Зато произошло нечто неожиданное. Какой-то коренастый первый лейтенант с уже довольно сильно отросшей бородой вдруг отошел от группы офицеров, обступивших Джо Джонстона, и бросился к Чарльзу, крепко обняв его:
– Бизон! Так и думал, что встречу тебя здесь!
– Фиц! Отлично выглядишь! Я слышал, ты в штабе генерала Джонстона?
Фицхью Ли, племянник Роберта Ли, был близким другом Чарльза в Вест-Пойнте и Техасе.
– Не так отлично, как ты, капитан, – последнее слово он подчеркнул насмешливым тоном.
– Вот только не надо дразнить меня этим, – рассмеялся Чарльз. – Я знаю, кто тут главнее. Вы – регулярная армия, а мы всего лишь подразделение штата.
– Уверен, ненадолго. Ну и ну! Вот и еще одна распрекрасная морда, которую ты должен узнать. И разумеется, в окружении восторженных дам – где же ему еще быть?
Чарльз посмотрел в ту сторону, куда указывал Фиц, и сердце его подпрыгнуло от радости при виде старого друга. Пышная рыжевато-коричневая борода, небрежно заткнутые за пояс перчатки, желтая роза в петлице – Стюарт был само обаяние. Его ярко-голубые глаза задорно сверкали, когда он говорил комплименты окружавшим его дамам.
Командир Первого Виргинского кавалерийского полка уже учился на последнем курсе, когда Чарльз только поступил. Они познакомились, когда в первый же день пребывания Чарльза в Академии Стюарт и еще несколько старших кадетов разыграли его, как часто поступали с неопытными новичками. Чарльз навсегда запомнил, как они тогда обрили ему половину головы, а потом сбежали и он был вынужден предстать в таком виде перед всем строем. Потом они подружились. Заметив их, Стюарт извинился перед разочарованными дамами и пошел к ним – и в эту минуту Чарльз увидел, как какой-то майор из Первого Виргинского пригласил на танец полногрудую блондинку в светло-голубом шелковом платье. Это была Августа.
Когда Стюарт подошел к ним, Чарльз увидел его сапоги с золотыми шпорами, о которых ходило столько слухов.
– Бизон Мэйн! Ну, теперь вечер удался!
Приветствие Чарльза было сдержанным и официальным.
– Полковник…
– Эй, брось… Ты не должен здороваться со старым цирюльником так сухо.
– Ладно, Красавчик. Рад тебя видеть. Вы с генералом Борегаром теперь настоящие герои.
– Еще бы! Я слышал, будто янки считают, что мы все ездим исключительно на черных жеребцах, изрыгающих огонь и серу. Отлично! Чем сильнее они будут бояться, тем быстрее мы их сметем. Идем, выпьем виски!
Все трое направились к бару, где чернокожий официант почтительно выполнил заказ. Стюарт не мог удержаться, чтобы немного не позлорадствовать.
– Слышал, вы пропустили ту заварушку? Да, не повезло. А как вам ваш командир? – Он кивнул на Хэмптона, который стоял поодаль и разговаривал с каким-то штатским; толпы почитательниц рядом с ним не было.
– Лучше не бывает.
– Но какой же из него кавалерист? Он же старый.
– Он великолепный наездник. Не хуже любого из нас.
Сияющая улыбка Стюарта ослабила возникшее на миг напряжение. Виски тоже помог. Вскоре они болтали о дяде Фица, который в пору их юности был суперинтендантом Вест-Пойнта, а теперь сражался с федералами на западе штата.
Взгляд Чарльза то и дело возвращался к Августе. Теперь она танцевала галоп, все с тем же майором, которого Чарльз про себя уже называл не иначе как напыщенным фатом.
– Хороша крошка, – внезапно сказал Фиц.
– Ты ее знаешь? – удивился Чарльз.
– Конечно. Богатая женщина. Ну то есть не то чтобы очень богатая… Покойный муж оставил ей кое-что. Ее родня по линии матери – Дунканы, одна из старейших семей на Раппаханноке. И одна из самых родовитых.
– Вот только дядя у нее предатель, – добавил Стюарт. – Продался северянам, этим любителям африканцев. Как и мой тесть.
– Однако ты назвал сына в честь старого Кука, – напомнил Фиц.
– По моему настоянию Флора поменяла имя мальчику. Теперь он не Филип, а Джеймс. Отныне и навсегда. – Улыбка Стюарта стала холодной, а огонь истовой веры в его глазах встревожил Чарльза.
Стюарт поспешил откланяться – его ждали и другие почитатели. Попрощались они вполне дружески, но у Чарльза осталось ощущение, что отныне их разделяют звания и положение в обществе и что они оба это поняли. Это ввергло его в состояние легкой грусти, которая только усилилась, когда оркестр снова заиграл и майор опять пригласил Августу на танец.
– Если это та, которую ты искал, иди к ней! – прошептал Фиц.
– Он старше меня по званию.
– Ни один уважающий себя южанин не посмотрит на это как на препятствие. Кроме того… – Фиц еще больше понизил голос. – Я знаю этого человека. Он дурак. – Фиц толкнул Чарльза в плечо. – Иди же, Бизон, или вечер пройдет впустую и тебе нечего будет вспомнить.
Пытаясь понять, почему он так взволнован и не уверен, Чарльз направился через толпу к краю танцевальной площадки, где весело кружили пары. Он заметил, что Августа наблюдает за ним – с радостью и, если только ему это не померещилось, с облегчением. Чарльз быстро обдумал свою стратегию, выждал, когда закончился танец, и тут же подошел к ней:
– Кузина Августа! Майор, прошу меня простить, что прерываю вашу милую беседу. Я даже представить не мог, что встречу здесь свою родственницу.
– Вашу родственницу? – повторил офицер из Первого Виргинского трубным голосом, потом нахмурился и строго посмотрел на Августу. – Вы не говорили, что у вас есть родня в пальмовом штате, миссис Барклай.
– Разве? Ну, у Дунканов их целая уйма. А нашего дорогого Чарльза я не видела уже два… нет, пожалуй, даже три года. Майор Годак – капитан Мэйн. Вы нас извините, майор?
Улыбнувшись, она взяла Чарльза под руку и отвела от хмурого виргинца.
– Гадок, вы сказали? – весело прошептал Чарльз; он вдруг почувствовал, как его бросило в жар, когда ее грудь случайно коснулась его руки.
– Да, это ему больше подходит. Пустая голова и ноги как из свинца. Я уж думала, мне придется терпеть его весь вечер.
– Пустая голова и свинцовые ноги – это, надеюсь, не из мистера Поупа?
– Нет, но у вас определенно хорошая память.
– Достаточно хорошая, чтобы помнить, что я не должен называть вас Гус.
Она легонько хлопнула его по руке веером:
– Поосторожнее, или я вернусь к Гадоку.
– Этого я точно не допущу. – Чарльз оглянулся через плечо. – Все еще там топчется. Давайте-ка с вами перекусим.
Чарльз принес Августе бокал пунша, а потом стал наполнять две маленькие тарелки закусками. Рядом остановилось несколько девушек. Одна из них, подчеркнуто громко, с выраженными театральными интонациями, рассказывала фельетон, который Чарльз уже слышал в гарнизоне. Первой его опубликовала «Ричмонд икзэминер», представив как некую басню об орангутанге по имени Старина Эйб.
