Всё было сделано правильно.
– У меня к вам просьба, сенсей, – я вернулся к прежнему обращению, восстанавливая привычный тон. – Не подумайте, что я прошу вас сейчас, потому что вы мне чем-то обязаны. Я и раньше хотел вас об этом просить, но считал такую дерзость чрезмерной. Сегодня удачный день, отмеченный богами, и я рискнул.
– Все, что угодно.
– Вы покажете нам приёмы обращения с нагинатой?
Нам. Не мне. То есть всем ученикам, каких сенсей сочтёт достойными.
– Конечно. С завтрашнего дня я и сам собирался начать давать вам уроки древкового боя. Поскольку это было мое решение, а не ответ на вашу просьбу, вы по-прежнему мне ничем не обязаны.
Давать уроки вам. То ли мне, то ли всем, кого выберет сенсей. Понимай, как хочешь.
– Ученик всегда обязан своему учителю.
– Ну, разве что так.
Нет, он не улыбнулся. И всё-таки улыбнулся. Ни одна черточка не дрогнула на этом суровом лице, но я ясно видел тень улыбки. Разумеется, вожделенная нагината госпожи Йоко уже нашла нового хозяина. И в школе семьи Ясухиро появился новый младший наставник. Принудительные работы в любом случае не понадобились бы. Со временем – и не слишком долгим – госпожа Йоко, вернее, «второй человек» Нобуюки Кубо без труда заплатил бы штраф, вздумай наша служба наказать его за медлительность.
– Жду вас на занятиях, Рэйден-сан.
– Вы слишком снисходительны ко мне, сенсей.
Провожая его взглядом, я вспоминал другой разговор – тот, сложный, который состоялся у меня с Сэки Осаму. Сложности не касались оформления грамоты о фуккацу – тут все прошло наилучшим образом. Причин для отказа не было, грамоту старший дознаватель подписал быстро. Мысль отказаться от начисления штрафа также принадлежала ему. «Ученик, – сказал господин Сэки, передавая бумагу мне. – Этот Нобуюки Кубо… Он что, не понимал, что делает? Если понимал, должен был знать, что отдает свое тело этой женщине. Если действовал в помрачении, под влиянием гнева… Ну разве что так. Ваше мнение, младший дознаватель?»
Птицелов утверждал, напомнил я, что женщина походила на улитку. У неё было что-то не в порядке со спиной. Естественно, я не осматривал труп на предмет повреждений – да и кто бы на моем месте совершил такой ужасный поступок, не боясь мести злых духов?! Но я склонен верить птицелову.
«Полагаете, Кубо сознательно отдал свое тело наставнице? Здоровое тело взамен больного? Благородный поступок, но бессмысленный. Карму не обманешь самопожертвованием. В этом случае госпожа Йоко возродилась бы безликой. Нет, раз лицо на месте, значит, здесь другие мотивы…»
Вы правы, согласился я.
«Хотите что-то добавить?»
Да, если позволите. Госпожа Йоко уверяла меня, что три дня после фуккацу бродила по горам в помрачении чувств. При этом она самым тщательным образом прибрала в хижине, скрыв все следы убийства, и зарыла своё прежнее тело в тихом месте. Разве такие поступки говорят о смятении чувств? Я склонен считать, что госпожа Йоко солгала мне: она действовала расчетливо и хладнокровно.
«Почему бы тогда ей не сжечь труп? Пепел никому ничего не расскажет.»
Всю неделю шли дожди, сказал я. Для костра нужно топливо: дрова, хворост. Отсыревшие ветки горят плохо и дают много дыма. Густой дым могли заметить. На месте госпожи Йоко я бы не стал рисковать.
«Разумно. По-вашему, она собиралась скрыть факт фуккацу? Выдать себя за настоящего Кубо?»
Да, именно так. Ученик путешествовал с наставницей много лет, она знала про него достаточно, чтобы никто ничего не заподозрил. Манера ведения боя у них также сходна, тут не подкопаешься. Даже если бы опытный сенсей вроде Ясухиро что-то и заметил, он бы не стал утверждать подмену окончательно. Слишком зыбкая почва для обвинения.
«Родители?»
Не думаю, что Кубо часто заезжал домой. И потом, любые сомнительные моменты легко списать на то, что Кубо с возрастом изменился, стал неразговорчив, избегает откровенностей…
«Хорошо, допустим, Сидзука Йоко собиралась незаконным образом жить дальше, как жил бы Нобуюки Кубо. Сейчас Сидзука Йоко законным образом живет как Нобуюки Кубо-второй. Дело закрыто, спорить больше не о чём. И всё-таки я чую здесь нечто удивительное. Даже если преступления нет, но есть что-то, что могло бы стать сокровищницей наших архивов, редкой драгоценностью…»
Я весь внимание, господин старший дознаватель.
«Предположим, некий юный дознаватель, пылкий не по чину, продолжит наблюдение за Кубо-вторым. В частном, разумеется, порядке. Если он ничего не обнаружит, в том не будет служебного промаха. Если же отыщется что-то любопытное, я буду признателен пылкому юному дознавателю. В частном, разумеется, порядке.»
Я понял вас, Сэки-сан.
* * *
Когда я свернул за угол, выяснилось, что меня ждет еще один человек. Сегодня я был просто нарасхват.
– Позвольте отнять у вас немного времени, – Ясухиро Цуиёши, сын и наследник сенсея, преградил мне дорогу. Тон его был настолько холоден, что я сразу понял: речь зайдёт о чём-то сугубо личном, но имеющем касательство к службе Карпа-и-Дракона, а главное, неприятном для Ясухиро-младшего. – Хочу сразу заявить, что был против решения отца оставить эту женщину в нашей школе.
– Я вас понимаю, – кивнул я.
– Простите, но вряд ли. Вы считаете, что отец способен взять эту женщину…
– Этого мужчину.
– Да, конечно. Вы считаете, что отец способен, видя несомненный талант, взять этого мужчину в приёмные сыновья. Это умалит моё положение, а в будущем может и вовсе лишить меня звания наследника и положения в школе, соответствующего моему праву рождения. Не знаю, способен ли мой отец на такое в отношении кровного сына. Иногда, когда я вижу, как он очарован мастерством этого мужчины, мне кажется, что да. Но я возражал против присутствия господина Нобуюки-второго в нашей школе по иным, более общим соображениям.
– По каким же?
– Если вам будет так угодно, следуйте за мной.
4
«Это был умысел. Злой умысел.»
Песок шуршал и поскрипывал под моими сандалиями. Он словно пытался нашептать мне какую-то удивительную историю: одну, но на разные голоса. Не ту ли, что собрался поведать мне Ясухиро-младший?
Мы молчали всю дорогу. Сын сенсея шёл впереди, я без вопросов следовал за ним. Последним тащился Мигеру, невпопад опираясь на свою клюку. Мы миновали портовый квартал, затем – сам порт с длинными дощатыми пирсами, унылыми стайками рыбацких лодок, пузатыми плоскодонками торговцев и двумя кораблями покрупнее. Наконец мы выбрались на пустынный берег. Впереди торчали зубы прибрежных скал, выщербленные временем и ветром. Похоже, Цуиёши вёл меня к скалам.
