Книга Любовь и война. Великая сага. Книга 2, страница 74. Автор книги Джон Джейкс

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Любовь и война. Великая сага. Книга 2»

Cтраница 74

В частных разговорах Поллард высказывался даже более злобно. Он называл Дэвиса миссисипским выскочкой; обвинял в том, что президент будто бы делает все, что велит ему жена, – «да он просто воск в ее руках»; не забывал напомнить своим слушателям о том, что Дэвис протестовал против решения конгресса о переносе столицы в Ричмонд, – «разве это не говорит о его отношении к нашему любимому городу?» – и о том, что, получив известие о своем избрании, сообщил об этом своей жене таким тоном, словно получил смертный приговор.

Поллард был не одинок в своей неприязни к президенту. На Юге поднялась уже целая волна недовольства, и люди зачастую не стеснялись выражать его весьма резко и нелицеприятно. Вице-президент Стивенс открыто называл Дэвиса тираном и деспотом. Многие требовали немедленного смещения президента, а церемония его избрания на полный шестилетний срок должна была состояться в ноябре.

Разочарование в новом правительстве было одной из причин подавленного настроения Хантуна. Другой причиной была Эштон. Все свое время она тратила на то, чтобы любыми путями подняться как можно выше по социальной лестнице. Дважды она заставляла Хантуна принимать приглашение на ужин у Бенджамина, этого хитрого маленького еврея, с которым у нее было много общего. Оба выбирали осторожную тактику, всем угождали, никого не оскорбляли – ведь нельзя предсказать заранее, откуда может нагрянуть буря на следующей неделе.

Одна по-настоящему дикая ссора испортила Хантуну все лето. Через две недели после приема в «Спотсвуде» некий джентльмен, имевший связи в Валдосте и на Багамах, появился в резиденции, в которую Хантун и Эштон переехали за несколько дней до этого. Джентльмен предложил Хантуну купить долю в том, что он называл своей судоходной компанией. Оказалось, что в английском графстве Мерсисайд, а именно в Ливерпуле, у него есть быстроходный пароход «Русалка», который можно было бы переоснастить за вполне разумную цену, для того чтобы он мог курсировать между Нассау и побережьем Конфедерации в обход блокады.

– И что же будет перевозить ваша «Русалка»? – спросил Хантун. – Ружья и боеприпасы?

– О нет, – улыбнулся мистер Ламар Хью Август Пауэлл. – Предметы роскоши. На них можно заработать гораздо больше. Как вы понимаете, предприятие довольно рискованное, поэтому речь идет скорее о краткосрочной сделке, чем о длительной договоренности. По моим расчетам, если правильно выбрать груз, то двух успешных рейсов будет вполне достаточно, чтобы получить прибыль минимум в пятьсот процентов. А потом янки могут потопить судно, если захотят. Если же рейсы продолжатся, то возможный доход для партнеров достигнет астрономических цифр.

Хантун вдруг заметил, что его жена очень внимательно наблюдает за их гостем. Сам он всегда опасался красивых мужчин, потому что не принадлежал к их числу; впрочем, он пока не мог сказать, что больше привлекло Эштон в мистере Пауэлле – его внешность или же предложенная им сделка. В любом случае он не собирался иметь дело с этим проходимцем, потому что предусмотрительно навел справки о его прошлом, после того как получил от него записку с просьбой о встрече.

Он выяснил, что Пауэлл успел побывать и наемным солдатом в Европе, и пиратом в Южной Америке. В его досье значилось, что по закону он освобожден от воинской обязанности как владелец более чем двадцати рабов. В своей декларации Пауэлл заявлял, что на его семейной плантации возле Валдосты проживает семьдесят пять рабов, однако один знакомый Хантуна написал ему из Атланты, что на самом деле эта «плантация» представляет собой полуразрушенный фермерский дом с прилегающими к нему постройками, где обитают три человека по фамилии Пауэлл: мужчина и женщина за семьдесят и сорокалетний увалень с рассудком младенца, брат которого давно сбежал куда-то на Запад. Едва ли подобные рекомендации можно было считать безупречными, что, разумеется, и определило отношение Хантуна к их посетителю.

– У меня нет желания участвовать в этом, мистер Пауэлл, – сказал он.

– Могу я узнать причину?

– Их несколько, но достаточно даже одной, самой важной. Это непатриотично.

– Понимаю. Вы предпочитаете быть бедным патриотом, а не богатым, так?

– Импорт духов, шелка, а также шерри для министра Бенджамина не вписывается в мое представление о патриотизме.

– Но, Джеймс, дорогой… – начала было Эштон.

Смутно чувствуя исходящую от этого хлыща угрозу, Хантун перебил ее:

– Мой ответ «нет», Эштон.

Когда Пауэлл ушел, они допоздна кричали друг на друга.

– Разумеется, я говорил то, что думал! – отбивался Хантун. – Я не желаю иметь ничего общего с этим беспринципным авантюристом! И, как я уже сказал ему, у меня достаточно для этого оснований.

Эштон, сжав кулаки и зубы:

– Так назови их!

– Хорошо… Прежде всего – личный риск. Ты можешь себе представить, какие будут последствия, если все раскроется?

– Да ты просто трус!

– Боже, – побагровел Хантун, – как же я тебя иногда ненавижу! – Правда, перед тем, как это сказать – очень тихо, – он отвернулся.

Через какое-то время Эштон завелась снова, еще более злобно:

– Мы живем на мои деньги, не забывай! На мои! Ты зарабатываешь не больше черномазых на плантации! Это я управляю нашими средствами…

– Благодаря моему терпению.

– Это тебе так кажется! Я могу тратить деньги как захочу!

– Хочешь проверить это в суде? По закону все эти деньги стали моей собственностью, как только мы поженились.

– Ах ты, самодовольный адвокатишка! – Она сорвала с кровати одеяла, скомкала их и вышвырнула в коридор. – Будешь спать на кушетке, если, конечно, поместишься там, жирный боров! – Она вытолкала мужа из спальни.

Чувствуя, как на глазах выступили слезы, он поднял руку в примиряющем жесте:

– Эштон…

Хлопнувшая дверь ударила его по ладони. Он прислонился к стене и закрыл глаза.

На следующий день они помирились, как мирились всегда, но супружеской близости Эштон не допускала еще две недели. После этого настроение ее заметно улучшилось; она была бодра и весела и как будто вовсе забыла и о Пауэлле, и о его предложении.

Однако воспоминание о той ссоре никак не хотело уходить, став еще одним тревожным облаком на горизонте, который, казалось, и без того уже был заполнен ими. Так Хантун и сидел за своим столом с фальшивой банкнотой в руках, глядя в одну точку бессмысленным взглядом. Его начальнику пришлось весьма многозначительно напомнить ему, что давно пора идти в редакцию.


Как правило, рабочий день в Ричмонде заканчивался в три часа, после чего обычно начинался длительный обед, который подавали уже вскоре. Однако на семьи правительственных служащих такой режим не распространялся. К радости Эштон, ей крайне редко приходилось обсуждать меню с ее чернокожей кухаркой, тем более что она находила это занятие ужасно скучным. Обычно Джеймс возвращался домой после половины восьмого, как раз к легкому ужину.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация