– Что скажете, Джеймс?
– Я… я склонен согласиться. Но все-таки должен немного подумать, прежде чем принять окончательное решение.
– Само собой. Только не очень долго, – проворчал Пауэлл. – Подготовка уже идет полным ходом.
Он снова тряхнул поводьями; стук копыт стал чаще. Ветер раздул волосы Пауэлла, когда он повернул двуколку обратно к городу. На лице его появилась довольная улыбка. Рыбка надежно проглотила наживку.
Когда Лафайет Бейкер уволил его, хрупкое самообладание Елканы Бента сломалось, как сухая веточка. Он сел в седло и отправился прямиком к дому Джаспера Диллса, по пути проехав мимо редакции «Стар», где шумная толпа при свете факелов читала сводки, вывешенные на улице. Армии уже заняли или только готовились занять позиции возле ничем не примечательного торгового городка в Пенсильвании.
Так же как когда-то у дома Старквезера, Бент заколотил в дверь Диллса. И колотил до тех пор, пока у него не заболел кулак и пока на пороге не появился суровый слуга, сообщивший:
– Мистер Диллс уехал из города на несколько дней.
– Трус! – пробормотал Бент, когда дверь захлопнулась.
Как и многие другие, адвокат сбежал при первой же угрозе вторжения врага в город. Бент понимал, что теперь, когда единственный источник помощи исчез, остаться в Вашингтоне он не осмелится. И тут ему в голову пришла неожиданная мысль. А зачем ему вообще оставаться на Севере? Он ненавидел эту армию за то, что она не признала его военных талантов, лишив его таким образом карьеры, которой он, безусловно, заслуживал. Он ненавидел этого президента за его благосклонность к неграм. А больше всего он ненавидел это правительство, которое использовало его, когда это было выгодно, а потом отшвырнуло за ненадобностью.
Сопя и проклиная всех, кто строил против него козни, Бент порылся в дорожном сундуке и нашел пропуск, который сохранил после поездки в Ричмонд. Помятый и засаленный, он тем не менее еще мог бы послужить его цели. Хотя только слепой не заметил бы исправленной даты, а ни средств, ни связей сделать надежные документы у него не было.
Может, стоило воспользоваться тайными каналами бюро? Нет. Бейкер мог об этом узнать и догадаться о его местонахождении. Он должен перейти через Потомак без документов и не пользуясь ни одним из мостов. Способы были. Даже за короткое время работы в бюро он многое узнал.
С прилипшими ко лбу мокрыми волосами и вылезшей из-за пояса рубашкой он быстро швырял вещи в дорожную сумку и маленький сундучок. Последней он упаковал картину из Нового Орлеана. Все время, пока он собирался, он чувствовал, что прежняя ненависть снова душит его.
Обернувшись, Бент посмотрелся в старое пятнистое зеркало. Каким же он стал уродливым… просто зарос жиром. Он схватил фарфоровый кувшин для воды и с криком швырнул его в зеркало, расколотив и то и другое. Через несколько мгновений домовладелица уже стучала в дверь.
– Мистер Дейтон, что вы там делаете?
Чтобы уйти, ему пришлось отпереть дверь и оттолкнуть старую женщину. Она упала, но Бент не обратил на это внимания. Он спустился по лестнице, держа сундучок в одной руке, сумку – в другой, а хозяйка сзади что-то ныла насчет оплаты. Какой-то сонный постоялец в ночном колпаке уставился на Бента, когда тот проходил мимо.
Уже занимался душный рассвет, когда он покатил в нанятой двуколке в сторону юга. Чтобы миновать линию укреплений, ему пришлось пригрозить караульным, показав серебряный значок на лацкане. Конечно, он блефовал, но все сработало удачно, и вскоре он выехал на дорогу, ведущую к округу Принс-Джорджес и далее – к округу Чарльз. Его целью был Порт-Тобакко в Чарльзе, где часть перевозчиков была известна своей симпатией к Конфедерации, особенно если ее подкрепляли наличными.
Бент почти не видел окрестностей, по которым ехала двуколка. Его ум лихорадочно обдумывал то решение, которое его вынуждали принять, домысливая для себя все новые и новые оправдания. Возможно, южные лидеры не так уж плохи, как он всегда думал. Они ненавидели черномазых так же, как он, что говорило в их пользу. А во время пребывания в Ричмонде Бент обнаружил, что может слиться с местным населением, не вызывая подозрений. Там, в Конфедерации, непременно должно найтись место для него; на Севере такого места больше не было.
И все же у него хватало здравомыслия, чтобы понимать, чем обернется его дезертирство. Сформированное там правительство, а точнее говоря, армия, скорее всего, не возьмет его на службу. На самом деле он сам не хотел просить их об этом. Хотя он был далеко не первым, кто решил сменить сторону в этой войне, они все равно не будут ему доверять, а значит, дадут какой-нибудь незначительный пост, если вообще дадут. Во-вторых, он никогда не откроет ни своего настоящего имени, ни своего прошлого. Это повлекло бы за собой множество вопросов, требующих объяснения.
Нет, ему придется искать другой способ выжить. Когда воздух стал жарче, а дорожная пыль – гуще, в голову вдруг пришел один такой способ. Бейкер упоминал о некоем человеке, участвующем в заговоре против Дэвиса с целью создания второй Конфедерации. Как же его зовут? После нескольких напряженных минут имя наконец всплыло в памяти. Ламар Пауэлл. По словам Бейкера, это могли быть всего лишь слухи, однако пара вопросов вреда не принесет.
В сонном городке Порт-Тобакко старый лодочник, у которого половина лица была неподвижна после перенесенного удара, сказал Бенту:
– Да, я могу тайно перевезти вас в Виргинию за такую сумму. Когда собираетесь вернуться?
– Надеюсь, никогда.
– Тогда позвольте угостить вас стаканчиком, отметим это событие, – сказал старик, усмехнувшись половиной рта. – Отправимся в путь, как только сядет солнце.
Глава 85
– За ними! – во все горло закричал Чарльз и пустил Бедового по узкой сельской тропинке. Держа карабин в левой руке, он быстро приближался к четверым встревоженным янки, которые выехали из рощи в полумиле от них. – Надо поймать одного! – крикнул Чарльз своему товарищу, скакавшему на два корпуса сзади.
Это был новобранец из очередного пополнения – восемнадцатилетний крестьянский парень, веселый и добродушный, который весил примерно двести тридцать фунтов. Как он сам говорил, у него было только два желания: «любить много южных девушек и рубить головы янки».
Звали его Джим Пиклз. В разведку его определили только потому, что сочли слишком грузным и неизящным для регулярной службы, вероятно решив, что он со своим весом будет постоянно ломать спины лошадям. Его прикрепили к старшему по званию разведчику, настоявшему на том, чтобы он называл его Чарли, а не майор Мэйн, как раз перед тем, как кавалерия Стюарта начала свой рейд из Виргинии на север, отделившись от основной армии, которую Лонгстрит вел на вражескую территорию.
Три бригады – Хэмптона, Фица Ли и та, которой после ранения Руни Ли командовал полковник Чамберс, – перешли Потомак в ночь на двадцать седьмое июня. Они двигались почти строго на север, вдоль восточной стороны горного хребта, подчиняясь довольно неопределенному приказу генерала Ли. Предполагалось, что по усмотрению Стюарта они обойдут армию Союза, где бы она ни находилась, по пути добывая сведения и провизию. Добыть последнее им уже отчасти удалось, вместе со ста двадцатью пятью захваченными повозками, а вот с первым все обстояло гораздо хуже. Они продвигались вперед, ничего не зная о расположении главных сил федералов.
