На следующий день Чарльз сражался пешим, прячась за наскоро возведенными земляными укреплениями по одну сторону от железнодорожного полотна. Они с Джимом вернулись вместе с отрядом Батлера. По другую сторону рельсов ровным пешим строем приближалась кавалерия Шеридана под бравурную мелодию «Гарриовена».
– Ты когда-нибудь слыхал такой шум? – крикнул Джим, пригибаясь, когда недалеко от них просвистел снаряд.
Он говорил вовсе не о ружейном огне.
– Малыш Фил всегда приказывает играть. – Чарльз расстрелял всю обойму и наклонился, чтобы перезарядить револьвер. – Говорят, он это делает, чтобы заглушить боевой клич южан.
Приподнявшись над бруствером, Чарльз сжал револьвер обеими руками, прицелился и медленно сделал два выстрела. Парень в синем рухнул на рельсы. Чарльз довольно хмыкнул и стал присматривать следующую цель.
– Это, наверное, самая музыкальная война, какая только была, – заметил Джим. – Но уж точно не такая, какую ожидал я.
Чарльз смотрел через прицел на дорогу, где ровным строем чеканили шаг щеголеватые солдатики с карабинами на плечах.
– Никто не ожидал, – сказал он и проделал дыру в ноге еще одного хлыща.
Он обнаружил, что стреляет намного точнее, если смотрит на янки просто как на ожившие глиняные мишени в тире.
Янки подходили все ближе, останавливаясь, чтобы выстрелить. Последняя атака началась ближе к закату. Когда она захлебнулась, Шеридан увел своих людей из сражения. Ночью они начали отступать в сторону Норт-Анны. Чарльз вместе с другими разведчиками был в отряде, который преследовал федералов, поэтому они стали теми, кто наткнулся на эту чудовищную картину.
Первым ее увидел Джим, рядом с брошенным лагерем северян. Он тут же поскакал к Чарльзу и сообщил, что нашел, и едва успел наклониться подальше от седла, как его вырвало.
Чарльз выехал на солнечную поляну, почувствовав запах бойни еще до того, как увидел ее. А еще услышал, как в траве хлопают крыльями стервятники под жужжание тысяч мух. Через пару минут, стиснув зубы, он повернул Бедового и погнал его в сторону временного штаба.
Когда Хэмптон, не надев шляпы, примчался к месту трагедии, даже он, с его безупречными манерами, не смог сдержаться. Застыв от ужаса, он смотрел на облепленные мухами горы лошадиных трупов, сваленные один на другой.
– Вы считали? – шепотом спросил он.
– Их тут столько, что едва ли можно сосчитать, генерал. Думаю, примерно восемьдесят или девяносто. А у тех деревьев Джим видел еще столько же или даже больше. Пока позволял мой желудок, я еще пытался найти раны – кроме следов от пуль, которыми их убили, – но ничего не нашел. Думаю, янки решили, что табун лошадей замедлит их отступление.
– Мне приходилось пристреливать раненых лошадей, но даже охромевших – никогда. Убивать здоровое животное бессмысленно, если не сказать хуже. Это грех.
«А заковывать в цепи негра – не грех?»
Но вслух Чарльз произнес:
– Да, сэр.
– Черт бы их побрал, – сказал Хэмптон.
Но когда Чарльз смотрел на то, что сотворили люди, и думал о том, во что превратился он сам, он чувствовал, что генерал немного запоздал со своим пожеланием. Черт уже неплохо поработал с большинством жителей Америки.
Колд-Харбор снова заставил дрожать стекла в Ричмонде. По ночам Орри и Мадлен лежали обнявшись, не в силах заснуть из-за канонады.
Они уже слышали такое раньше, в мае, когда Батлер перешел Джеймс в семи милях от города. А потом душными июньскими ночами, во время первого Колд-Харбора. Теперь сражение передвинулось к Питерсбергу. После того как Потомакская армия четыре дня безуспешно пыталась взять укрепления на линии Диммока, она прекратила атаки и взяла город в осаду.
– Ли всегда говорил, что, как только начнется осада, нам конец, – сказал Орри жене. – Если федералы захотят, они смогут постоянно доставлять людей и вооружение через речную базу в Сити-Пойнте, хоть до скончания века. Нам просто придется капитулировать.
– Купер уже давным-давно говорил, что это неизбежно, разве не так?
– Купер был прав, – проворчал Орри, целуя Мадлен.
Признаки скорой катастрофы были повсюду. Конница Шеридана подступила почти к северной окраине Ричмонда, а пехота Батлера – к южной. Джо Джонстон – Беглец Джо, как презрительно его называли, – под натиском Шермана отступил к Атланте, и другой генерал Союза, Франц Зигель, свободно вошел в долину.
Через морскую блокаду в Уилмигнтон пробивалось теперь совсем мало судов. Деньги Конфедерации стремительно превращались в ничего не стоящую бумагу. Колд-Харбор словно принес с собой ощущение дежавю – те же картины паники, как во время кампании на полуострове. Однако на этот раз у людей почти не осталось силы духа, чтобы противостоять страху. Великие генералы Юга пали в боях, и среди них однокашник Орри Джексон Каменная Стена и Джеймс Стюарт. А самый великий из них, Роберт Ли, победить не мог.
Как-то утром после Колд-Харбора в военном министерстве появился Пикетт. Он выглядел измученным, тусклые глаза смотрели безжизненно. Хотя его длинные волнистые волосы были надушены, Орри заметил в них много седых завитков. Ему стало жаль Джорджа, который храбро пытался сохранить молодой и беспечный вид, хотя и молодость, и беспечность уже давно были выбиты из него.
В жаркой пыльной тишине коридора Орри поделился с другом своим недовольством. В ответ Пикетт сказал:
– Для вас всегда найдется место в моей дивизии, если, конечно, вас устроит должность полевого командира.
Некий скрытый подтекст в его тоне говорил о том, что Орри следует дважды подумать, прежде чем принять такое решение. Неужели он сейчас снова вспоминал о том страшном сражении у Геттисберга, которое состарило его в один день?
– В последнее время я действительно хочу чего-то такого, Джордж. С Мадлен я пока не говорил, но ваше предложение учту. Искренне вам признателен.
Пикетт ничего не ответил – только поднял руку и тут же бессильно уронил ее. Уходил он медленной, шаркающей походкой, словно каждый шаг давался ему с большим трудом.
В ходе официального расследования по делу побега пленного янки из тюрьмы Либби выяснилось, что помог ему какой-то офицер армии Конфедерации, о котором все свидетели говорили только то, что он исключительно высок ростом и носит длинную бороду. Такое описание подходило к тысячам мужчин, служивших в армии. Военная угроза Ричмонду помогла забыть об этом случае, и следствие мало-помалу сошло на нет. Орри лишь надеялся, что Билли Хазард благополучно добрался до своих и не пострадал.
Заходил Мэллори, чтобы напряженным голосом сообщить о том, что Купер подал в отставку, заявив о своем намерении уехать из Чарльстона и вернуться в Монт-Роял. Орри уже слышал ужасную историю о том, как Купер напал на пленного северянина.
– Он очень сильно изменился, – сказал Мэллори. – Такое внезапное и, по моему мнению, достойное порицания желание добиваться мира любыми способами.
