– Боже, избавь меня от джентльменов в армии, – пробормотал Чарльз, когда несколько его подчиненных развернули своих скакунов к изгороди, разделявшей дорогу и пастбище.
Черные лошади промчались вдоль изгороди, за ними неслись вспотевшие сержанты. Когда они скакали мимо ровной шеренги добровольцев в ладных серых мундирах со сверкающими золотыми пуговицами, старший лейтенант Чарльза, коренастый веселый парень с рыжими кудрями, прокричал:
– Вы откуда, ребята?
Ответ донесся вместе с порывом июньского ветра, смешавшись со стуком копыт:
– Отряд «Черные всадники», округ Фокир!
– Да пусть себе скачут, Чарли! – крикнул первый лейтенант Амбруаз Пелл своему командиру.
Чтобы прекратить беспорядки в строю, Чарльз рявкнул во все горло:
– В походную колонну по два… становись! Рысью… марш!
Приказ был выполнен настолько неохотно, что больше напоминал открытое неповиновение. Наконец отряд кое-как выстроился в ровные двойки и двинулся правильным аллюром, а когда Чарльз отдал команду «в галоп», бросился вперед, радостно улюлюкая и подбрасывая вверх фуражки. Но догнать сержантов, гнавших пятерку вороных коней, они уже не смогли – те пересекли пастбище и скрылись за деревьями.
Чарльз почувствовал укол зависти. Если эти сержанты действительно были из отряда «Черные всадники», о котором он столько слышал, то они нашли прекрасных скакунов. Своей лошадью, купленной в Колумбии, он был недоволен. Она была хороших кровей, но слишком норовиста и вполне оправдывала свое имя – Чертовка.
Извилистая дорога круто повернула на северо-восток, в сторону от огороженного пастбища. Чарльз снова перевел отряд на рысь, не обращая внимания на очередной легкомысленный вопрос Амбруаза, который, к несчастью, достался ему в помощники. Проклиная все на свете, он в который раз спрашивал себя, как можно сделать настоящую боевую единицу из этой кучки аристократов, которые обращались к своему командиру вот так запросто, по имени, презирали всех выпускников Вест-Пойнта, а то и вообще лезли в драку, если им почему-то не нравился приказ. Уже дважды, с тех пор как он прибыл в лагерь в округе Гановер, Чарльзу пришлось применить кулаки, чтобы добиться повиновения.
В добровольческом легионе Хэмптона его отряд, набранный из разных уголков Южной Каролины, был самым неудачным. Почти все остальные пешие или конные подразделения формировались в каком-нибудь одном округе, а то и вовсе в одном городе. Обычно тот, кто собирал их, и выигрывал выборы, на которых добровольцы избирали себе командира. Но в отряде Чарльза не было ни дружбы, ни духа товарищества, часто свойственных землякам; у него собрались парни из самых разных мест – и горных районов, и предгорий, и даже из его родных низин. Командовать столь разношерстной публикой должен был человек, имеющий не только безупречное происхождение, но и немалый опыт в военном деле. Амбруаз Пелл, конкурент Чарльза на выборах, отвечал лишь первому требованию, и Уэйд Хэмптон еще до голосования дал ясно понять, кого он предпочитает. Но даже при такой очевидной поддержке Чарльз победил с перевесом всего в два голоса и уже начинал жалеть, что обогнал Пелла.
Однако сейчас, когда в лицо дул легкий летний ветерок, а Чертовка вела себя смирно и послушно шла вперед, он подумал, что, возможно, надо просто больше внимания уделять дисциплине. Эта война до сих пор считалась всего лишь веселой забавой. Один из генералов янки, Бенджамин Батлер, уже был с легкостью разбит в жестокой схватке при Бетел-Чёрч. Столица янки, где теперь сидел новый президент, уроженец Запада, которого многие южнокаролинцы называли Гориллой, по слухам, превратилась в настоящую покинутую деревню, как ее описал Голдсмит
[2]. А главной бедой четырех частей хэмптоновского легиона, похоже, были кишечные колики, ставшие следствием слишком долгих праздников в Ричмонде.
Все добровольцы подписали контракт на двенадцать месяцев, но никто из них всерьез не верил, что вся эта неразбериха между двумя правительствами продлится дольше девяноста дней. Вдыхая ароматы нагретой солнцем травы и конского пота, Чарльз, которому в этом году уже исполнилось двадцать пять, высокий, статный, загорелый до черноты, вообще с трудом верил, что идет война. Он даже не мог вспомнить то ощущение пустоты в животе, которое возникает при звуках выстрелов, хотя только в начале года ушел со своей техасской службы во Втором кавалерийском полку Соединенных Штатов. Он вернулся домой, чтобы служить Конфедерации.
– «От границы скакал Лохинвар молодой…»
[3]
Чарльз улыбнулся, Амбруаз продолжал нараспев читать знаменитые строки, все остальные тут же к нему присоединились:
– «Всех коней был быстрей его конь боевой…»
Они, конечно, поддразнивали его, и ему не стоило позволять им горланить стихи, но он промолчал, вложив в это молчание свою отстраненность от них. Чарльз был всего на год-другой старше большинства своих подчиненных, но испытывал к ним нечто вроде родительского чувства.
– «Ты в любви благороден, в сраженье – герой, кто сравнится с тобой, Лохинвар молодой?»
Как все-таки южные мальчики любят Скотта! И еще, безусловно, женщины. Восторгаются рыцарским духом его книг, без конца перечитывают его романы и стихи. Быть может, такое странное преклонение перед старым сэром Вальтером и есть одна из причин этой, без сомнения, очень странной войны, которая даже толком еще не началась? Кузен Купер, взгляды которого всегда расходились с взглядами других членов семьи Мэйн, часто говорил, что Юг слишком много смотрит назад, вместо того чтобы сосредоточиться на сегодняшнем дне и обратить взор на Север, где огромные производства, вроде металлургического завода Хазардов, уже давно преобладают как во внешнем облике региона, так и на политической сцене. А привычку южан постоянно оглядываться назад и поклоняться воспетым Вальтером Скоттом рыцарям с плюмажем Купер считал вредной и опасной.
Внезапно впереди раздались два выстрела, сзади кто-то закричал. Чарльз резко обернулся и с облегчением увидел, что солдат, который кричал, по-прежнему сидит в седле и даже не ранен. Снова повернувшись вперед, он мысленно выругал себя за невнимательность и сосредоточился на густой ореховой роще справа от дороги. Пятна синего между деревьями подтвердили его догадку – мушкетный огонь велся именно оттуда.
Амбруаза и еще нескольких человек выстрелы только раззадорили.
– А давайте-ка поймаем этих бродяг! – крикнул кто-то в строю.
Вот идиот, подумал Чарльз, чувствуя холодок внутри. Теперь он рассмотрел в лесочке и лошадей и едва успел выкрикнуть приказ к атаке, как грянули новые выстрелы, почти заглушившие его крик.
Глава 2
Штурм был шумным и беспорядочным, зато весьма эффективным. Мелькавшие между деревьями синие пятна, яркие в солнечном свете, как птичье оперение, оказались бриджами полудюжины всадников вражеского патруля. Когда бравая кавалерия Чарльза с гиканьем ворвалась в рощу, янки в страхе помчались прочь.
