Возможность написать Бретт и сообщить о своем чудесном спасении.
– Бизон…
– Мм? – промычал Чарльз, глядя на Ричмондскую дорогу.
– Ты снова меня спас. Я твой вечный должник.
– Просто выберись из Конфедерации – и я уже буду счастлив.
– Меня может выдать акцент. Если я начну отвечать на вопросы…
– А ты говори медленно, протяжно. Как-то та-а-ак. Пропускай окончания и напирай, что ты с Запада. Никто в Виргинии толком не знает, как говорят в Миссури.
– Хорошая идея, – улыбнулся Билли. – Я бывал в Сент-Луисе. – Он продолжил уже серьезнее: – Ты рассказал о женитьбе Орри и о многом другом, а о себе ни слова. Как ты вообще? Где служишь?
– Служу разведчиком в кавалерии Уэйда Хэмптона, у меня все нормально, – соврал Чарльз. – Но будет еще лучше, когда эта проклятая война наконец закончится. Кажется, ждать уже недолго. – Он подумал, не рассказать ли другу об Августе, но потом решил: зачем упоминать об отношениях, которые скоро закончатся. – Я бы с тобой всю ночь болтал, но тебе нужно двигаться дальше.
– Да, пожалуй, пора.
Билли похлопал себя по карману, проверяя, на месте ли пропуск, потом медленно, кривясь от боли, сел на мула. Чарльз не стал ему помогать: Билли должен был сделать это сам.
Когда он уже сидел в седле, Чарльз шагнул вперед. Они пожали друг другу руки.
– Спокойной тебе дороги. И поцелуй за меня кузину Бретт, когда увидишь ее.
– А ты передай мои наилучшие пожелания Мадлен и Орри. Я знаю, чем он рисковал, помогая мне. И ты тоже.
Чарльз сухо, натянуто рассмеялся:
– Вест-Пойнт своих не бросает, ведь так?
– Не стоит шутить, Бизон. Я никогда не смогу с тобой расплатиться.
– Я и не жду. Только не лезь в ближайшие восемь-десять месяцев под наши пули, а потом мы будем подолгу гостить друг у друга в Пенсильвании или в Южной Каролине. А теперь – вперед!
– Благослови тебя Господь, Бизон.
На удивление сильным голосом Билли прикрикнул на мула и быстро выехал из сада. И вскоре исчез в темноте.
Лепестки летали вокруг Чарльза легким душистым облаком. «Теперь он или доберется, или нет, – думал он. – Я сделал все, что мог». Убитый охранник никак не выходил у него из головы, но теперь он ни минуты не сожалел о том, что сделал.
Он вдруг почувствовал чудовищную усталость. Ужасно хотелось выпить.
– Ну поехали, – сказал он Бедовому и вскочил в седло.
Часы пробили четыре. Положив босые ноги на низкую скамеечку, Чарльз проглотил остатки бурбона.
– Я испугался и выстрелил. Запаниковал – по-другому не скажешь.
– Мне кажется, – проговорила Мадлен, – убить человека очень нелегко, даже если это враг.
– О, к этому привыкаешь, – возразил Чарльз, не заметив, что Мадлен и Орри обменялись быстрыми взглядами. – В любом случае этот охранник оказался тем самым, кто мучил Билли. Меня беспокоит другое – я потерял самообладание. Мне казалось, что, повидав всякое, я могу справиться с любой ситуацией.
– Да, но сколько раз ты организовывал побеги из тюрем? – спросил Орри.
– Ну да, ты прав… – Чарльз кивнул, но слова Орри его явно не убедили.
– Как Билли выглядит? – спросила Мадлен.
– Плохо. Бледный, истощенный, очень слабый. Не знаю, одолеет ли он хоть половину пути до Рапидана.
– А Бретт как? Он говорил?
Чарльз в ответ покачал головой:
– Он много месяцев ничего о ней не слышал. Тот охранник, Весси, когда был надзирателем, не пропускал ни одного его письма и те, что приходили, наверняка тоже выбрасывал. Орри, ты можешь хоть сколько-то заплатить хозяину конюшни? Он ведь своего мула больше не увидит.
– Я об этом позабочусь, – пообещал Орри.
Чарльз зевнул. Он отчаянно устал, стыдился своей несдержанности, но больше всего его расстроила встреча с Билли. Ему казалось, что их разговор был пустым и натянутым. Годы разлуки, служба по разные стороны фронта – все это принесло свои плоды. Да, они были друзьями, но и врагами одновременно, и это стояло за каждой произнесенной ими фразой.
– Еще глоточек – и иду спать, – сказал Чарльз. – Хочу убраться из Ричмонда на рассвете. Скоро снова отправляться на задание. – Он протянул свой бокал Орри; жидкость шумно полилась из коричневой бутылки. – Ты слышал, что Грант назначил нового командующего кавалерией? Фила Шеридана. Я его знал в Вест-Пойнте. Такой упрямый маленький ирландец. Ругался безбожно. Не хотелось бы видеть его в Виргинии. Хотя… – Он проглотил виски с такой скоростью, что Мадлен нахмурилась. – Хотя это просто может означать, что все кончится гораздо быстрее.
Орри секунду-другую внимательно смотрел на него:
– Ты не веришь, что мы победим?
– А ты?
Орри не ответил; взгляд его блуждал по рисунку ковра.
Вскоре Чарльз потянулся и снова зевнул.
– Черт! – пробормотал он. – Я даже не уверен, что мы сможем потребовать мира на выгодных условиях. Только не с Грантом.
– Я его знал, – задумчиво произнес Орри. – Мы в Мексике немало пива выпили вместе.
– И что он за человек?
– Ну, слишком много лет прошло. Наши остроумные южные журналисты презирают его за то, что он сутул и неряшлив. Чрезвычайно важные наблюдения, не так ли? Спроси Пита Лонгстрита, уважает ли он Сэма Гранта. Спроси Дика Юэлла. Еще три года назад Юэлл говорил, что в Миссури есть одна «темная лошадка» из Вест-Пойнта, которого, как он надеется, янки никогда не узнают. А еще сказал, что боится его больше всех, вместе взятых.
– Помоги нам Бог, – заметил Чарльз, протягивая руку к одеялу. – Вы не обидитесь, если я немного посплю?
Орри погасил газовую лампу, они с Мадлен пожелали Чарльзу спокойной ночи, а он, так и не раздевшись, закутался в одеяло и закрыл глаза. Но уже скоро понял, что заснуть так быстро не получится. Слишком много призраков бродило вокруг в эту ночь.
Чарльз натянул одеяло до самого лица. Ему не хотелось обо всем этом думать. Ни о Билли, который сейчас пробирался по вражеской территории, пытаясь спасти свою жизнь. Ни о северной кавалерии, уже ставшей на удивление приличной, а теперь, под командованием Шеридана, обещавшей стать и вовсе блестящей. Ни о Гранте, который проповедовал нечто вроде «просвещенных способов ведения войны», что, насколько понимал Чарльз, означало: сжигай своих людей, как спички, потому что всегда найдутся другие.
Когда где-то на далекой колокольне колокола отбили пять часов, Чарльз наконец заснул. Спал он около часа; ему снилась Гус, а еще Билли, который лежал на залитом солнцем поле, изрешеченный пулями, и черные мухи уже кружили над ним.
Когда Чарльз проснулся, аромат заменителя кофе уже пропитал всю квартиру. С первым светом Чарльз сбегал в уборную за домом, потом вернулся, плеснул водой в лицо, сполоснул руки и сел за стол напротив кузена перед чашкой крепкого напитка, поданного Мадлен.
