Бейкер откашлялся.
– Но факты остаются фактами, Дейтон. Вы изуродовали Рэндольфа, жестоко избили его.
Бент вцепился в подлокотники кресла, напряженно наклоняясь вперед:
– Он сопротивлялся аресту!
– Даже если так, совершенно очевидно, что вы применили гораздо больше силы, чем того требовалось.
Бент ударил кулаком по столу:
– А что вы с Вудом делаете, когда допрашиваете кого-нибудь? Я бывал в тюрьме. Я слышал крики…
– Довольно! – произнес Бейкер угрожающим тоном.
– Вам нужен козел отпущения…
– Мне это ни к чему, Дейтон. Вы способный агент, и если бы я мог вас оставить, я бы это сделал, поверьте. – Бент грязно выругался; Бейкер порозовел, но продолжал ровным тоном: – Но я выполняю приказы военного министерства. Это распоряжение лично министра. Рэндольфу необходимо предложить некоторое возмещение за случившееся, и мне жаль…
– То есть я – та кость, которую нужно бросить волкам! – истошно закричал Бент.
Кто-то постучал в дверь, спрашивая, что случилось.
– Все в порядке, Фетти, – откликнулся Бейкер, потом продолжил уже намного тише: – Я понимаю ваши чувства, но вы должны смириться ради своей же пользы.
– Черта с два я соглашусь! Я не позволю ни вам, ни Стэнтону, ни кому-либо еще выбросить меня в помойную яму…
– Ну хватит! – Бейкер встал и ткнул в его сторону пальцем. – У вас двадцать четыре часа, чтобы убраться из Вашингтона. И никаких возражений.
Бент с трудом поднял свое грузное тело со стула:
– Значит, так теперь правительство обращается с преданными людьми? Так оно платит за верную службу?
Бейкер внезапно снова сел. Его руки, как два хлопотливых белых паука, начали перебирать папки с делами на столе.
– Двадцать четыре часа, Дейтон, – повторил он, не поднимая глаз. – Или вы будете помещены под арест.
– На каком основании? По чьему приказу?
– Сбавьте тон! – побагровев от ярости, произнес Бейкер. – Имон Рэндольф был жестоко избит. С вами может случиться нечто гораздо более худшее, если начнете поднимать шум. Вы исчезнете в тюрьме, и ваша борода поседеет раньше, чем вы снова увидите дневной свет. А теперь убирайтесь отсюда, и чтобы завтра к этому времени вас уже не было в Вашингтоне! О’Делл! – (Дверь распахнулась, и агент вошел в кабинет, держа правую руку за лацканом сюртука.) – Проводите его!
Моргая и задыхаясь, Бент в одно мгновение почувствовал себя беспомощным.
– Но… – только пробормотал он.
– Дейтон! – произнес Фетти О’Делл и шагнул в сторону, освобождая дверной проем.
Пошатываясь, Бент вышел из кабинета.
За несколько часов до этого элегантная двуколка быстро катила по дороге вдоль края Голливудского кладбища, к западу от Ричмонда. Далеко в домах светились огни. Тени от нависших ветвей скользили по лицам Джеймса Хантуна и человека, который сидел на козлах двуколки, – Ламара Пауэлла.
– Поверить не могу в то, что вы рассказали, Пауэлл.
– Именно поэтому я заехал за вами и увез сюда, – ответил Пауэлл. – Я давно хотел привлечь вас в наши ряды, но не мог рисковать, приглашая вас в такое место, где нас могли подслушать.
Хантун вытащил из кармана платок, чтобы вытереть влагу, внезапно появившуюся на стеклах очков.
– Да, я понимаю.
Пауэлл тряхнул поводьями, чтобы быстрее проехать прямой отрезок дороги. Мимо проносились памятники, обелиски, огромные кресты и горестно склоненные каменные ангелы, полускрытые зеленью, растущей вдоль аллеи.
– Знаю, наше… э-э… сотрудничество началось не слишком удачно, Джеймс. Но ведь в конечном счете «Уотер Уитч» принес вам неплохую прибыль.
– Это верно. К сожалению, чтобы получить ее, моя жена меня обманула.
– Мне очень жаль. Ваша супруга, безусловно, очаровательная особа, но я очень мало о ней знаю, поэтому с моей стороны было довольно поспешно и к тому же невежливо судить об обстановке в вашей семье.
Не сводя глаз с дороги, он почувствовал на себе подозрительный взгляд Хантуна. Потом рядом раздался глубокий вздох, и Пауэлл понял, что мысли его спутника вернулись к тому, о чем они говорили раньше. Он решил пустить пробный шар:
– Вас, вероятно, ужаснул мой рассказ?
– Да… – И уже более твердо: – Да, а как же иначе? Преднамеренное убийство – это не просто преступление. Это акт отчаяния.
– Для кого-то, но не для моей группы. Мы предпринимаем тщательно спланированный и абсолютно необходимый шаг, чтобы достичь желаемого результата – создания новой Конфедерации на юго-западе. Должным образом организованной, должным образом управляемой… свободной и независимой от головотяпства, которым страдает эта Конфедерация. Конечно, в ней будет свое правительство. И вы сможете занять в нем важную роль. Весьма важную. У вас определенно есть талант. Я навел справки о вашей работе в министерстве финансов.
– Вы правда узнавали? – как ребенок, которого похвалили, спросил Хантун.
– Думаете, иначе я стал бы с вами говорить? Вы принадлежите к числу тех весьма способных и знающих людей, которых Дэвис использует не по назначению, заставляя их выполнять всю черную работу. Разумеется, намеренно. Так он старается унизить нас, выходцев из хлопковых штатов, чтобы угодить проклятым виргинцам. Что до вас, то я вас вижу на важном посту в нашем министерстве финансов, если вам это подходит. Если же нет, мы, без сомнения, подберем вам какую-нибудь другую, не менее солидную должность. Скорее всего, на уровне кабинета министров.
Слушая, как ветер в вышине шелестит ветвями деревьев, Хантун пытался понять, можно ли верить словам этого человека. Да, перспектива, безусловно, была заманчивой. Именно о такой карьере он мечтал когда-то, но Дэвис не признал его достоинств.
«Уровень кабинета министров». Эштон наверняка будет довольна. После такого взлета она уж точно перестанет унижать его как публично – Хантун нервно облизнул пересохшие губы, – так и в постели. Но ведь это было очень опасно. А Пауэлл так легко говорил об убийстве… Продолжая колебаться, Хантун сказал:
– Прежде чем принять решение, я бы хотел узнать подробности вашего плана.
– Подробности без согласия с вашей стороны? Боюсь, это невозможно, Джеймс.
– Тогда мне нужно время подумать. Риск…
– Риск огромен, не стану отрицать, – перебил его Пауэлл. – Но храбрые люди с воображением способны встретить его лицом к лицу. Вы произнесли весьма точное слово «отчаяние». Но оно применимо скорее к ним, чем к нам. Конфедерация Дэвиса и его своры уже потеряна, и они это понимают. Народ тоже начинает это понимать. Единственное правительство, которое может преуспеть, – это новое правительство. Наше! Так что мой вопрос самый простой: вы с нами или нет?
В голове Хантуна чередой промелькнули воспоминания: восторженные глаза Эштон, когда она приняла его предложение; счастливые рукоплещущие толпы, которых он убеждал в выгоде сецессии, стоя на трибуне оратора – пусть даже это был обычный пенек, как в его родном штате. Хантун истосковался и по тому, и по другому, ведь все исчезло, когда он перебрался в этот проклятый город…
