Все остальное произошло очень быстро, хотя Чарльзу каждое движение казалось мучительно медленным. Еще один партизан, спешившись, ударил ногой по протянутой правой руке Чарльза. Пальцы Чарльза разжались, и он выронил револьвер.
Партизан бросился на Чарльза, левой рукой схватил его за горло, а правой прижал дуло пистолета к телу Чарльза, почти под мышкой. Чарльз замер в ожидании выстрела, глядя, как другой партизан, щурясь в седле от лучей мглистого солнца, все еще искал подходящее положение, чтобы выстрелить.
Внезапно слева, промелькнув быстрой тенью, обрушилась какая-то тяжесть, отшвырнув мужчину, стоявшего коленями на Чарльзе. Когда грянул выстрел и раздался крик, Чарльз понял, что это Билли бросился на помощь и получил его пулю.
Партизан, сидевший в седле, наконец выстрелил. На этот раз пуля досталась животному.
– Бедовый! – пронзительно закричал Чарльз.
Раненый Билли сцепился с другим партизаном в рукопашной под ногами серого. Отчаянно колотя и пихая друг друга, они катались на земле, пиная грязь и рыхлый снег, пока наконец Билли не удалось отвернуть от себя пистолет, зажатый в ладони его противника. И когда его палец скользнул по руке партизана, тот невольно нажал на курок и выстрелил себе в живот.
С расширенными от ужаса глазами Чарльз смотрел на левое плечо Бедового, куда угодила пуля. Под таким углом стрельбы она должна была зайти сзади и снизу. Неглубоко, подумал Чарльз. Господи, только бы она зашла неглубоко…
Он наконец подобрал свой кольт, снова перекатился влево. Верховой партизан пытался выстрелить в него, но не успел. Сжав револьвер обеими руками, Чарльз двумя меткими выстрелами убил его, и лошадь партизана пустилась вскачь со своей мертвой ношей.
Тяжело дыша, Билли приподнялся и увидел, что остальные инженеры дерутся с людьми Фоллиуэлла в рукопашной. Схватка была равной. Чарльз с трудом поднялся на ноги. Билли тоже, его мундир слева спереди промок от крови. За спиной друга Чарльз увидел и другую кровь – она лилась по левой ноге Бедового.
– Уходи… пока можешь, – выдохнул Билли и на мгновение стиснул зубы от боли. – Теперь я хоть немного меньше тебе должен.
– В расчете, – усмехнулся Чарльз и, быстро протянув вперед руку, сжал локоть друга. – Береги себя.
Он поставил сапог в стремя, и когда Бедовый почувствовал его вес, раненая нога едва не подогнулась. Но Чарльз должен был спастись – перестрелку наверняка слышали ближайшие патрули северян. Только сначала надо было еще немного помочь янки. Он выстрелил дважды, убив еще одного партизана и ранив второго. А когда двое инженеров подобрали упавшее оружие, остальные партизаны развернули коней, бросив своего мертвого главаря, и помчались прочь, вскоре скрывшись в тумане, который поднимался над теплой землей.
Серый пустился рысью.
– Ты как, выдержишь, Бедовый? – спросил Чарльз напряженным, охрипшим голосом.
Когда они проехали чуть вперед, Чарльз оглянулся и увидел, что на снегу, который только что был белым, через равные промежутки темнеют следы из кровавых пятен. Он слишком хорошо понимал, чем это закончится, но от бессилия мог лишь ругаться.
Только теперь он вспомнил, что где-то в суматохе уронил карабин, но это уже не имело значения. Ничего больше не имело значения, кроме его прекрасного храброго коня, который так долго и преданно служил ему только для того, чтобы попасть под случайную пулю в этой бессмысленной мелкой стычке, о которой даже не упомянут в официальных сводках.
– Черт, – бормотал Чарльз, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться в голос, и уже почти ничего не видя от слез. – Черт, черт!
Словно понимая, что до безопасного места еще далеко, Бедовый несся вперед с резвостью и восторгом жеребенка. Его копыта легко взрезали снег и грязь, а потом застучали по бревнам лежневки и крытому деревянному мосту. За мостом они снова свернули на запад, к открытому полю, и вскоре Чарльз услышал за спиной шум погони, который становился все громче.
Быстро обернувшись, он увидел двоих партизан Фоллиуэлла. Один отпустил поводья и выстрелил из карабина. Пуля выбила ком земли из дороги перед Бедовым, и серый повернул с уверенностью опытного боевого коня.
Холодный солнечный свет отбрасывал бледные тени всадников, несшихся через поле, – одна бежала впереди, две сзади. Чарльз дышал почти так же тяжело, как его конь, мечтая поскорее добраться до темнеющего впереди леса, но понимая, что каждое лишнее усилие заставляет Бедового терять кровь. Грива серого под ветром стояла торчком, а в его лихорадочно блестящем глазу Чарльз увидел боль и одновременно радость от боя.
Когда они наконец нырнули в лес, сзади раздался еще один выстрел. Пуля попала в дерево. Замерзшая ветка за спиной Чарльза сломалась и упала с громким треском. Чарльз дал шпоры коню, и Бедовый понесся вперед, оставляя за собой кровавые следы.
Ветки хлестали Чарльза по лицу, расцарапав щеку. Он слышал тяжелое дыхание серого и чувствовал, как тот с каждой минутой теряет последние силы. Через Хэтчерс-Ран он перепрыгнуть не смог, поэтому им пришлось скакать прямо по воде, поднимая фонтаны брызг. Еще через мгновение Чарльз увидел укрепления конфедератов.
Он замахал шляпой, выкрикивая пароль. Потом махнул рукой назад, показывая своим на погоню, и парни за брустверами открыли огонь.
Партизаны тут же развернули коней и помчались обратно. Один еще успел погрозить на прощание кулаком.
Чарльз остановил Бедового, спрыгнул на землю, вытер кровь со щеки и повел коня к краю окопов, не переставая бормотать ему какие-то нежные слова, хотя в мире не нашлось бы таких слов, чтобы он мог выразить свою благодарность. Над ним часто смеялись из-за того, что он относится к лошади как к человеку, но ведь последние полчаса Бедовый и вел себя как человек; он понимал, что Чарльз в беде, и сделал все, чтобы спасти своего друга. И Чарльз был обязан ему своим спасением не меньше, чем Билли, который получил его пулю.
Бедовый споткнулся и чуть не упал. Чарльз повел его в полукруг из голых кустов, отпустил поводья и смотрел, как серый медленно опустился на правый бок, тяжело дыша. Левый бок от холки до живота был покрыт розовой пеной.
К Чарльзу тихо подошли двое дозорных.
– Найдите мне одеяло, – не оборачиваясь, сказал он.
– Сэр, здесь уже нет никаких одеял…
– Найдите одеяло!
Через пять минут кто-то протянул через его левое плечо одеяло, сшитое из лоскутов ковра. Чарльз осторожно накрыл Бедового. Серый попытался поднять голову, как будто хотел видеть своего хозяина. Чарльз встал коленями на мокрую землю и стал гладить его по шее.
– Ты лучшая в мире лошадь, – шептал он, ласково проводя рукой вверх и вниз. – Лучшая в мире.
Через двадцать минут Бедовый умер.
Стоя на коленях рядом с серым, Чарльз крепко прижал к лицу грязные ладони. Ему хотелось заплакать, но после Шарпсберга слез больше не было. Очень долго Чарльз не двигался с места. Из двери ближайшего бревенчатого укрытия то и дело выглядывали измученные, исхудавшие лица. Но все молчали, никто и не подумал насмехаться над высоким мужчиной с окровавленной щекой, который стоял на коленях, обнажив голову перед своей павшей лошадью.
