Значит, как ни противно ему было признавать это, он понимал – Мадлен будет лучше вдали от Ричмонда.
Но тогда сразу возникал другой вопрос: куда ей поехать? Наиболее логичный ответ показался ему не самым лучшим и не самым простым. Взвесив все за и против, он к концу дня придумал некий план, который, как казалось, представлял меньше риска.
После работы они с Джошуа Пилбимом вышли вместе. За тихим столиком бара отеля «Спотсвуд» Орри сразу приступил к делу:
– У меня есть подозрение, что моя сестра, миссис Джеймс Хантун, может в скором времени совершить предательство, и я бы хотел нанять вас, чтобы вы следили за ее домом на Грейс-стрит по вечерам и последовали за ней, если она куда-нибудь отправится. Я хочу знать, где она бывает и с кем встречается. Вы можете докладывать мне каждое утро. Понимаю, так вам придется работать не только днем на службе, но и бо́льшую часть вечера, но вы молоды и крепки… – (уткнув взгляд в пивную пену в своей кружке, Пилбим пошаркал под столом ногой взад и вперед), – а за хорошую работу и, разумеется, полную секретность я буду вам платить из собственного кармана. И платить хорошо. Десять долларов за вечер.
Пилбим отхлебнул немного пива.
– Спасибо за предложение, полковник. Но я должен отказаться.
– Боже мой, почему? Вы раньше никогда не отказывались от подобных заданий.
– Нет, дело не в самой работе.
– Тогда в чем?
– Я и так получаю жалованье в долларах Конфедерации – просто деваться некуда, – но мы ведь оба прекрасно знаем, чего они теперь стоят, как бы правительство ни уверяло нас, что мы еще можем выиграть войну. Я не стану делать частную работу за эти деньги.
Орри облегченно выдохнул:
– Я достану для вас доллары Соединенных Штатов… а вы начнете слежку завтра вечером.
– Договорились, – кивнул Пилбим.
Они пожали друг другу руки.
На ужин Мадлен разделила между ними небольшую рыбку, на гарнир подала две крошечные вареные репки. Ничего другого купить не удалось, пояснила она.
За едой Орри рассказал, что продолжает искать в документах министерства любые упоминания об офицере по фамилии Беллингхэм, но пока поиск результатов не дал.
– Ты не представляешь, как я зол, – сказал он. – Что угодно бы отдал, чтобы узнать, кто это такой, и добраться до него.
После ужина Мадлен предложила мужу почитать вслух стихи, но он покачал головой:
– Нам нужно поговорить.
– О, как зловеще прозвучало… И о чем?
– О том, что тебе необходимо уехать из Ричмонда, пока это еще возможно.
По лицу Мадлен пробежала тень.
– Это последствия того приема?
– Нет, что ты, об этом ничего, кроме парочки подлых шуточек, которые я случайно услышал, – горячо заверил он ее, все сильнее запутываясь в сетях лжи. – Причин для твоего отъезда две. Первая – город вот-вот будет сдан. Если не летом, то осенью или зимой точно. Это неизбежно, а я не хочу, чтобы ты была здесь, когда это произойдет. Я покинул Мехико перед тем, как наша армия вошла в столицу, но позже Джордж описывал мне, что там происходило. Как бы ни старались командиры, как бы строго они ни предупреждали своих солдат, все равно на какое-то время воцарился хаос. Солдаты грабили дома. Убивали мужчин. Что до женщин… ну, ты понимаешь. Я не хочу, чтобы ты столкнулась с чем-то подобным.
– А вторая причина? – спросила Мадлен, сидя очень прямо.
– Та, о которой я уже говорил. Меня тошнит от нашего министерства. Я собираюсь просить о переводе в штаб Джорджа Пикетта.
– Орри… нет!
– Постой, – торопливо добавил он, – еще рано волноваться. Я же сказал – собираюсь. Никаких шагов я пока не предпринимал.
– Но зачем рисковать жизнью ради недостижимой цели?
– Дело не в цели. Пикетт – мой друг, я сыт по горло бумажной работой, а на передовой очень нужны офицеры. Нет причин для тревоги, я же пока только думаю.
– Давай надеяться, что на этом все и закончится. Но даже в этом случае ты меня ссылаешь. Что ж, спасибо тебе большое, но я не такая трусиха, как ты думаешь.
– Подожди, я вовсе не…
– Именно так ты и думаешь. В общем, я остаюсь.
– Я настаиваю на твоем отъезде.
– Настаивай сколько угодно – я никуда не поеду. – Мадлен стремительно встала. – А теперь прости меня, мне нужно снова штопать твои носки. Новых нигде не купить. – И она пулей вылетела из комнаты.
Весь вечер, сколько бы раз Орри ни пытался вернуться к этому разговору, Мадлен отказывалась его слушать. В постель они легли, почти не разговаривая друг с другом. Но около трех ночи Мадлен прижалась к спине мужа и легонько потрясла его, чтобы разбудить:
– Милый? Я чувствую себя ужасно. Я вела себя как настоящая гарпия. Ты простишь меня? Я на себя злюсь, не на тебя. Ведь я опозорила тебя и…
Еще сонный, Орри повернулся к ней, коснулся ее щеки и прошептал:
– Не говори так. Слышишь? Никогда. Пока я жив, ты со мной. Я люблю тебя такой, какая ты есть… люблю все в тебе. Просто я хочу, чтобы ты была в безопасности.
– Мне хочется того же для тебя. Сама мысль, что ты можешь отправиться к Джорджу Пикетту, пугает меня. На осадных рубежах очень опасно.
– Я же говорил, я пока только думаю об этом. Есть дела поважнее.
Мадлен протяжно вздохнула:
– Ты хочешь, чтобы я вернулась домой, в Монт-Роял?
– Это было бы идеально, но, к сожалению, трудновыполнимо и к тому же слишком рискованно. В любом месте южнее Ричмонда ты столкнешься с армией Союза: она стоит от Сити-Пойнта до самой долины Шенандоа. Все дороги и железнодорожные ветки под постоянным прицелом. Возможно, ты и проскользнула бы, но, мне кажется, есть более безопасный вариант. На первый взгляд может так не показаться, но я много размышлял и решил, что этот план вполне осуществим. Я хочу, чтобы ты отправилась в противоположную сторону. В Лихай-Стейшн.
Орри мог с равным успехом сказать: в Константинополь или Занзибар.
– Орри, наш дом в Южной Каролине!
– Нет, погоди… Бретт теперь в Бельведере. Она будет рада принять тебя, к тому же я не верю, что это надолго. Даже года не пройдет, если я правильно понимаю.
– Но мне придется проезжать через расположение противника…
– Местность к северу от Ричмонда сейчас ничья. Грант отвел к Питерсбергу почти всю свою армию. Наши разведчики сообщают, что существенных сил вокруг Фредериксберга, например, нет. Время от времени там проходят какие-нибудь кавалерийские или пехотные части, но это и все. А дальше добраться до Вашингтона будет нетрудно. Просто говори, что сочувствуешь Югу, и они примут тебя за женщину дурной репутации, которая решила…
– Какую женщину? – Мадлен села, стараясь сдержать смех.
