– Я услышал вас, Цуиёши-сан. У службы Карпа-и-Дракона также нет претензий к господину Нобуюки-второму. Но поверьте, я буду присматривать за ним. Я не такой мастер меча, как он; вероятно, мне никогда и не стать таким. Но зрение у меня не хуже, это точно.
Сын сенсея ответил поклоном и начал спуск к морю.
Идя за ним, я размышлял о том, что Нобуюки-второй обманул меня не дважды, а трижды. Замысел онна-бугэйся не удался. После падения она была искалечена, но выжила. Рассказ Цуиёши целиком и полностью совпадал с показаниями птицелова. Женщина-улитка? Нет, птицелову не привиделось со страху. Выходит, в хижине лесорубов между госпожой Йоко и её учеником не было никакой схватки из-за диплома, а значит, не было и несчастного случая. Что за схватка между калекой со сломанной спиной и молодым, полным сил, умелым бойцом?!
Ложь, завернутая в ложь.
Но как же она всё-таки добилась своего?
3
«У нас тоже история?»
– …я виновен, сенсей. Мне нет прощения! Из-за меня вы стали калекой!
Женщина, укрытая ворохом одежды, молчит. Мёртвыми глазами глядит мимо ученика, в очаг. Там рдеют угли, постреливая редкими искрами.
Молодой самурай одет в белое нижнее кимоно. Он берёт нож. Долго смотрит на лезвие.
– Я всё исправлю. Я отдам вам своё тело!
Фигура в белом расплывается в глазах женщины. Слёзы? Она разучилась плакать. Дым от очага? Или после падения со скалы она повредила не только спину? Что случилось с её зрением?
Не имеет значения.
– Что ты исправишь? Что?!
Она думает, что кричит. Но с губ срывается лишь хриплый шёпот.
– Хочешь, чтобы я стала безликой?! Лучше смерть!
– Нет! Не лучше!
– Отдай мне нож! Я сама перережу себе горло!
Она тянет к нему руку. Рука дрожит. Комнату заволакивает туманом. В нём движутся и спорят зыбкие силуэты.
Оба движутся, оставаясь на местах.
– Я возненавижу вас, сенсей.
– Ты сошёл с ума!
– Я смогу! Я вас возненавижу и убью. Вы займёте моё тело и сохраните лицо.
– Безмозглый глупец! Тебе не обмануть карму!
Ученик пробует ногтем остроту лезвия. Кивает в такт своим мыслям.
– Война, – говорит он, – это путь коварства и обмана. Карма? Значит, война с кармой.
Оставаясь на коленях, белый призрак нависает над ворохом одежды. Над блестящим от пота женским лицом.
Высверк стали.
Чушь! Сто тысяч бочек отборной чуши! Недаром у меня всё перед глазами плыло, когда я воображал эту сцену. Возненавидеть по собственному желанию? Наставницу, рядом с которой странствовал много лет? Которую, возможно, любил как женщину? Демон, и тот бы не смог. Ударил бы ножом из выдуманной ненависти, а на деле из искреннего милосердия, и стала бы госпожа Йоко презренным каонай.
А вот взяла и не стала.
Не сходится.
– …мейкё-кайден! Диплом мастера! Я его заслужил.
– Рано.
– Я победил вас, сенсей. Я вас превзошёл!
В ответ – хриплый смех. Он похож на лай собаки. Смех и кашель.
– Ты утратил хладнокровие. Нападал, как бешеный бык. Это ты называешь мастерством?
– Вы валяетесь на земле! Вы ползаете, а я хожу!
– Я отразила все твои удары. Ты не победил меня. Я упала с обрыва.
– Диплом! Мой диплом! Подпишите его, пока вы ещё в состоянии это сделать! Я заслужил!
– Чем? Недостойным поведением? Кричишь, выпрашиваешь диплом, словно милостыню…
– Если вы не подпишете мне диплом, я убью себя у вас на глазах!
В руках самурая – нож. Высверк стали слепит глаза. Картина плывёт, очертания мужчины размазываются. Снова призрак вместо живого человека.
– Если ты такой дурак, вспори себе живот! Мне-то что?
– Вы умрёте здесь от голода и жажды! Рядом с моим трупом!
– Лучше смерть, чем жизнь калеки. Твой труп? Я буду смеяться, глядя на него.
– Мое самоубийство опозорит вас!
– Позор для живых. И потом, не всем везёт с учениками.
– Нет, вы его подпишете!
– Ты меня заставишь?
– Да! Я не дам вам умереть! Вы будете жить и мучиться! А ещё…
Рука с ножом нависает над женщиной. Ворох одежды приходит в движение. Отчаянная, безнадёжная борьба.
– Я выколю вам глаза! Изуродую лицо…
Вскрик, хруст. Хрип. Брызжет красное. Всё тонет в багровой пелене.
Мог ли Нобуюки Кубо оказаться таким мерзавцем? Вряд ли. Оба Ясухиро, старший и младший, должны были почувствовать внутреннюю гниль. Нет, они не упоминали об этом. С другой стороны, случается всякое, а Ясухиро видели Кубо всего пару раз. Если так, в третий раз Кубо-второй почти не соврал мне. Просто умолчал о сломанной спине.
Не хотел порочить память ученика? Так ведь опорочил, заявил о требованиях подписать ему диплом, о насилии. Спрятал больший грех за меньшим? Напал на учителя – одно дело, напал на учителя-калеку – другое…
Мог Кубо случайно перерезать горло госпоже Йоко? Пожалуй, мог. В драке что угодно случается, будь ты хоть небесным воином. Я вспомнил, как бандиты напали на моего отца во сне, связали и избили. Не хотелось вспоминать, само всплыло.
Они боролись. Она пыталась вырвать у него нож, клинок соскочил…
Нет. Не сходится.
Ладно отец и сын Ясухиро. Но сама госпожа Йоко? Годами странствовала бок о бок с молодым Кубо. Учила его, вела по пути. И не заметила гнили? Не увидела мерзавца за маской почтительного ученика? Что же она за мастер тогда? Или заметила? Увидела? Радовалась этой гнили, выращивая себе новое тело?! В конце концов, если бы всё получилось, как задумала госпожа Йоко – такого подлеца не жалко, туда ему и дорога…
– Я понял! Я всё понял! Вы готовили меня для собственного фуккацу! Вы не учили меня – вы воспитывали себе новое тело…
– И что? Я доверила тебе такое важное дело, а ты даже этого не смог! Никчемная бездарность!
– Как вы могли?! Я вам верил!
– Замолчи.
– Вы, мой сенсей, предали меня! Вы были для меня всем…
Хриплый смех. Кашель. Женщина с трудом приподнимается на локте. На лице ни страдания, ни сожаления. Насмешка: злая, беспощадная. Кривятся бескровные искусанные губы:
