– Не согласна. Ты идеально подходишь. Хочешь, я попрошу доктора Хауи написать для тебя рекомендательное письмо?
– Да… – И уже тверже: – Да, пожалуйста!
В тот вечер Вирджилия не могла заснуть от волнения. Ей казалось, что она наконец-то нашла способ служить Союзу и отплатить тем, кто был виноват в смерти ее возлюбленного. Когда она все-таки уснула, сны ее были мрачными и зловещими.
Могила Грейди вдруг разверзлась. Он восстал из нее и протянул к Вирджилии руку, моля об отмщении, а из его глаз, носа и губ сыпались комочки земли.
Потом видение размылось, сменившись картиной какой-то незнакомой плантации, где призрачные черные фигуры ритмично двигались, оплодотворяя стонущих цветных девушек, чтобы произвести на свет новых рабов.
Следом перед ней появился длинный ряд мужчин в сером; Вирджилия видела, как в них стреляют – раз, другой, снова и снова; кровь расплывалась на груди их серых мундиров, а какой-то человек в синей форме федералов все продолжал стрелять. Она знала этого убийцу. Она ухаживала за ним в полевом госпитале, пока он не оправился окончательно, чтобы снова вернуться в строй.
Вирджилия проснулась мокрая от пота и возбужденная.
В записке, приложенной к рекомендательному письму, доктор Хауи дал Вирджилии два главных совета: она не должна одеваться слишком нарядно для встречи с мисс Дикс и, хотя суперинтендант медсестер сразу распознает грубую лесть, все же выучить несколько цитат из «Бесед о простых вещах». Эту небольшую книгу домашних советов Доротея Дикс написала еще в 1824 году, и она до сих пор продавалась с неизменным успехом. В брошюре было всего шестнадцать страниц, но автор весьма гордилась своим произведением.
В начале декабрьской оттепели Вирджилия приехала в Вашингтон. Когда она вышла на солнечную платформу, то сразу поморщилась от ужасного запаха, поднимавшегося из восьми сосновых ящиков возле багажного вагона. Из них на платформу сочилась вода. Вирджилия спросила носильщика, что в этих ящиках.
– Солдаты, мэм. В такую погоду лед сразу тает.
– Они погибли в бою?
– Насколько я знаю, нет. Умерли от дизентерии или чего-то в таком же роде. Если вы тут немного задержитесь, то увидите сотни таких ящиков.
С трудом сглотнув набухший в горле ком, Вирджилия вышла со станции, сжимая в руке дорожную сумку. Неудивительно, что Санитарная комиссия считала свою работу чрезвычайно необходимой, думала она.
На следующий день в десять утра она вошла в контору Доротеи Дикс. Мисс Дикс, старая дева лет шестидесяти, казалась безупречно аккуратной во всем – одежде, жестах, манере говорить.
– Очень приятно познакомиться с вами, мисс Хазард. Ваш брат работает в министерстве Кэмерона, не так ли?
– Вообще-то, там работают два моих брата. Второй служит в артиллерийском управлении генерала Рипли. Как раз его жена и посоветовала мне прочитать вашу книгу, и она мне очень понравилась.
Вирджилия мысленно взмолилась, чтобы мисс Дикс не стала задавать вопросы по содержанию книги, потому что не потрудилась ее купить или взять у кого-то, чтобы прочитать.
– Рада это слышать. Вы собираетесь повидаться с братьями, пока будете в городе?
– О, разумеется! Мы очень близки. – Не слишком ли восторженно она это произнесла, выдавая тем самым ложь? – На самом деле я собираюсь остаться здесь насовсем. Мне бы хотелось стать сестрой милосердия, хотя, боюсь, знаний у меня для этого недостаточно.
– Любая умная женщина может быстро научиться практическим навыкам. Но есть одно качество, совершенно необходимое для такой работы, которое нельзя приобрести, оно должно быть врожденным.
Мисс Дикс сложила руки и оглядела Вирджилию серо-голубыми глазами; сквозящая в них суровость странным образом не сочеталась с женственной линией ее шеи и мягким голосом.
– И что это? – поторопила ее Вирджилия.
– Сила духа. Женщины в моих отрядах санитарок и медсестер сталкиваются с грязью, кровью, развратом и непристойностями, которые в силу своего воспитания я просто не могу описать. Мои сиделки терпят враждебность пациентов и докторов, хотя, казалось бы, последние должны быть нашими союзниками. Я четко знаю, что и как нам следует выполнять. Я не терплю разногласий и споров, они только сильнее настраивают против нас некоторых политиков и врачей. Через все эти испытания нам приходится проходить каждый день. Но самое главное среди них – это испытание человеческого духа. Если вы решите присоединиться к нам, вам придется заниматься тем, чем я занимаюсь много лет, – просто потому, что кто-то должен это делать. И вам придется не просто заглянуть в ад, а войти в него.
Вирджилия дышала с тихим присвистом, пытаясь скрыть чувственное возбуждение, вновь охватившее ее. Она больше не видела мисс Дикс, перед глазами проходили несчетные ряды молодых мужчин в мундирах цвета кадетский серый, которые с криком падали на землю, обливаясь кровью. Грейди, стоявший рядом, при виде этого зрелища довольно усмехался, демонстрируя прекрасные искусственные зубы, которые она ему купила, чтобы заменить те, что у него вырвали в знак его рабского положения…
– Мисс Хазард?
– Простите. Пожалуйста, простите меня. На миг голова закружилась.
– И часто с вами такое бывает? – нахмурилась мисс Дикс.
– О нет… нет! Это просто жара.
– Да, для декабря погода необычная. Так что вы ответите на все, что я вам сказала?
Вирджилия промокнула верхнюю губу носовым платком. Яркий свет, проникавший из окна, сильно подчеркивал оспины на ее лице, которые она не стала запудривать.
– Я активно участвовала в аболиционистском движении, мисс Дикс. И следовательно, часто видела… – она постаралась придать больше силы голосу, – изуродованные тела беглых рабов, которых секли и жгли их хозяева. Видела шрамы, чудовищные уродства. И выдержала. Тяготы работы медсестры я тоже выдержу.
После этих слов мисс Дикс первый раз улыбнулась гостье:
– Восхищаюсь вашей решимостью. Это хороший знак. По внешности вы тоже подходите, да и доктор Хауи дает вам прекрасные рекомендации. Не перейти ли нам к практической стороне дела? Обсудим ваше жалованье и довольствие…
Глава 42
Первые сорок восемь часов в Ричмонде были для подполковника Орри Мэйна настоящим безумием. Он нашел временное жилье в каком-то пансионе, подписал кучу бумаг, дал клятву, купил мундир и представился полковнику Бледсо, отвечавшему за кадровый состав военного министерства, которое находилось на Девятой улице, сбоку от площади Капитолия.
Служащий с фамилией Джонс, из Мэриленда, с унылым и таинственным видом показал Орри его рабочий стол за одной из хлипких перегородок, разделявших общее пространство. На следующий день Мэйна принял министр Бенджамин. Этот пухлый маленький человек сменил Уокера, не в меру откровенного алабамского адвоката, которого обвиняли в том, что он не сумел закрепить победу у Манассаса, а также за военное бездействие в последнее время.
