– Подумай хорошенько. Это достойная леди. Будь и ты такой же. Не веди себя как упрямая коза. Согласись.
Джейн все еще колебалась. Тетушка Белле не сводила с нее сердитого взгляда.
– Что, если мы договоримся вот как, миссис Мэйн? – помолчав, произнесла Джейн. – Я буду работать на вас, чтобы оплатить наше содержание. И никому из ваших людей не скажу, куда мы собираемся, чтобы не волновать их. А как только тетушка Белле достаточно поправится, мы уедем.
– Это справедливо, – согласилась Мадлен.
– Джейн всегда держит свое слово, – добавила тетушка Белле.
– Да, она производит именно такое впечатление. – Глядя на Джейн, Мадлен кивнула, и, хотя ни одна из женщин не улыбнулась, с этого момента они начали нравиться друг другу.
– Думаю, наш новый управляющий тоже не станет возражать, во всяком случае, я надеюсь, что он…
Ее прервали голоса, раздавшиеся в сумерках. Орри и надсмотрщик вышли в круг оранжевого света фонаря рядом с кухонной дверью.
– Я все объяснил Энди, – сказал Орри. – Там есть свободная хижина. А вы… – Он не договорил, но в его молчании уже звучал вопрос.
– Да, мы обо всем договорились, – заверила его Мадлен. – Энди, это тетушка Белле и ее племянница Джейн. – Она коротко рассказала об их уговоре.
– Хорошо, – только и ответил Энди.
Глядя на девушку, молодой надсмотрщик дружески улыбнулся ей. Мадлен вдруг стало жаль его. Эту девушку явно не интересовало ничего, кроме ее убеждений.
– Мистер Орри сказал, у вас есть повозка, – добавил Энди. – Давайте поедем в поселок на ней.
– Прихвати жареного мяса с кухни, – велел ему Орри. – Вы обе, наверное, голодны.
– Просто умираем от голода, – кивнула сухонькая окторонка. – Мистер Мэйн, я вас не знаю, но вы тоже начинаете мне казаться добрым христианином.
Когда повозка медленно покатила к поселку рабов, Энди через плечо оглянулся на Джейн. Еще когда он подошел к кухонному крыльцу и увидел ее в свете фонаря, он едва смог сдержать вздох изумления. Никогда в жизни он не видел никого прекраснее этой девушки. Набравшись храбрости, он заговорил с ней:
– Вы очень складно говорите, мисс Джейн. Умеете читать?
– И писать, – ответила она, держа ногу тетушки Белле на коленях. – Считать тоже умею. Миссис Милсом за год до смерти, когда уже знала, что тяжело больна, стала меня учить.
– Но это незаконно.
– Она сказала – к черту закон. Это была дерзкая старая леди. Она сказала, что мне придется самой пробивать себе дорогу в жизни. – (Мул неторопливо переставлял ноги; оси повозки жалобно поскрипывали.) – А ты умеешь читать и писать?
– Нет, – ответил Энди и тут же, надеясь произвести хорошее впечатление, добавил: – Но мне бы хотелось научиться. Да, очень хотелось бы. Человек больше уверен в себе, если учится.
– Человек не может быть уверен в себе, если он чья-то собствен… – Тетушка Белле впилась ногтями в запястье племянницы, и та остановилась на полуслове, а потом, помолчав, сказала: – Я бы с радостью тебя научила, но без разрешения миссис Мэйн не могу.
– Может, она и разрешит.
– Давайте сначала поедим, – проворчала тетушка Белле. – Тут ведь пока еще все помнят, о ком надо заботиться?
– Конечно! – радостно откликнулся Энди.
Повозка въехала на дорогу между двумя рядами домов. Возле корявого основания громадного дуба, росшего между двумя хижинами, прислонившись спиной к шершавой коре, сидел Каффи. В зубах он держал веточку, правая рука лежала между ног, лениво почесывая промежность. Заметив в повозке незнакомую девушку, он выпрямился. Он не слышал, чтобы хозяева покупали новых рабов. Тогда кто она? Ему сразу захотелось выяснить.
Бросив злобный взгляд на Энди, который не обратил на это внимания, Каффи смотрел, куда поедет повозка. Жадно ощупывая глазами пышную грудь девушки, он энергичнее задвигал рукой.
Лежа в кровати под стеганым одеялом, Орри сказал:
– Мне понравилась эта негритянка. Острая на язык, как и старуха. Но мне кажется, ей можно доверять.
– Иначе я бы не позволила ей остаться. – Мадлен ласково коснулась мужа. – Все будет хорошо, не волнуйся. Давай не будем тратить последнюю ночь на эти переживания.
– Боже, как же я буду скучать без тебя!
– Покажи мне, как именно…
Утром, уже в шляпе, длинном сюртуке и галстуке, подходившем разве что для похорон, Орри поцеловал рассеянно улыбавшуюся мать.
– Спасибо, что навестили нас, сэр, – сказала она. – Приезжайте еще, хорошо?
Когда он поцеловал жену, она крепко прижалась к нему и прошептала:
– Да хранит тебя Господь, любимый! Однажды, когда я еще была маленькой, наступил момент, когда я вдруг поняла значение слова «смерть». Я заплакала и побежала к отцу. Он взял меня на руки и сказал, что я не должна позволять этому слову слишком сильно пугать меня, потому что все мы живем по одним законам. Сказал, что уму и сердцу становится легче, если мы помним о бренности всего живого. Мне понадобились годы, чтобы понять его и поверить ему. Но… но я не хочу, чтобы это случилось с тобой раньше отведенного срока. Жизнь стала такой прекрасной…
– Не тревожься, – постарался успокоить ее Орри. – Скоро мы снова будем вместе. Я не думаю, что кто-нибудь станет стрелять в офицера, который сидит за письменным столом.
Он поцеловал ее еще раз, обнял и сел в карету; Аристотель взмахнул поводьями, и лошади бодро понеслись по аллее.
Глава 41
Кое-кто из штатских американцев еще помнил, что двумя главными врагами, погубившими британскую армию в Крыму, были грязь и болезни. Вскоре после падения форта Самтер эти люди решили по возможности предотвратить в гарнизонах Союза ошибки, совершенные полдюжины лет назад на другом конце света.
Как только план был обнародован, армейские врачи начали издеваться над ним, называя его создателей дилетантами, которые суются не в свое дело. То же самое повторяло и большинство государственных служащих. Однако зачинщики настояли на своем, и уже к середине лета Санитарная комиссия Соединенных Штатов была создана. Управляющим делами стал Фредерик Ло Олмстед, известный тем, что в 1856 году создал проект Центрального парка Нью-Йорка, а также своими нелицеприятными высказываниями в адрес рабства, опубликованными в его популярных мемуарах.
Линкольн и военное министерство не хотели утверждать комиссию, но были вынуждены это сделать, так как с ней оказались связаны такие важные люли, как мистер Бейч, известный журналист и внук Бена Франклина, и Сэмюэль Гридли Хауи, прославленный бостонский врач и гуманист. Но даже после официального признания члены комиссии не могли простить президенту того, что он назвал их пятым колесом в телеге.
Нравилось это противникам или нет, но комиссия начала активно снабжать солдат предметами, которых им не хватало, и проверять чистоту в гарнизонах и госпиталях. Некоторые из тех, кто возражал против такой работы, сменили гнев на милость после Булл-Рана, когда шестнадцать повозок Санитарной комиссии поехали на место сражения, чтобы забрать раненых, в то время как им навстречу врассыпную бежали союзные солдаты.
