в новинку. Он уже очень давно интересовался морем и любил его. Не в силах больше терпеть жизнь на плантации своей семьи и постоянно ссориться с ныне уже покойным отцом из-за разных взглядов на рабство и права штатов, Купер перебрался в Чарльстон, чтобы управлять маленькой судоходной фирмой, которая досталась Тиллету Мэйну по случаю и не приносила никакого дохода. Купер с увлечением принялся изучать новое для него дело, и уже очень скоро благодаря его решимости и упорному труду «Каролинская пароходная компания» превратилась в самую современную судоходную линию на всем Юге, а по прибыли лишь немногим уступала своему гораздо более крупному, но и более консервативному конкуренту в их портовом городе – компании «Джон Фрейзер и Ко.», которую теперь возглавлял другой миллионер, Джордж Тренхолм, как и Купер, добившийся всего своим трудом. Через ее ливерпульский филиал «Фрейзер, Тренхолм», занимавшийся перевозкой хлопка, и должны были втайне поступать средства на ту незаконную деятельность, которой предстояло заниматься Куперу.
Перед войной на небольшом участке земли, обращенном к Чарльстонской бухте, Купер начал осуществлять свою заветную мечту и заложил грандиозный корабль, стремясь повторить творения великого инженерного гения из Британии Изамбарда Кингдома Брюнеля, с которым дважды встречался лично. Он хотел показать, что создание кораблестроительной отрасли на Юге – задача вполне осуществимая, а процветание штата не обязательно должно целиком и полностью зависеть от эксплуатации чернокожих рабов.
Пока крикуны призывали к отделению, Купер работал слишком спокойно – и это была его первая ошибка. И к тому же слишком медленно – это была вторая ошибка. Строительство «Звезды Каролины» только началось, когда форт Самтер подвергся обстрелу артиллерийских батарей. Купер передал недостроенное судно в собственность военно-морского флота Конфедерации, но теперь понимал, что его детище просто разрежут на куски, а металл используют для других целей.
Только его страсть к судостроительному делу помогла ему не бросить это занятие. Он уже давно считал, что позиция южан, которые упорно не желают замечать бурного развития промышленности во всем мире и по-прежнему цепляются за свою аграрную систему, основанную на рабском труде, ошибочна и недальновидна. И в то же время он понимал, что на самом деле проблема гораздо глубже и не может быть сведена к такому простому определению. Но даже несмотря на эту оговорку, он продолжал утверждать, что кучка людей, считающих себя элитой благодаря своему богатству и политической власти, толкают Юг в пропасть, отказываясь решать проблему рабства путем компромиссов и призывая к отделению от Союза. Речистые борцы за отмену рабства с Севера тоже подливали масла в огонь. Тридцать лет они постоянно оскорбляли южан – пусть даже и не без оснований, – результатом чего явилось противостояние двух лагерей, и достойные люди, такие как брат Орри и его старый боевой товарищ Джордж Хазард, просто не знали, что с этим делать. Сам Купер считал, что люди доброй воли с обеих сторон, к коим он причислял и себя, не обладали достаточной властью, но и не проявляли должной инициативы. Поэтому и началась война.
И вот тогда, в те трагические для всей нации дни, Купер вдруг ощутил, что с ним произошла удивительная перемена. Как ни противна была ему и сама война, и те, кто ее развязал, он понял, что любит свою родную Южную Каролину гораздо больше, чем предполагал. Поэтому он передал свою судоходную компанию новому конфедеративному правительству и сообщил семье, что они все вместе уезжают в Англию, где он будет служить в военно-морском департаменте.
Позиция Британии по отношению к Конфедерации была сложной, если не сказать тупиковой. Почти такой же тупиковой, думал Купер, как внешняя политика правительства Дэвиса. Юг нуждался в военных и потребительских товарах из-за границы. Юг мог бы все это купить на свой хлопок, но мистер Дэвис решил его попридержать, потому что текстильные фабрики Европы и Британии уже остро страдали от нехватки хлопка-сырца. Поэтому Дэвис рассчитывал усилить дипломатическое давление и заставить признать Конфедерацию. Но пока он достиг немногого. Когда Купер Мэйн пересекал океан, Британия лишь признала, что Конфедеративные Штаты находятся в состоянии войны с Севером.
Полное признание Конфедерации как самостоятельного государства зависело от искусства троих посланников, отправленных в Европу государственным секретарем Тумбсом, но Купер сомневался, что они чего-то добьются. Рост и Мэнн были довольно заурядными личностями, третий же посланник, Янси, принадлежал к «пожирателям огня»
[4] и отличался столь экстремистскими взглядами, что конфедеративное правительство решило просто избавиться от него. Его назначение в Британию можно было считать своего рода ссылкой. Так что этот неотесанный мужлан едва ли сможет договориться с британским министром иностранных дел лордом Расселом.
При этом посол Вашингтона, потомок президентов мистер Чарльз Фрэнсис Адамс, имел репутацию проницательного, тонкого и агрессивного дипломата. Он продолжал давить на правительство ее величества, мешая признать Конфедерацию. И Купера предупредили, что этот Адамс и его советники раскинули огромную шпионскую сеть, чтобы пресечь любую незаконную деятельность вроде той, что вела Купера в Ливерпуль.
– Лайм-стрит, станция Лайм-стрит!
[5]
